Иван Кузмичев - «Поступь империи» (сборник)
— Тебе, какое дело до наших проблем? — продолжал гнуть свою линию Дилан, нервно теребя оранжево-зеленый тартан.
— Уймись, тебе говорю, не доводи до греха! Не зря святой отец о чрезмерной злобе говорил, может вправду… — договаривать самый старый из пришедших глав – Роберт МакАртур не стал, его сухая мозолистая ладонь легонько хлопнула по столу, от чего кружки вздрогнули.
— А ты мне рот не затыкай! — взъярился Гектор. — Вам то всем что, а мне род сохранить надо или забыли, что два десятилетия назад было?
— Не ори, не на рынок пришел, мы всё прекрасно помним, — встрял в разговор самый молодой глава, его глаза стрельнули в сторону Брюса и тут же впились в лицо Дилана.
— Ты-то, что помнишь Уилли, небось, от сиськи мамаши оторвался в ту пору и то навряд ли?! — оранжево-зеленый килт Гектора слегка задрался и Александр увидел, что в чулке у горца с внутренней стороны лодыжки закреплен кинжал.
Не долго думая, надворный советник легонько толкнул графа локтем в бок и показал на Дилана. Мол, темные делишки затевает, на что Брюс легкомысленно хмыкнул и сделал вид, что ничего не заметил. От подобной реакции Баскаков впал в ступор, мысли испуганными зайцами разбежались и никак не желали собираться в кучу.
Александр пару минут так и просидел: не шелохнувшись, с взглядом лишенным намека на мысль. Ведь что получается? Генерал артиллерии говорил о том, что если шотландец носит кинжал в чулке с внешней стороны лодыжки, то значит всё нормально и он "мирный", а если с внутренней стороны, то шотландец идет на войну.
Вот и получается, что сейчас Гектор шел не на переговоры, а на войну, но с кем?
Здесь не было никого кроме графа и помещика Баскакова, следовательно, никто кроме них не может быть врагом.
"Собачий потрох! Он намеренно провоцировал нас, но из-за чего он взъелся? Не из-за самого предложения перебраться в Россию, полноте это глупость. Тогда из-за чего? — Александр лихорадочно просчитывал ситуацию, а вместе с ней и вероятностное развитие событий, но что случилось дальше он не смог предугадать".
— Ты забылся, ублюдок, — с ленцой протянул Уильям Гровер, убирая руку под стол.
Не долго думая остальные главы кланов тихонечко отодвинули стулья и собрались встать на ноги как в окнах трактира показались алые пятна мундиров.
Красномундирники! Не заботясь о сохранности питейной, солдаты с лета вышибли дверь и без разговоров бросились на обнаживших оружие горцев. Два десятка солдат ведомые двумя констеблями ловко орудуя прикладами мушкетов уложили буйных горцев, а заодно с ними и Якова с Александром, так и не обнаживших оружия. В противном случае раздосадованные служаки могли и разрядить парочку мушкетов в ненавистных иностранцев.
Чтобы там не говорили о терпимости, но на Туманном Альбионе ее никогда не было, ни в древние века, когда римляне резали кельтов, ни в средние века, когда ирландцы вместе с шотландцами втаптывались копытами английской рыцарской конницы, ни теперь, когда проклятые снобы мнят себя лучше всех в мире.
На ногах странным образом остался стоять только Гектор, его солдаты почему-то забыли приласкать прикладом. Ругнувшись, МакДилан развернулся и вышел прочь из трактира. Ни констебль, ни солдаты на это никак не отреагировали, они были заняты архиважным делом – вязали глав кланов и посланников царя.
— Сучий сын, славы Кэмпбелов захотелось, ну что ж бычий потрох мы еще посмотрим, кто кого, — прошипел с ненавистью в спину ушедшему Гектору Уильям Гровер.
Александр с усилием вспоминал о том, чем же прославились эти Кэмпбелы. Ведь даже покинув родину, Брюс продолжал так или иначе общаться с соотечественниками, то весточку перешлет, то с купцами переговорит. Пусть "свежие" новости он не знал, но в курсе событий оставался. Немного подумав, Баскаков вспомнил тот эпизод…
Почти четверть века назад случилось восстание горцев, вследствие чего после его усмирения англичане, решили устроить для кланов наглядное и показательное наказание. Парламент издал законопроект, постановлявший каждому главе клана присягать на верность королю Вильгельму Оранскому. Из всех горцев только двое не стали давать присягу: МакДоналд Гленгарри и МакИан МакДоналд Гленкоэ. Однако MакДоналду дали второй шанс, а вот MaкИану нет.
Именно МакИан стал тем, на ком англичане решили устроить показательный процесс.
Старому главе в то время было семьдесят лет, ему пришлось преодолеть путь в зимнюю пору через снежные хребты к Инверери для того чтобы внести залог за неповиновение, однако человека, которому он должен был отдать деньги, не оказалось на месте – он праздновал с семьей. Но спустя неделю МакИан внес залог и принес присягу королю Вильгельму, кроме того, в Инверери прибыли старые враги МакДоналдов – Кемпбелы и по традиции оказали МакИану гостеприимство. В ту ночь хозяева вырезали всех гостей. Спящих гостей. Укрыть это от кланов ренегаты не смогли, да и не собирались, в результате в горах вспыхнула новая междоусобица, закончившаяся на удивление быстро, на совете кланов.
— Встать свиньи! Ишь разлеглись…
Слушать словоохотливого и щедрого на зуботычины констебля Александр не хотел, но пара затрещин переменили позицию дворянина, да и пример Брюса, стойко переносящего унижение, воодушевлял надворного советника.
— Терпи, Саша и ничего не говори, эти красномундирники любят над человеком издеваться, — прошипел сквозь зубы Яков Баскакову, как только встал на ноги.
В Англии как таковой не было ни одной службы правопорядка, единственными хранителями спокойствия считались сторожа – ветераны, списанные из армии и нанимающиеся охранять разные объекты. Но в силу старости лет или увечности они не могли угнаться за молодыми преступниками, поэтому разгул преступности в крупных городах страны стал настоящим бичом, сравнимым с чумой прошлых веков.
— Но как так, граф? Ведь мы русские подданные, сиречь послы… тайные, — запнувшись, добавил Александр.
— Молодежь и чему вас жизнь учит? — хмыкнул Брюс, глядя на то, как солдаты перетрясают клановых глав. — Вспомни- ка о первом после русском – Матвееве?
Сколько годков прошло с тех пор как, он в застенках за долги побывал? А- а- а не помнишь, но тебе это простительно. Считай, десять лет минуло.
— Молчать! Ты шотландская рожа нормальной речи не понимаешь? — по ребрам Якова скользнул приклад мушкета одного из солдат, но и это хватило, для того чтобы не молодой генерал упал на колено и болезненно сморщился.
— Ты сука что делаешь?! — не выдержал Александр, замахиваясь для удара, в сутолоке внимание солдат ослабло, но не совсем. Ударить красномундирника надворный советник не успел, ему в лоб кулаком ударил стоящий рядом конвоир и для острастки добавил хуком справа, окончательно вырубая Баскакова.
Саша не видел как Якова и остальных волокут к дверям, где стояла крытая решетчатая телега та, на которой перевозят опасных душегубов и прочую мерзость.
Сколько провалялся без сознания Александр не знал, но пробудившись понял, что на дворе еще день, правда не солнечный. Мрачный небосвод и редкие лучи света кое- как пробивались к земле, да и то по больше части задерживались на крышах домов и нищенских лачуг. Посмотрев по сторонам, советник заметил, что лежит в камере: холодной, сырой с небольшим оконцем- бойницей наверху, заботливо перекрытым толстыми железными прутьями.
Антураж до боли знакомо напоминал родную "холодную", разве что коломенская была больше и опрятнее, чувствовалась, что ремесленники- изуверы относились к работе с должным почтением и старанием. Пробудившись окончательно, Александр почувствовал сильное головокружение, остатки обеда с легкостью вышли наружу, во рту остался неприятный горьковатый привкус рвоты. Кое- как вытерев губы рукавом кафтана, советник заметил, что он не сильно уступает по чистоте лицу. Видимо тюремщики не шибко заботитесь о чистоте камер, вон на стенах виднеются заскорузлые рыжие пятна- разводы. И не поймешь сразу то ли это игра воображения во мраке, то ли это чья-то заботливая рука помогла фекалиям попасть туда.
Мутный взор Саши скользил по серым камням, и не мог понять, чего же не хватает в местной обстановке. Вроде и прелая годовалая солома есть, и дырявое ведро под нужник имеется и даже треснутая деревянная плошка валяется в углу, и все же чего-то не хватало.
Вдруг по решетке, в нескольких метрах справа кто-то звонко ударил, да так что не ожидавший подобного Александр подпрыгнул на месте и тут же согнулся в приступе очередного спазма. Вроде бы и нечем блевать, но организм продолжал выплевывать ядовитую мерзкую на вкус желчь. Живот и грудь словно прилипли к позвоночнику, а в ребрах как в часах громко стучало сердце, да так что в ушах колотило не переставая.
— Сашка ты живой? — тихо спросил знакомый голос.
— Живой, граф, только всё плывет перед глазами и мутно как-то, — едва не шёпотом ответил Баскаков, вставая с колен на ноги.
