Иван Кузмичев - «Поступь империи» (сборник)

Люди вообще мало что знают.

— Корпус. На караул!

Почти тысяча малолетних воинов клацнула новенькими фузеями, выстроившись перед входом на территорию корпуса, витязи с горящими глазами встречали старших братьев, возвратившихся из долгого похода. Впереди поредевшего полка гарцевали четыре всадника: полковник и три майора.

— Благодарю за службу, витязи! — с веселым задором крикнул Прохор Митюха, с радостью наблюдая за меньшими братьями.

Курсанты бодро ответили уставное "Рады стараться!"

— Вольно! — скомандовал с трибуны куратор корпуса генерал-майор Кузьма Астафьев.

Команду не требовалось дублировать, голос у преображенца был мощный, трубный.

Трубы Иерихона могли бы позавидовать. Однако курсы стояли по струнке и не желали принимать исходную позицию.

— В чем дело? — насторожился Митюха, его рука по привычке начала шарить на поясе рукоять револьвера, присланного ему несколько месяцев назад Димкой Колпаком в качестве пробного экземпляра для проверки в боевой обстановке.

— Корпус. Равняйсь! Смирно- о! Троекратное "Ура" победителям!!! — скомандовал Кузьма, без успеха пряча наползающую на лицо улыбку. В эти минуты куратор был несказанно рад тому, что может видеть восторг и радость прибывших воинов и встречающих их курсантов.

Полк при полном параде замер между курсантами, сами недавние ученики, понюхавшие пороха и видевшие не одну сотню смертей старшие витязи встали соляными столбами.

Черт возьми, но им было приятно слышать приветствие и боевое задорное русское "Ура!".

Пусть все знают, что воины действительно вернулись домой, туда, где им всегда рады и где их будут ждать, не смотря ни на что в любое время дня и ночи.

— Напра-во! Смирно! Равнение на середину!! — скомандовал полку Прохор, соскакивая с коня на землю.

Перед строем стояла трибуна с генерал-майором. Одним из первых сподвижников нынешнего государя, верный друг и товарищ, прикрывавший ему спину в бою. Кузьма был и остается доблестным, понимающим "родителем" для подрастающих витязей. Не важно, что часть выпускников уходит на статскую службу, или выбирает стезю мастеров, столь нужных встающей на ноги молодой державе, все равно – каждый выпускник корпуса навсегда останется витязем. И дело не в простом серебряном кольце на пальце, которое вручают каждому из них, а в том, что мировоззрение каждого отрока меняется настолько сильно и разительно, что забыть годы ученичества ни один из них уже не сможет.

Генерал тепло улыбался каждому из них, и не важно стоит ли он в полковом строю или с завистью глядит в спины воинам из шеренг первогодок.

— Господин генерал, полк "Русских витязей" прибыл для пополнения и дальнейшего обучения! Разрешите войти на территорию корпуса?

— Разрешаю. А вам господин полковник предстоит пройти ко мне в кабинет, после того как разведете воинов, — Кузьма подождал пока Митюха отдаст команды, и только после этого сошел с трибуны.

Десятки преподавателей и наставников стояли в стороне, ближе к входу, однако отдельной группой замерли священники во главе с епископом Варфоломеем. Увидев духовного наставника, Прохор приказал начавшему движение полку остановиться.

— Кепи долой! Полк на колено стано- овись! Голову склонить. Отче благослови сынов своих верных, — полковник, как и все витязи, преклонил колено, ожидая слов епископа.

— Труден был ваш путь, но никто не свернул на дорогу греха, как нет, и не было среди вас прислужников мерзости. Вы все достойны, быть теми, кого я с гордостью могу называть истинными витязями земли Русской, ее сынами и доблестными защитниками. Благословляю вас на ратные подвиги! — лик отца Варфоломея преобразился, на челе пропали морщины, глаза засияли, а голос стал похож на бархатный перелив литавр ведущих за собой в бой воинов десятки и сотни раз.

Осенив склонившихся воинов животворящим крестом, епископ подошел к полковнику и слегка приобнял за плечи.

— Встаньте, дети. Господу угодна ваша служба, она важна России, она нужна царю.

И будто подтверждая слова епископа, из-за серых свинцовых туч выглянуло ласковое теплое солнце. Его лучи окутали фигуру Варфоломея, задержавшись на мгновение, брызнули веером в стороны, даря ласку и тепло всем собравшимся.

Прохор поднялся, следом за ним встал и весь полк. Курсы корпуса, склонившиеся вместе со старшими братьями, встали последними. Среди последних выделялась пара витязей: один русоволосый, крепко сбитый сержант, видимо недавно получивший очередное звание, рядом с ним стоял узкоглазый калмык с капральскими погонами.

Если первый выделялся мощной статью, то второй своим взглядом: холодным и оценивающим.

Полковник собрался, было развести воинов по казармам, как невзначай повернулся и "споткнулся" о взгляд калмыка, затесавшегося в ряды витязей по указу царя.

Митюха вспомнил донесения разведчиков с южных прикавказских границ о том, что калмыки начали потихоньку менять стоянки и уводить кочевья дальше на восток, впуская на исконные земли черкесов и чеченские племена с холмов. В чем дело полковник мог только догадываться, ведь кочевье для степного люда – это и есть жизнь.

Как бы не хотел государь привязать к себе Степь до конца это сделать вряд ли получится, достаточно сказать, что даже среди калмыков – верных сторонников России попадаются сотни разбойников с удовольствием "гуляющих" на границе Астраханской губернии. Сейчас Прохор по- новому смотрел на многие вещи, о которых раньше только догадывался. Неопытность в прикладной науке солдатского быта и смекалки научили полковника тому, что никогда нельзя до конца полагаться на расчеты, какими бы верными они не казались. Всегда в жизни имеет место Его величество Случай. Верно ли сделали они когда ввели в корпус не православный люд?

Пусть все отроки перед поступлением крестятся, но ведь попадаются и те кто заведомо настроен на смену обстановки в угоду себе, а это значит, что в будущем с такими воинами будут проблемы.

Спустя полчаса после развода Прохор поинтересовался у куратора замеченной в строю парой. Мол, кто такие, откуда, каковы стремления в учебе, ратном деле и многое подобное, относящееся к делу постольку поскольку.

— Калмык – это сын Аюки хана, а большой сержант – это сын Афанасия Тихого, убившегося у нас на стройке, оказался сиротой, поэтому и взяли сюда. И знаешь, Прохор уж больно охоч отрок до игрушек воинских, его взвод один из лучших в батальоне первого курса, а сам он со вторым курсом на равных по многим дисциплинам выступить может. Талант в некотором роде, — Кузьма сидел в большом просторном кабинете, на столе стояла початая бутылка вина и на тарелке перед ней были аккуратно выложены ломтики вяленого мяса всегда в достатке имеющиеся в подвалах корпуса. — Наливай себе полковник кубок, да рассказывай, а я тебе после о местных делишках поведаю, если охота выслушать появится.

Митюха с сомнением посмотрел на бутыль, но отказываться от вина не стал. Это тебе не дешевая солдатская брага, преображенец знает толк в винах. Кузьма не тот человек, чтобы размениваться по мелочам.

— Да чего рассказывать? Штабные курьеры исправно почту государю доставляют, а он, наверное, позаботился о том, чтобы нужные люди узнали всё что надо, — с удивлением ответил полковник.

— В том то и дело, что есть новости, о которых лучше узнавать из первых рук, — с неохотой сказал генерал-майор, прикладываясь к кубку с вином.

— После падения Бахчисарая и осады Гезлева крымчаки покорились, да вот беда покорение вышло слишком неоднозначное…

— Как это? — не понял Кузьма.

— Да просто. Вот вошли мы на полуостров в октябре, а к середине ноября он стал полностью наш. В последние пару недель нам даже воевать не пришлось, крымчаки сами головы хана и его окружения принесли. В шелковых мешках. Это у них знак уважения такой или просто из-за трусости, но от верхушки ханства мы избавились быстро, пускай и чужими руками.

— Так в чем дело тогда? Повеление царя выполнили, степняков побили, армию сохранили. Кстати скажи, как так получилось? Ведь в Азовские походы батюшки нынешнего государя солдат полегло тьма, ладно бы в сече, но нет. Все с животами маялись, да в лихорадке проклятущей валялись.

Прохор пожал плечами.

— Все по Уставу делали, вот и не было эпидемий никаких. Воду кипятили, даже если из родников брали, мяса вяленого почти не ели, крупы одни, да закатанные в глиняные горшки картофелины съедали. Иногда если время позволяло, то свежевали овец или павших лошадей. Ну и конечно по чарке вина каждый день главный обозник выдавал.

— Ладно, с этим разобрались, ты дальше рассказывай что было, — нетерпеливо теребя пальцами кубок, спросил Кузьма. — А то ведь, я к государю почитай третий месяц не захаживал, дел с курсантами много, да плюс ко всему Алексей расширение корпуса планирует, хочет до восьми рот на курсе обучать. А казармы то не резиновые, едва по четыре сотни мальцов вмещают.