Слава Сэ - Сантехник. Твоё моё колено
Колесо
План, в котором Некрасов избивает хулиганов с помощью таинственных восточных практик даже не рассматривали. Раппопорт предлагает безыскусную замену пробитого колеса. Это самый доступный способ прослыть настоящим мужиком. Ждать милостей от дорожных гвоздей мы не могли. Наняли гопника, поручили проткнуть левое переднее колесо. Дальнейшее должно было выстроиться само собой. Катя видит заколотое колесо. Она потрясена, почти рыдает. Тут из-за угла выплывает Некрасов на сером в яблоках «лексусе». Он улыбается широко и снисходительно. Трясет белокурой шевелюрой, рассыпает шуточки про женщину и карбюратор, Катя млеет от его маскулинности. Некрасов достает огромный, сверкающий до мурашек домкрат и ну помогать. После ремонта, в котором Алеша показал бы пластику ягуара, — ресторан. Там он объясняет: крутить колеса его научили во Французском легионе, где он воевал с потомками алжирских пиратов. Эту историю я слышал от одного знакомого сутенера. Якобы тот служил наемником в Сербии, потом поступил к «диким гусям», подрался с чернокожим капралом, в драке отрубил ему руку саблей, сбежал, переплыл пять пограничных рек, перешел через Альпы и теперь опекает падших женщин. Ночью, в узких улочках Риги. История странная, но женщины верят.
— Да что ж тебя так тянет к беллетристике? — спросил Кеша.
— А, — говорю, — это я всю неделю книжку писал.
— И как?
— Все пришлось выбросить.
Раппопорт похлопал меня по плечу.
— Правильно сделал. Продолжаем разговор. После ужина — прогулка вдоль моря. После свежего воздуха вино, камин, родство душ перерастает в сплетение тел. Наутро Катя понимает, какой Генрих зануда и насколько Алеша, в сравнении с ним, веселый обаяшка. Затем две-три недели страсти, Леша бросает Катю и — вуа-ля! Дом свободен! Семен Борисович получает диссертацию, Леша деньги, тебе достается ведро антидепрессантов, а мне — всемирная слава.
Операцию тщательно продумали. И целых полторы минуты все шло как надо. Серый человек в серой кепке присел у колеса, но тут же вскочил и убежал. Покрышка зашипела и сникла. Правда, не та, на которую договорились. Хулиган убил правую заднюю. Он думает, мы барсеточники. Водитель пойдет осматривать колесо, мы в это время сопрем сумку, подумал гопник. У нас же были совсем другие планы. Мы сидели поодаль в арендованной машине с очень темными стеклами, ждали, когда Катя выйдет, заплачет, а мы ее утешим. Алеша прятался за углом, нервно грыз воображаемые удила. Лишь только Катя расстроится, Кеша звонит Алеше. Тот показывается и возвращает в мир гармонию.
Я говорил, хорошего хулигана за пять латов не наймешь. За такие деньги он непременно что-то перепутает. Переживая за исход мероприятия, я лично смазал болты на всех колесах. Мы купили Некрасову лучший из домкратов и сияющий ключ с раздвижной ручкой. На солнце принадлежности сияли так, что могли бы использоваться для ослепления самолетов. Купили также белоснежную майку и нежно-голубые джинсы. Алеша спросил, что будет, если он посадит пятно.
— На это и расчет! — ответил Иннокентий. Грязь на белоснежной майке женщину пронзит насквозь. И чем ярче будут отпечатки, тем лучше. Кате должно стать неловко.
Мы прекрасно подготовились. Но гопник проткнул не то колесо. Я бы его заметил. На такое сдутое, дряблое колесо нельзя не обратить внимание, решили мы с Кешей. Любой мужчина бы содрогнулся от его вида. Но Катя вышла из парикмахерской, села за руль и давай чавкать резиной по асфальту. Весело и резво. Необычную тряску она списала на дорожные неровности, видимо.
— За ней! — скомандовал Кеша и озвучил пару наблюдений о дружбе женщин с техникой. Наше корыто не завелось. Прокатная контора подсунула нам покойничка. В отличие от Кати, мы разбираемся в технике и сразу сделали несколько важных предположений.
— Скорей всего, бензонасос, — сказал я.
— Или свечи, — возразил Кеша.
— А может быть, кстати, клапан бензопровода. Там предохранитель нужен на шесть ампер. Если сгорел, то все.
— Удивительно. Она не разбирается, но уехала. А мы все знаем — и стоим.
Стали звонить Некрасову. Он сбросил звонок, просто приехал. Выскочил, прошелся вдоль пустой улицы с ключом и домкратом. Идиот. Заметил нас, побежал через дорогу. Раппопорт замахал рукой, желая прогнать жениха назад, к машине.
— Уехала она, уехала! — кричал он. — Давай за ней! Нет! Стой! Нас возьми!
Катя проскакала пять кварталов и все-таки почуяла неладное. Когда мы ее нашли, незнакомый толстяк с красной шеей уже откручивал ее «фольксвагену» копыто. Кажется, чтобы выйти замуж, ей достаточно выйти на улицу и щелкнуть пальцем. Мы остановились поодаль, стали любоваться. Катя казалась тихим ангелом, замершим на краю океана, где вместо воды — грехи и опасности. Беззащитная такая, ранимая. Алексей запыхтел, ему не нравился добровольный автослесарь.
— Выглядит смущенной, — сказал он.
— Ей неловко за избыточно прекрасные ноги, — предположил я.
— Удивительно все-таки, как одной лишь позой женщина выражает целую страницу психологического текста, — заметил Иннокентий. Он совсем не расстроился. Он обязательно что-нибудь еще придумает, на мои деньги.
— А что, на фразу «ищу спонсора» психологи расходуют целую страницу?
— Ты, Севастьян, грубишь, потому что ревнуешь. В ее позе множество смыслов. Я вижу сразу три только в глазах и положении плечей. А есть же еще талия. И ноги, кстати.
— Озвучь, пожалуйста, смыслы. Интересно.
— Изволь. Первый — благодарность. Катя глазами показывает, какой молодец этот добровольный Винни-Пух. В следующей жизни он родится милым тушканчиком. Второй смысл в плечах — чопорная гордыня. Она знает, как действует магия ее красоты — колесо само собой поменяется на исправное. Третий, самый точный смысл, в наклоне головы — снисходительность. Катя разрешает этому человеку менять колесо. Таких хоббитов тьмы и тьмы. Все с домкратами и баллонными ключами. А она — одна.
— А ноги?
— Он на них смотрит. Думаю, он будет помнить эти двадцать минут у этих ног, пока дядюшка Альцгеймер не постучится в черепушку. Заметьте, она подошла достаточно близко, чтобы мужчина впал в транс. Но не настолько, чтобы он потерял сознание. Лишь колесо встанет на место, она сделает шаг назад — и толстяк очнется непонятно где, на обочине, в странной позе.
Все так и вышло. Конечно, она улыбнулась и что-то приветливое сказала спасителю. На прощание. Потом села и уехала. А он остался стоять с перемазанной рожей. Вот так и со мной будет. Однажды утром я ее не увижу — и все.
Передумал гадить
Миллионер Семен Борисович захотел узнать, как все прошло. Не-не, говорит, по телефону не надо, встретимся за ужином. Настроение у всех было — так себе. В честь итальянской пьесы, с которой все началось и в которой женщины куда менее капризны, Некрасов заказал кьянти и пасту. По лицу его было видно, насколько здесь не Италия. Раппопорт пилил стейк так, будто это плоть того красавца из института физкультуры, что увел первую Кешину любовь. Кеша сказал:
— Жирная пища подавляет депрессию. Свинина — лучший наш друг в минуты неудач.
Я заказал утку в медово-томатном соусе. Ждал долго. Принесли какую-то мумию ящерицы с помидорами. Не знаю, сколько протянет мир, в котором так ненавидят уток.
И только Семен Борисович был весел. Хлюпает свой сырный суп. У него диета. Он хочет нравиться юным шалавам не одним только кошельком.
— Что думаете предпринять? — спросил богач. — Может, все-таки организуем нападение? Мои охранники — золотые ребята. Могут сами себя отдубасить, но со стороны покажется, будто всех положил Алексей. Очень достоверно.
— Нет… Катя не купится.
— Тогда пожар? Никто не знает, этот дом застрахован?
Миллионерский масштаб завораживал. Я хотел в шутку предложить землетрясение и цунами, но Семену Борисовичу могла понравиться идея. Непонятно тогда, как отговаривать.
— Предлагаю свернуть проект, — сказал я.
— Чего это? — обиделся Леша.
— Потому что надоело. Надо книгу сдавать, а у меня ведро черновиков. И не в обиду Алексею, признаков успеха я не вижу. То есть, признаю, Алеша был хорош, но — не сработало. Да и нехорошо все это. Подло.
— А я считаю, мы правы и дела идут хорошо, — уперся Некрасов.
— Послушайте, я все затеял. А теперь передумал. Как заказчик проекта, я его закрываю!
Раппопорт отложил вилку, посмотрел синим взглядом и сказал:
— Ты ревнуешь. Это значит, дела идут отлично. И, вопреки твоему больному разуму, я рекомендую продолжать. Все согласны?
Леша и Семен Борисович кивнули. Я встал и взмахнул рукой для убедительности.
— Тогда я объявляю предприятие банкротом! Никто не получит ни копейки!
— Ну, Севочка, деньги вообще не проблема! — заметил любитель психологии Семен Борисович.
