Алина Знаменская - Пока живу, люблю
— Я все о нем знаю, девушка, спрашивайте меня! — Наталья лезла на рожон. — Никита — очень тонкая натура! Настолько тонкая, что не выносит ничего обычного, девушка. Ничего обычного!
Виктория вытянула шею. Кажется, обстановка накаляется. Эти двое сейчас начнут выяснять отношения прямо тут, при всех. Наталья не унималась:
— Все вокруг него должно быть вверх ногами. Наоборот. А вот если вы, девушка, ходите по земле ногами и вдобавок имеете обычные человеческие слабости — все! Вы ему неинтересны.
Гости за столом начинали отрывать лица от тарелок и оборачивались в сторону Натальи. Макс забеспокоился. Виктория заметила это — он задвигал бровями, выпрямился, то и дело бросая беспокойные взгляды в сторону родственников.
— А как вы оцениваете искусство вашего мужа? — наконец встряла корреспондентка.
— Его — что? Его.., искусство? — Брови Натальи полезли вверх, она даже помахала вилкой, взвешивая слова корреспондентки. Оглядела лица собравшихся, как бы призывая их в свидетели. — Его искусство… — повторила она, сделав выпуклым это слово, и усмехнулась. Ее никто не поддержал. Тишина за столом становилась заметной.
— Да, как вы оцениваете его работы?
Никита поднялся из-за стола и пошел к музыкальному центру.
— А вы спросили его: он нуждается в ваших оценках? — Глаза Натальи сузились. Она бросала свои слова в спину мужу, а тот спокойно перебирал диски. — Да плевал он на чьи-либо оценки! Он сам всех оценивает! Вот вы ему вопросы задаете, девушка, понравиться хотите, а он видит вас насквозь, плевать он хотел, что вы там напишете!
Корреспондентка впилась в Кита взглядом, как комар. Похоже, яростные нападки Натальи только разожгли ее профессиональное любопытство.
— А где он выставляется? — услышала Виктория вопрос соседа слева.
Машинально ответила и подумала, что наверняка теперь все присутствующие, даже кто и не собирался смотреть какие-то там фотографии, обязательно посетят Дом транспортника. Наталья сделала мужу рекламу.
Кит включил музыку и повернулся лицом к гостям. Наталья была близка к истерике. Макс поднялся и пригласил ее на танец. Вика смотрела на прямую спину Марининого мужа, на его широкие плечи, склоненную к невестке голову и пыталась представить себя в той роли, которую уготовила ей Марина. Допустим, она сумеет соблазнить Макса и даже женить на себе… Но дальше мысль не шла. Пробуксовывала на этом «допустим», и все тут. Как стройная, экстравагантная Наталья не вязалась в ее сознании с Протестантом, так и она сама не вязалась с аристократичным, правильным Максом. Да и Марина.., по крайней мере та Марина, которую помнила Вика по школе, не вязалась с Максом. Ей больше подошел бы Кит. Она тоже всегда была Протестанткой. Что же произошло? Не могла же Марина так измениться… Или могла? И почему она так бесследно исчезла сразу после школы? Даже с ней, с Викой, никаких контактов не поддерживала. Ведь в школе они были неразлучны. А впрочем, чему удивляться? За те годы, что отделяют их от школы, многое перевернулось с ног на голову. Взять хотя бы ее родителей. Отец, вечный рядовой инженер на заводе, от которого мама не могла добиться хоть каких-то поползновений к карьерному росту, влюбился в Викину ровесницу, оторвал свой зад от дивана и за какие-то год-два сколотил собственную фирму, стал преуспевающим бизнесменом. Теперь его новая семья живет экономически полярно по отношению к старой.
Викина мать донашивает тряпки за Юлькой, поскольку той, как младшей дочери, отец считает своим долгом помогать. Размышляя подобным образом, Вика не заметила, как выросла рядом длинная фигура Никиты. Он изогнулся перед ней и впился мерцающими объективами глаз в Викины. Она вздрогнула от неожиданности. До нее дошло, что она совершенно отключилась и со стороны, должно быть, выглядит смешно.
— Разрешите вас пригласить? — промурлыкал он. Вика подбирала слова для отказа, когда подоспел Макс:
— Потанцуйте, Виктория, не стоит сидеть возле Ренаты неотлучно. Люди решат, что мы вас эксплуатируем.
Виктория поднялась, провожаемая взглядом Натальи, и когда уже положила руки на плечи Никиты, заметила, что его жена о чем-то спрашивает Макса, бросая взгляды в их сторону. Макс как-то криво улыбнулся в ответ. Ясное дело: разговор шел о гувернантке! Что-нибудь типа:
— Где ты раздобыл эту корову?
— Это новая прихоть Марины. Весьма интересная особа, у нас таких еще не было.
Викторию передернуло.
— Тебе неприятно со мной танцевать? — поинтересовался Кит. Его глаза цвета горького шоколада смеялись.
— Да я просто таю от такой чести! — огрызнулась Виктория. — Меня пригласил на танец сам господин Великий фотограф. Более того, моя скромная особа настолько заинтересовала его, что он истратил на нее энное количество своей драгоценной пленки. Мне это так льстит, что я даже стесняюсь попросить автограф.
Кит коротко хохотнул.
— Я пригласил тебя потому, что твое поведение становится неприличным.
— Что?!
— Ты так пялишься на Макса, что на это стали обращать внимание.
— Слушай, — Виктория начала заводиться, — не слишком ли много внимания моей скромной особе? Не слишком ли ты сосредоточился на брате? Не лучше ли сначала разобраться в своей семье? Похоже, у тебя там не все гладко! Создается впечатление, что ты готов заметить соринку в глазу другого, тогда как у себя… Мало того, ты с помощью объектива превратишь эту соринку в бревно, ты станешь долбать человека этим бревном, пока он не согласится: «Да, я червь!» — и тогда…
— Ого! — Кит взглянул на Викторию с насмешкой и восхищением одновременно. — Оказывается, в тихой холмистой местности таится вулкан…
— Хам!
Кит хохотнул на ее последнее замечание и, похоже, ничуть не обиделся.
— Неужели тебя так взволновала моя выставка? Я польщен.
— Да, ты все правильно рассчитал, — тихо клокоча, заговорила Виктория. — Ты угадал, с твоей выставки никто не уйдет равнодушным. Ты настолько выпячиваешь слабости людей, что становится тошно. Твои герои уродливы, противны сами себе, ты не оставляешь им ни малейшего шанса выглядеть людьми!
— Но ведь кто-то должен? — тихо спросил Кит.
— Что должен?
— Если люди не видят, как низменны их интересы, как утилитарны желания, если предпочитают возиться в грязи и не замечать этого, то кто-то должен им об этом сказать… Или нет?
— Я не знаю, — пожала плечами Виктория. — Ты обижаешь людей и нисколько этим не смущаешься. Им даже нечем ответить тебе.
— Нечем? У них всегда остается шанс изменить себя.
— Вот как? Ну спасибо! По-твоему, для меня еще не все потеряно?
— По-моему, нет. — Кит улыбнулся. — Я пока не до конца понял, чего ты добиваешься, но думаю, что близок к разгадке.
— Не обольщайся, Кит, ты далек от нее!
— Вот! Ты сама выдала себя. Выходит, загадка все же есть?
— В каждой женщине присутствует загадка, — уклончиво ответила Виктория.
— Для меня — нет, — быстро ответил Кит. — Большинство примитивны до схемы.
— Не понимаю, как я еще с тобой разговариваю? — поразилась Виктория. — Ты циничный, невоспитанный хам!
— Лучше, если бы я был хам воспитанный? — поинтересовался Кит и, не дав ответить, добавил:
— Я уверен, что больше всего тебе сейчас хочется оказаться подальше отсюда. От Макса, от всех его гостей, от этой квартиры, от меня… Хотя от меня меньше, чем от всего остального. Да, думаю, от меня все же чуть меньше…
— Какая самоуверенность, — проворчала Виктория, но спорить не стала. Снова попал в самую точку. — Почему же я до сих пор здесь?
— Мечтаю это понять. В этом вся соль. Тебе до отвращения неприятен мой брат, но ты строишь ему глазки. Строишь глазки, а сама как огня боишься мужчин, — рассуждал он как бы сам с собой. Виктория помалкивала. — Готов поспорить, что у тебя на данный момент никого нет. — Вика усмехнулась. То, что Кит так вплотную занялся ее персоной, отчасти даже льстило. Давно ей не оказывали столько внимания. — Слушай, Виктория, а ты не того… Может, тебя женщины интересуют?
Вика остановилась и вытаращилась на Протестанта. Его глаза смеялись, а она готова была вцепиться в эти глаза. Она резко рванулась к столу и нашла Ренату. Та, открыв рот, слушала, что говорит Максов клиент вертлявой корреспондентке.
— Пора спать, дорогая, — напомнила Виктория, на что девочка наморщила носик.
Викторию здесь, что называется, давно поджидали. Наталья повернулась к ней всем корпусом и громко объявила:
— Виктория, ваша воспитанница засомневалась, какой вилкой нужно есть цыпленка. Мы все с нетерпением ждали вашего возвращения. Развейте наконец наши сомнения…
Так. Теперь ей приготовили внеплановый экзамен. Нет уж! Виктория взглянула на Ренату. Та виновато опустила глаза. Перед ней сверкал ряд серебряных вилочек и ножей. Холодных и безмолвных. Стол накрывала Александра, и, судя по всему, она хорошо выучила все эти премудрости. Виктория успела воспользоваться только одной вилкой — которая ближе лежала. Все, кто сидел возле Натальи, с интересом ждали, что будет, как выйдет из положения гувернантка? Они не подозревали, до какого внутреннего накала довел ее Кит.
