Антон Гопко - НОВАЯ КВАРТИРА
— Ну и правильно, — нехотя согласилась мать. — У него сейчас дело должно быть на первом месте.
Василий игриво ухмыльнулся, подмигнул Марусе и посмотрел на жену.
— А может, мы сейчас пропустим по рюмочке, а? В честь приезда дочки.
— Не хочу, устала, — тихо проговорила Маруся.
— Ещё чего выдумал! — закипятилась Ольга. — Алкаш! Будешь мне тут спаивать ребёнка!
— Ну всё, всё! Не хотите — не будем.
Маруся улыбнулась, оглядела родителей, постаравшись это сделать как можно более любящим взглядом, и устало сказала:
— Спать хочется.
— Конечно! — своим обычным заботливо-суетливым тоном ответила Ольга. — Давно спать пора, а ты ещё с дороги, устала.
Она встала и повела Марусю в её комнату. Оставив дочь там, вышла и вскоре вернулась с охапкой постельного белья. Бельё было очень знакомым и на шершавой обивке кровати, куда Ольга его положила, смотрелось чрезвычайно по-домашнему.
«Как здорово! Бельё в цветочек! И не накрахмаленное, а нормальное — нежное», — подумала Маруся, с отвращением вспомнив казённое постельное бельё с лиловыми печатями, которое им выдавали в общежитии. Она хотела помочь маме заправить в пододеяльник одеяло, тоже до невозможности знакомое и пахнущее домом, но та воспротивилась:
— Ещё чего! Ко мне дочка приехала, а я ей постель не постелю?
Тогда Маруся подошла к окну и, пока Ольга стелила, смотрела на незнакомый вид пустынного микрорайона. Дома только начинали заселяться, и горели лишь редкие окна, за которыми виднелись голые стены необжитых квартир. Маруся скользила по ним утомлённым взором, пытаясь увидеть людей, но не отдавая себе в том отчёта и ни о чём не думая. Из оцепенения её вывел голос матери:
— Ложись, доченька, я сейчас тоже спать лягу.
Маруся посмотрела на Ольгу и вдруг поняла, как её мама устала за этот день.
— Я сейчас тоже спать лягу, — повторила Ольга, в то время как Маруся не могла смотреть на её тяжёлые редкие морщины. — Сейчас, только посуду помою и мешки из-под мусора постираю — и лягу.
— Прости, мама, что ты постираешь? — Маруся была уверена, что ослышалась.
— Мешки из-под мусора, знаешь? Которые Лидушка купила, когда с тобой приезжала, помнишь? Говорит, чего это папка, когда с утра мусор выносит, должен с ведром возвращаться, и купила мне. Долго они валялись, всё как-то я про них забывала, а потом подумала: дай-ка попробую. И правда, оказалось удобно. Теперь папка на работу идёт, берёт с собой мешок с мусором. Мусор высыпает, а мешок в карман.
— Господи, мамочка, он же грязный, из него же вытечь может! Карман испачкает.
— Так в кармане-то у него другой мешок лежит, чистый. Он грязный мешок в чистый кладёт, и в карман. А с работы приходит, я оба мешка стираю.
— Мама! — с умилением воскликнула Маруся. — Мусор надо выкидывать вместе с мешком!
— Как с мешком? Зачем? — судя по интонациям Ольги, эта мысль показалась ей абсурдной.
— Они же, мама, одноразовые!
— И кто это тебе сказал? Это если неаккуратно пользоваться. А если аккуратно пользоваться, они долго не рвутся.
— Да неужели тебе больше делать нечего, как их стирать! — возмутилась наконец Маруся.
— А долго ли! — засмеялась Ольга. — Раз-раз и готово.
— Но зачем
это надо, мама? Они же дешёвые! Сколько они стоят? Семь тысяч? Восемь? Их же надолго хватает! Ты что, не можешь себе позволить раз в два месяца купить мешки для мусора?!
— Так и это деньги, доченька, — ответила Ольга. — Копейка рубль бережёт. Я лучше тебе их пошлю. Или в посылку что-нибудь куплю.
— Много ты на них купишь! — сквозь зубы пробурчала Маруся.
Ольга посмотрела на неё как на очень-очень маленькую.
— Это ты пока так говоришь. А вот начнёшь работать, узнаешь цену копейке.
«Эх, мама, мама! Уж чего-чего, а это я знаю, — подумала Маруся, но ничего не сказала, хотя ей было очень обидно. — А вот ты не знаешь цены минуты, и похоже, уже не узнаешь».
— Ну ладно, — вздохнула Ольга, — ложись-ка ты, доченька, баиньки. Время уже позднее.
Она подошла к Марусе и поцеловала её в лоб, после чего вышла, медленно закрыв за собой дверь.
Маруся была рада остаться одна. Она подвернула простыню и села на край кровати, даже не думая начинать раздеваться, хотя её сильно клонило в сон, а просто сидела, наслаждаясь тишиной, ничего не делая и ни с кем не разговаривая.
«Сигаретку бы, — подумала она. — Жалко, что я не курю».
Её мысли свободно текли, плавно и бессвязно переходя одна в другую. Вспоминалось и недавнее прошлое, но уже без прежнего драматизма. Лиза теперь была не той бессердечной гадиной, что раньше, а представлялась в воспоминаниях чем-то очень хорошим, добрым и не поддающимся какой-либо человеческой оценке. Маруся по-прежнему злилась, но уже не на Лизу, а на судьбу, что та отвела ей так мало времени на счастье. «Ещё хотя бы годик такой жизни, как на первом курсе, — думалось ей, — и мне больше ничего не было бы нужно. Я бы жила одними воспоминаниями, я бы смогла».
Девушка обвела глазами стены с уродливыми обоями, кое-где уже начавшими отклеиваться. «Пора ложиться спать», — со вздохом подумала она.
Маруся выключила свет и легла, но мысли о Лизе, раз возникнув, уже не затихали в её тяжёлой голове, мешая заснуть. Наконец она не вытерпела, встала с постели, включила свет и достала из своей сумки, которую когда-то уже успела перетащить к ней в комнату заботливая мама, маленький фотоальбом. Нашла фотографию Лизы и долго её рассматривала, лёжа на кровати. Сама Лиза считала эту фотографию неудачной, но Марусе она нравилась больше всех. Обычное лицо, в меру пухленькое, симпатичное, но ничего особенного, добродушное, даже доброжелательное и уж никак не способное на гадости и на подлый расчёт. «Мерзавка!» — подумала вдруг Маруся, и ей захотелось плакать. Она захлопнула альбом. «Господи, почему мы получили эту квартиру, почему я сейчас не в старой, где каждый гвоздик в стене был родной?!« — ей стало казаться, что будь она в старой квартире, всё было бы хорошо, как всегда, когда она туда приезжала. Маруся как можно скорее выключила свет, чтобы не видеть ужасной пустой комнаты, и снова легла спать.
Она уже успокоилась и потихоньку становилась снова способной ко сну, когда увидела, что дверь в её комнату медленно и бесшумно открывается, а в дверном проёме заметила силуэт осторожно заглядывающей Ольги. Та была уже в халате и с распущенными волосами, видимо, зашла проверить дочку перед сном.
— Мама! — шёпотом воскликнула Маруся. Она была рада увидеть хоть кого-нибудь живого.
— Что, Марусенька, не спится? — спросила Ольга, садясь на край кровати.
— Да нет, мама, сейчас засну. — Марусе казалось, что она вернулась в детство, когда мама всегда приходила посидеть с ней на ночь.
— Мама, а где папка? Спит?
— Нет ещё. Газету читает.
— Передай ему спокойной ночи. И извинись за меня, что я сама не пришла, пусть не обижается, очень спать хотелось.
— Ещё не хватало! С чего это он будет обижаться?
— Но ты всё равно скажи.
— Хорошо, доченька, скажу… Ну вот, приехала к маме доченька, мама будет спать спокойно. Те-то двое уже большие, а ты — просто моё сердечко. Уж я за тебя переживаю! — говорила Ольга, поглаживая и похлопывая Марусю поверх одеяла.
Маруся села на кровати и обняла мать. Ей давно не было так хорошо и уютно, она уже отвыкла быть кому-то нужной. Они сидели так минуты три. Маруся ничего не говорила, только прошептала несколько раз дрожащим голосом:
— Мама! Я так устала, я так устала!
III.
На следующее утро Маруся проснулась в превосходном настроении. Отец ушёл до её пробуждения, мама покормила её настоявшимся вчерашним борщом, а после еды спросила:
— Ну что, Марусенька, покушала, теперь, наверно, по гостям пойдёшь? — судя по голосу, у неё тоже было отличное настроение.
— По каким ещё гостям? — изумилась Маруся и поёжилась от одной мысли выходить на мороз.
— Ну, к каким-нибудь школьным подружкам своим, — простодушно ответила на вопрос дочери Ольга.
— Мама! — начала раздражаться Маруся. — Сколько раз я тебе говорила: нет у меня никаких школьных подружек.
— Как это нет?
— Так это нет! Ну подумай сама, какие они мне подружки! Вот припрусь я к ним, и что скажу? Здравствуйте, я ваша тётя? Ну о чём мне с ними разговаривать?
Мать пристально посмотрела на дочь и заметила, хитро усмехаясь:
— Нет, всё-таки ты у меня дикарь.
— Мама, ну какой же я дикарь? Пойми ты меня, я уже стала забывать, как зовут моих одноклассниц, а ты мне предлагаешь к ним идти.
— Не хочешь к одноклассницам — не надо, — согласилась Ольга. — Сходи к Свиридовым. У Марьи Петровны такие две дочки замечательные. Ты их помнишь: Ирка и Ленка? Сходи посиди — про Москву им расскажешь. Им будет интересно.
— Мама! Ты понимаешь, что мне — мне будет неинтересно! Совсем неинтересно. Да и что я им расскажу про Москву такого? Про неё вон по телевизору каждый день рассказывают.
