Пауло Коэльо - Алеф
И снова передо мной не Яо, а Хиляль. Я перехватываю ее запястья, зажимаю их между коленями и начинаю расстегивать на ней блузку.
Прежде чем я успеваю что-то сообразить, неведомая сила отрывает меня от земли. И вот я снова на полу, разглядываю лампы дневного света на потолке и пытаюсь понять, отчего я так смехотворно неловок в защите. Яо протягивает мне руку, но я отвергаю помощь. Сам справлюсь.
И снова мы хватаем друг друга за ворот. И вновь мое воображение пускается в странствия: мы в постели, я расстегиваю последние пуговицы и обнажаю маленькие груди с твердыми сосками, которые покрываю поцелуями, а она слабо сопротивляется, изгибаясь и млея, в предчувствии сладкой муки.
– Сосредоточьтесь, – советует Яо.
– Я сосредотачиваюсь.
Я вру, и он это знает. Вряд ли Яо может прочесть мои мысли, но он прекрасно видит, что я сейчас не здесь. Тело мое в огне от выброса адреналина, который случился не только из-за двух падений, но и от видений, встающих у меня перед глазами: ее блузка, джинсы и трусики разбросаны по комнате. Предвидеть следующий удар невозможно, но к нему можно подготовиться, если сосредоточиться, подключить интуицию, и...
Яо отпускает мой ворот и ловко выкручивает мне палец. Классическая блокировка: зажат всего один палец, а пошевелиться невозможно. Мне удается сдержать крик, но из глаз летят искры, а боль столь сильна, что все плывет перед глазами.
Поначалу я решаю, что боль поможет мне сосредоточиться на главном: на Пути Мира, но вместо этого я чувствую на губах вкус ее губ. Я больше не держу ее; она сама сжимает меня в объятиях, царапает мне спину, я даже слышу, как она стонет. Ее голова запрокинута, полуоткрытые губы ищут поцелуя.
– Закаляй сердце. Оно – щит воина. Тот, кому подвластно собственное сердце, осилит любого врага.
Именно это я и пытаюсь делать. Мне удается вырваться из хватки и вновь ухватить Яго за ворот. Он думает, я чувствую себя униженным; он понял, что я давно не упражнялся и почти наверняка не сумею защититься и на этот раз.
Я прочел его мысли, я прочел ее мысли, и я сдаюсь. Хиляль перекатывается на кровати, забирается на меня верхом и расстегивает молнию на моих брюках.
– Путь Мира подобен полноводной реке, сметающей любую преграду, он сулит победу до начала схватки. Искусство мира непобедимо, ибо мы боремся не с другими, но с самими собой. Тот, кто одержал победу над собой, завоюет весь мир.
Именно так я и поступаю. Кровь бежит по венам все быстрее, пот заливает глаза, так что я на несколько мгновений перестаю видеть своего соперника. Однако он не желает воспользоваться своим преимуществом. Всего два рывка, и он повержен.
– Зря вы так, – говорю я. – Я не ребенок, чтобы мне подыгрывать. Мое главное сражение разворачивается на другом поле. Не лишайте меня удовольствия от достойной победы над сильным противником.
Яо кивает и приносит свои извинения. Мы больше не боремся; мы следуем Путем Мира. Китаец вновь берет меня за ворот, и я жду удара справа, но мой противник внезапно меняет тактику. Он выворачивает мне руку и вынуждает опуститься на колени.
Несмотря на боль, мне становится легче. Путь Мира – не только боевое искусство. Это искусство заполнения пустот и освобождения того, что переполнено. Я направляю на это всю свою энергию, и постепенно моему сознанию удается оторваться от девушки с маленькой грудью и налитыми сосками, которая расстегивает на мне брюки и ласкает мой пенис. Мне предстоит решающая битва с самим собой, в которой нужно любой ценой добиться победы, сколько бы раз ни пришлось падать и вновь подниматься. Неподаренные поцелуи, неслучившиеся оргазмы, небывшие ласки после страстного, романтического, отчаянного секса наконец оставляют меня.
Я следую Путем Мира, моя энергия тонким ручейком вливается в мощный ровный поток, который не знает преград и который следует своим курсом и наконец впадает в море.
Я снова поднимаюсь. И снова падаю. Мы боремся уже около часа, не обращая внимания на окружающих, которые точно так же сосредоточены лишь на том, чтобы выбрать идеальную позицию для боя не только на ковре, но и в жизни.
Под конец оба мы едва держимся на ногах и обливаемся потом. Обменявшись поклонами, мы отправляемся в душ. Яо здорово меня отделал, но на моем теле не осталось ни единого синяка; ранить противника значит ранить самого себя. Путь Мира состоит в том, чтобы сдержать свою агрессию и не причинять вреда ближнему.
Я подставляю тело под струи воды, которая напрочь смывает все накопившееся в моем сознании. Когда желание вернется – а оно непременно вернется, – я попрошу Яо найти место для занятий айкидо, даже если это будет коридор нашего вагона, и попытаюсь вновь отыскать Путь Мира.
Жизнь – бесконечная тренировка, подготовка к тому, что грядет. Жизнь и смерть теряют свое значение, если воспринимать их как вызовы – с радостью – и преодолевать, не теряя спокойствия.
* * *– Одному человеку нужно поговорить с вами, – сообщает Яо, когда мы одеваемся. – Я обещал устроить эту встречу, потому что в свое время он очень мне помог. Вы можете сделать мне одолжение?
– Но мы ведь утром уезжаем.
– Я имел в виду нашу следующую остановку. Конечно, я всего лишь переводчик, так что если не хотите, я просто передам ему, что вы слишком заняты.
Яо не просто переводчик, и он это прекрасно знает. Он чувствует, когда мне нужна помощь, даже если не понимает, почему.
– Ну что вы, – говорю я, – меня это не затруднит.
– Знаете, я занимаюсь боевыми искусствами практически всю жизнь, – задумчиво произносит китаец. – Создавая Путь Мира, Уэсиба меньше всего думал о физическом превосходстве над противником. Если ученик проявлял подлинное рвение, наставник открывал ему, как совладать со своим внутренним врагом.
– Я очень давно не тренировался.
– Я вам не верю. Можно сколь угодно долго не заниматься айкидо, но оставаться на Пути Мира. Ступив на него однажды, вы с него уже не сойдете.
Я понимаю, к чему он клонит, и могу остановить его прямо сейчас, но решаю дослушать до конца. Он человек с огромным жизненным опытом, закаленный в бедствиях, он выстоял, несмотря на то, что в этой инкарнации ему пришлось сменить множество миров. Мне нет смысла что-то от него скрывать. Пусть говорит.
– Вы боролись не со мной, а с ней.
– Да, это правда.
– В таком случае я предлагаю заниматься каждый день, если только дорога позволит. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сказали в поезде, когда сравнили смерть с переходом в другой вагон, и объяснили, что нам приходится это делать много раз за нашу жизнь. Прошлой ночью я спал спокойно впервые с тех пор, как похоронил жену. Она приснилась мне, и я увидел, что она счастлива.
– Сказать по правде, я говорил вчера не только для вас, но и для себя.
Я благодарю Яо за то, что он оказался достойным соперником и не стал дарить мне незаслуженную победу.
ОГНЕННОЕ КОЛЬЦО
Прежде всего выработай стратегию, которая учитывает абсолютно все, что тебя окружает. Самый верный способ подготовиться к вызову – развить в себе способность из бесконечного множества ответов выбрать единственно правильный.
Я наконец добрался до интернета. На самом деле я помню все, что узнал о Пути Мира.
Стремление к миру является формой молитвы, которая порождает свет и тепло. На какое-то время отрешись от себя и постарайся понять, что этот свет несет мудрость, а тепло – сострадание. Путешествуя по планете, старайся познать подлинную форму земли и небес. Это станет возможно лишь тогда, когда ты изгонишь из сердца страх и убедишься, что все твои слова и поступки отражают твои мысли.
Кто-то стучит в дверь. Я так поглощен чтением, что вначале даже не могу понять, что это за шум. Мой первый порыв – не открывать, но я тут же передумываю: вдруг что-то срочное? Иначе кто стал бы тревожить меня в такой час?
И только встав из-за стола, я понимаю, что есть один человек, которому хватит смелости так поступить.
За дверью Хиляль в красной майке и пижамных штанах. Не сказав ни слова, она заходит в купе и ложится на мою кровать. Я ложусь рядом. Она придвигается ко мне, и я ее обнимаю.
– Где ты был? – спрашивает Хиляль.
«Где ты был?» – не праздный вопрос. Когда так спрашивают, это означает: «Я скучала по тебе», «Я хочу быть с тобой», «Мне необходимо знать, что с тобой было».
Я молча глажу ее по голове.
– Я звонила Татьяне, и мы провели вечер вместе, – говорит Хиляль, отвечая на незаданный вопрос. – Это очень печальная женщина, и ее печаль заразительна. Она рассказала, что у нее есть сестраблизнец, которая принимает наркотики, и потому не может ни найти работу, ни завести семью. А Татьяна – успешная, красивая, желанная, увлеченная своей работой, правда, развелась с мужем, но зато уже повстречала человека, который безумно ее любит. И при виде сестры ее терзает невыносимое чувство вины. Во-первых, потому что ничем не может помочь, а во-вторых, оттого, что на фоне ее успеха положение сестры представляется еще ужаснее. Мне кажется, мы никогда не бываем по-настоящему счастливы, ни при каких обстоятельствах. Не только из-за Татьяны, а вообще.
