Пауло Коэльо - Алеф
Я продолжаю гладить ее волосы.
– Ты, наверное, помнишь, о чем я говорила в посольстве? Все твердят, что я чрезвычайно талантлива, что я великая скрипачка, что успех и признание мне обеспечены. Моя преподавательница сказала тебе те же слова, но добавила: «Она слишком нервная и не верит в себя». Это не так; у меня великолепная техника, я знаю, в чем черпать вдохновение, но музыка – не мое призвание, и никто не убедит меня в обратном. Скрипка – мой способ бежать от реальности, огненная колесница, которая уносит меня от самой себя, ей я обязана жизнью. Я выжила для того, чтобы встретить человека, который освободит от ненависти, что переполняет меня. Когда читала твои книги, я поняла, что этот человек ты. Понимаешь?
– Понимаю.
– Желая утешить Татьяну, я призналась, что с юности мечтала извести всех мужчин, которые оказывались рядом со мной, лишь потому, что один из них, сам того не сознавая, чуть не погубил меня. Правда, Татьяна, кажется, мне не поверила. Она считает, что я еще ребенок. Думаю, она согласилась встретиться со мной только затем, чтобы стать немного ближе к тебе.
Хиляль придвигается еще немного, и я чувствую тепло ее тела.
– Татьяна спросила, можно ли ей поехать с нами до озера Байкал. Она говорит, что хотя этот поезд проходит через Новосибирск каждый день, у нее не было повода туда отправиться, а теперь он появился.
Я оказался прав. Сейчас лежащая рядом девушка не вызывает у меня никаких иных чувств, кроме бесконечной нежности. Я выключаю лампу, и теперь в комнату проникает лишь слабый свет сварочных горелок на фасаде соседнего здания.
– Я сказала, что это невозможно, что, даже если она сядет в наш поезд, к тебе ее все равно не пустят, потому что охрана не разрешает переходить из одного класса в другой. Кажется, она решила, что я просто хочу от нее избавиться.
– Люди здесь всю ночь работают.
– Ты меня не слушаешь?
– Слушаю, но не понимаю. Человек приходит ко мне искать помощи, совсем как ты, а ты, вместо того чтобы помочь, его прогоняешь.
– Просто я опасаюсь, что вы слишком сблизитесь, и ты потеряешь ко мне интерес. Я толком не знаю, кто я и что здесь делаю, и боюсь, что все это может в любой момент исчезнуть.
Я протягиваю руку, нахожу на столике сигареты, одну беру себе, другую предлагаю Хиляль. Пепельницу устраиваю у себя на груди.
– Ты хочешь меня? – спрашивает она.
Я готов сказать: «Да, я хочу тебя, жажду всем сердцем, когда ты далеко, когда ты – мечта и греза. Сегодня я целый час занимался айкидо и все это время думал о тебе, о твоем теле, твоих ногах, твоей груди, и эти изнурительные занятия израсходовали лишь незначительную часть энергии этого желания. Я люблю и вожделею свою жену, но и тебя вожделею тоже. Я не единственный мужчина, который тебя хочет, не единственный муж, который хочет другую женщину. В мыслях мы все изменяем любимым, раскаиваемся, а потом снова грешим. Но не страх удерживает меня от греха теперь, когда ты лежишь в моих объятиях. Я не чувствую ни малейших угрызений совести. Но сейчас для меня существует нечто несоизмеримо более важное, чем обладание тобой. Вот почему я могу спокойно лежать рядом, обнимать тебя и смотреть на огни за окном».
Вместо этого я говорю:
– Конечно, я тебя хочу. Всем сердцем. Я мужчина, а ты – очаровательная женщина. Кроме того, я испытываю к тебе бесконечную нежность, и она растет с каждым днем. Мне нравится наблюдать, с какой непринужденной легкостью ты превращаешься из женщины в ребенка и из ребенка в женщину. Словно смычок касается струн, рождая божественную мелодию.
Мы сильно затягиваемся, и огоньки наших сигарет становятся заметнее в темноте.
– Почему же ты не хочешь ко мне прикоснуться?
Я тушу сигарету, и Хиляль тушит свою. Я снова принимаюсь гладить ее волосы, превращая наше путешествие в путешествие в прошлое.
– Я должен сделать нечто очень важное для нас обоих. Помнишь Алеф? Мне нужно снова отворить дверь, которая так нас с тобой напугала.
– А что делать мне?
– Ничего. Просто быть рядом.
Вокруг меня возникает кольцо золотого света, которое перемещается вдоль моего тела. Оно появляется в ногах, устремляется к голове и вновь возвращается обратно. Вначале мне трудно сконцентрироваться, но постепенно кольцо начинает двигаться все быстрее.
– Можно, я скажу?
Почему бы и нет? Это огненное кольцо не принадлежит нашему миру.
– Нет ничего хуже, чем быть отвергнутой. Твой огонь разжигает пламя другой души, и тебе кажется, что окна вот-вот распахнутся, солнечный свет проникнет в дом и старые раны исцелятся. Но так ничего и не происходит. Возможно, я расплачиваюсь за всех мужчин, которым причинила боль.
Золотое кольцо, вызванное к жизни силой воображения – самый известный способ возвращения в прошлые жизни, – начинает двигаться само собой, без моего участия.
– Ни за что ты не расплачиваешься. Так же, как и я. Помнишь, в поезде я говорил о том, как мы в настоящий момент переживаем то, что было в прошлом и что должно случиться в будущем. Здесь и сейчас, в новосибирской гостинице, мир рушится и созидается заново. Прямо сейчас мы искупаем все наши грехи, если это именно то, что мы намерены сделать.
Не только в Новосибирске, но и во всей Вселенной время пульсирует, ритмично сокращается, как гигантское сердце Бога. Хиляль придвигается ко мне еще ближе, и я ощущаю биение ее маленького сердечка.
Золотое кольцо вокруг меня движется все быстрее. Когда впервые выполнил это упражнение – едва почитав о нем в книге о «тайнах прошлых воплощений», – я попал во Францию девятнадцатого века и увидел самого себя за письменным столом, работающим над книгой о том же самом, о чем пишу сейчас. Я узнал, как меня звали, где я жил, каким пером пользовался и даже какое предложение писал в тот самый миг. Это так меня напугало, что я поспешил убраться обратно, в Копакабану, в собственную спальню, к мирно спящей под боком жене. На следующий день я разузнал все, что только мог, о том человеке, а еще через неделю решился повторить свой опыт. Но у меня ничего не вышло. И с тех пор, сколько ни пытался, мне никогда уже это не удавалось.
Я поговорил об этом с Ж. Он объяснил, что существует некий принцип, согласно которому новичкам всегда везет: Господь намеренно приоткрывает дверь, чтобы показать, что такое возможно, но затем мы возвращаемся к той же точке, на которой находились до этого опыта. Ж. посоветовал не тратить время зря и оставить мои попытки, пока для такого возвращения в прошлое не появится действительно серьезная причина.
Спустя много лет, в Сан-Пауло, я познакомился с одной женщиной. Она была замечательным врачом-гомеопатом и искренно переживала за своих пациентов. Всякий раз, когда мы встречались, у меня появлялось чувство, будто я знал ее прежде. Мы даже говорили с ней об этом, и оказалось, что она испытывала то же самое. Как-то раз, когда стояли на балконе моего номера и любовались панорамой города, я предложил ей попробовать упражнение с кольцом. Тогда мы оказались у той самой двери, которую мы с Хиляль видели, когда испытали Алеф. В тот день моя знакомая простилась со мной с улыбкой на устах, но с тех пор мы больше не встречались. Она не отвечала на мои звонки, отказывалась меня видеть, когда я заходил к ней в клинику, и я наконец понял, что мне незачем настаивать.
А дверь между тем, оставалась открытой. Сквозь крошечную трещинку в дамбе сочилась вода. В последующие годы мне довелось встретить еще трех женщин, которые казались мне знакомыми, но я не стал повторять прежнюю ошибку и отныне делал это упражнение один. Ни одна из этих женщин так и не узнала, что в их прошлых жизнях из-за меня с ними происходили ужасные события.
Знание о содеянном не парализовало моей воли. Я преисполнен решимости все исправить. Восемь женщин стали жертвами той трагедии, и я убежден, что одна из них как-нибудь расскажет, чем все закончилось. Я помню все, кроме павшего на меня проклятия.
Вот почему более десяти лет спустя я отправился в путешествие по Транссибирской магистрали и снова испытал Алеф. Пятая женщина лежит сейчас рядом со мной и говорит о вещах, которые меня больше не интересуют, потому что кольцо движется все быстрее и быстрее. И я не хочу брать ее с собой туда, где мы впервые встретились.
– Только женщины верят в любовь, мужчины нет, – говорит Хиляль.
– Мужчины тоже верят в любовь, – возражаю я.
Я продолжаю машинально перебирать пряди ее волос. Ее сердце бьется спокойнее. Я представляю себе, как она закрыла глаза, чувствуя себя любимой и защищенной, и как мысль о том, что ее отвергли, исчезла без следа и больше не вернется.
Ее дыхание становится ровным. Она немного отодвигается от меня, приняв более удобную позу. Я приподнимаюсь, чтобы поставить пепельницу на тумбочку, и снова обнимаю Хиляль.
Огненное кольцо с бешеной скоростью перекатывается от моих ступней к макушке и обратно. А воздух вдруг начинает вибрировать, как при взрыве.
