Николай Байтов - Любовь Муры
Принимаю аспирин. Завтра жду одну из частых комиссий, поэтому моё присутствие необходимо, на работу обязательно надо выйти.
23/V.
Вокруг меня всюду сирень, на службе и дома я окружаю себя ею. Эту пору цветения любимых цветов я стараюсь продлить количеством использования ея. Вид и запах меня радует, и немного забываюсь от своих горьких забот. Всему ведь приходит конец, не правда ли? поэтому и я поджидаю конца своих бед. Надо, ох как надо вздохнуть свободней.
Сегодня моя t° — 37,8. Чувствую себя нехорошо, но успокаиваю себя тем, что эти периоды нездоровья до некоторой степени хороши своей возможностью оценить и всецело осознать своё здоровое состояние. Но если и завтра t° не спадёт, то я уж не смогу ходить.
Только что получила спешное от Тани письмо. Мне сейчас (вот голова!) трудно своими словами передать содержание, поэтому читай переписанное:
«Мурочка, немедленно по получении этого письма телеграфируй решение. Дело вот в чём: зав. 1майским образц. садом уходит в отпуск с 15-го июня на 3 мес. Надо выезжать в Тарасовку на дачу. Нужен временный зав. на 3 м-ца (подчёркнуто Таней). Комнату дадут там. Мама считает, что для тебя это будет хороший момент для того, чтобы зацепиться в Москве и, может быть, получить хорошие условия на зиму. Конечно, ты ничего не ликвидируй в Киеве, т. к. это будет рискованным, ты себя ничем не свяжешь, а сама ориентируешься в московск. работе. Во всяком случае, этот путь будет целесообразней, чем сразу приехать, сжигая свои корабли в Киеве. Условия — очевидно, рублей 300. Пиши телеграммой или спешным письмом. Если ты думаешь о Москве, то это будет самое реальное. Дача у них прекрасная, и работать будет легко и хорошо».
Списала почти всё письмо.
Положение на сегодня по службе таково, что если я не уйду сама, то начальник каким-либо образом постарается с работы меня снять. У меня снова было с ним небольшое столкновение. Ясно, что в Киеве без работы меня не оставят, но все остальные предложения меня не устраивают — работая далеко от места жительства, я совсем не буду с Идой. Уйти в отпуск в начале июня будет невероятно трудно, ничего ещё не сделано для проведения летней работы и делать не хотят. Но может я всё это уладила бы, но мама — как я её оставлю? Она советует мне пригласить одну старуху, её давнюю приятельницу, и говорит, что всё равно ведь по целым дням она меня не видит, поэтому ей будет удобней даже с этой женщиной, но согласится ли ещё эта старуха? и 2-е, если мама не поправится, а в моё отсутствие ей станет хуже, то скажи, не буду ли я виновницей (до некот. степени) этого? Голова пылает. Где выход, как поступить? Пока что я дам в Москву своё принципиальное согласие. Посоветуй мне, родная, что сделать.
Получила вместе с твоим письмом от Петра письмо. Мне стыдно уж обманывать его, я решила пред отъездом к тебе (если бы всё складывалось удачно) заехать к нему дней на 10. Конечно, это решение говорит о большой моей слабости, и моя сила воли (ведь с ним я не буду жить — это окончательно!) у тебя теряет от этого свои акции. Он пишет: «итак, ты моя единственная любимая, высчитывая дни, я приготовляюсь к твоему приезду, все тут ждут также тебя. Когда же наступит этот так ожидаемый мной день? Много припасено для тебя тепла, ласки, и в них, уверяю тебя, растворится твоя усталость». Это полное нежности письмо стыдит меня. Я змея по отношению к нему…
Извини за это сумбурное письмо, но во мне, несмотря на повышенную t°, всё бурлит, я должна получить разрядку. Целую горячо. Твоя Мура.
На это письмо отвечай сейчас же.
27/V.
Моросит дождик — летний тёплый дождик. Окончила небольшую стирку — устала, но чувствую себя окрепшей, и от простуды, кроме сильного насморка, ничего не осталось. В комнате душно, и мы все дождю рады. Был у Иды врач, нашёл сердечные перебои и большой шум, — лечение — санитарный режим в деревне, усиленное питание и покой. Вывезти её необходимо. Спросила я у него о возможном пороке сердца, получила ответ, что если запустить эту болезнь, то может быть и порок. Беру с 10/VI отпуск. Уйти трудно — нет заместителя, но не могу я на карту ставить жизнь ребёнка! Единственное место, куда я могу увести Иду — это к отцу. Не работая, в городе я не могу оставаться и 2-х недель — через две недели мне нечем будет питать и семью, и себя. Идя в отпуск, надо покрыть долг. Брат из Д.В. края выслал 150 р. Если я найду для мамы человека, что будет ухаживать за ней, я уеду недели на 3 к Петру (обстоятельства загнали, но еду к нему с любопытством) и если… если б ей стало бы легче, то отправилась бы оттуда в Ленинград. Написала сестре (её мужа переводят в Алма-Ату) приглашение переселяться в Киев, в мою комнату.
В Ленинграде я, безусловно, чувствовала бы себя совсем невдалеке от тебя, ведь при желании (и возможности!) через 8 час. мы могли бы видеть друг друга…
Сегодня был мой инспектор, кот. заявил, что в отпуск отпускает сейчас только потому, что ценит меня как работника, но с этой работы меня никуда не отпустят без разрешения на то наркома. А я ни одной минуты не останавливаюсь на перспективе дальнейшей работы здесь. И в конечном итоге заявили мне, что гублю учреждение, что поступаю не по-большевистски. Знаешь, родная, я почти уверена, что с моим уходом пропадёт это ароматное сооружение. В книге посетителей (они бывают через день) каждая запись говорит об этом. Другой же человек навряд ли сможет переносить все те трудности, что влачу я уж 3 года, а теперь и подавно…
Сегодня мне утренним подарком подал почтальон от тебя письмо. Твои вскользь сказанные там слова о моей «выдержанности и крепости» взвинтили меня, вспомнивши свою прежнюю энергию, я и воспринимала этот день немного по-другому…
Сестричка, ты меня очень огорчаешь, заставляешь много думать о будущем Олёнушки. Нехорошо, что она попала в такое окружение, где нет методической железной чёткости, где многое безалаберно и без системы. Ну что за времяпровождение ежедневные театры и др.! Если б она увлеклась каким-нибудь вдумчивым, серьёзным человеком! Твои уговоры, доводы, увы, не подействуют. Я помню, какое действие вызывали у меня слова матери на те или иные мои поступки! И ещё хорошим для неё было бы средством — это интересная работа, кот. забирала бы у неё много времени. Её поездка на киносъёмку — малоутешительна. Не обвиняй себя в неуменьи дать нужного воспитанья. Изменить по своему усмотрению ребёнка не всегда удаётся. Ида, например, частенько врёт (в мелочах), это отцовская манера, несмотря на все старания, я вижу, как тщетны мои усилия. Я не могу приучить её даже к такому необходимому в жизни навыку как класть вещи на свои места. Она сейчас раздевается и в противовес моим словам преаккуратненько складывает свой лифчик, штанишки и спрашивает (дословно): «Мура, хорошо я сложила свои вещи, посмотри, киска, хорошо, кисуня?!» Я говорю «хорошо», не оборачиваясь. — «Кисуня, посмотри же, кисонька, скорей детка, поверни головку, ну один только раз поверни головочку твою». Надо посмотреть. Поцеловала её; похудела она наполовину, прямо тростинка, обнимая, страшно становится. Под глазами чёрные круги, но сделалась совсем хорошенькой, что даже отметил сегодняшний доктор. Гибель самолёта оставила у неё большой след, всё рисует его (с газеты)…
2/VI.
Обычно я получаю много писем (бывает и 5!), а вот 2 дня — пусто, и даже Идуся смеётся надо мной — «Мура, тебя обидели — нет писем!» Но ты же знаешь, моя голубонька, что только твои письма мне нужны по-настоящему. От Лесковой нет известий. Я послала ей письмо с запросом, когда выезжать и какую работу она предоставит мне. Ответа нет…
Родненькая, пишу карандашом (как не люблю, когда ты пользуешься им!), лёжа в кровати. Без сил свалилась после нелёгкого дня… Даю тебе слово, что ко всем горестям прибавляется (и в чувствительной степени) тоска по тебе. Я ведь, несмотря на свой возраст, подобна ребёнку, я страдаю больше, чем следовало бы, от отсутствия желаемого…
Надоедливо-жалобно гнусавит невдалеке от окон гармошка. В эту пору наша уличонка живёт своей отменной от дня вечерней жизнью… Шлю тебе свою любовь, дитя ты моё дорогое, спокойной ночи. О моём настроении «не спрашивай»… Мне сейчас неудобно за отосланный тебе кусочек яркой тряпочки, кот. я впопыхах назвала «ковриком»…
5/VI.
Моё солнышко! снова пишу тебе в лежачем положении. Всё вопит об усталости — летом от одинаковой по затрате усилий работы устаю больше, нежели зимой…
Да, в жизни Олёнушки что-то надо менять. Основное — ей надо иметь определённые обязанности, — поэтому следует как можно скорей поступить на службу. Отсутствие ответственности расслабляет. Не ехала бы она на эту киносъёмку! Навряд ли стоит ей отправляться с этой бригадой, не имея там штатного места. Её записочка меня растрогала — она тебя очень любит. Учиться она абсолютно не хочет? Это было бы наилучшее, что она могла бы сделать! Поговори с ней об этом. Мне кажется, что крут знакомых её не стимулирует к упорному, систематическому, к чему с преодолением препятствий следовало бы стремиться… Конечно, все эти сентенции в 25 лет выслушивать нудно, и навряд ли они результативны, но, любя тебя, она может сделать многое…
