Ларс Сунд - Один счастливый остров

— Ты слышал, о чем я тебя попросила, Раббе?

— Да… Смотри, тетя Бедда, там полицейская машина! — Раббе указал на небрежно припаркованный у незнакомого белого «форд-транзита» автомобиль, в северном конце гавани, отгороженном от остального пространства и посторонних взглядов толстой строительной пленкой. — Что там делает полицейская машина, по-твоему? И что это так гудит?

— Господи, откуда же мне знать! — ответила фрекен Густавсон и, положив на плечо мальчика руку, направила его к багажу, лежавшему на пристани, стараясь загородить собой обзор. — Бери свои вещи и жди рядом с Улли. Такси скоро приедет.

Элис с Нагельшера поставил последний рюкзак на пристань:

— Вот, кажись, и все.

— Благодарю, я готова расплатиться, сколько я должна? — Фрекен Густавсон достала бумажник из кармана ветровки.

— Тридцать восемь евро и шестьдесят центов, — ответил Элис. Он украдкой взглянул на северный конец гавани.

Фрекен Густавсон аккуратно отсчитала названную сумму и протянула деньги Элису, стоявшему на борту катера.

— И выпишите, если вам не трудно, квитанцию.

Элис приподнял бровь: его клиенты редко просили квитанцию и его это вполне устраивало. Однако он быстро нашелся, кивнул и нырнул в рулевую рубку, ухмыляясь самому себе. Через пару мгновений Элис вернулся с аккуратно заполненной квитанцией.

Перевозка Эрсунд-Фагерё

1 баба………27 евро

Много вещей………10 евро

1 поппугай………1,60 евро

Итого: 38,60 евро

Фрекен Бедда Густавсон внимательно прочла квитанцию, после чего перевела взгляд на Элиса с Нагельшера. Не хватало детей.

— Вы не взяли плату за детей, — сказала фрекен Густавсон.

— Да, до двенадцати лет бесплатно, — ответил Элис. Поскольку он стоял на борту катера, а она на причале, его взгляд естественным образом утыкался в ее мощные бедра.

— Тогда понятно. Благодарю, — сказала фрекен Густавсон, сложила квитанцию пополам и спрятала в бумажник. — Однако позвольте уточнить, что это не Попугай, а волнистый попугайчик. А «попугай» пишется с одним «п».

На это Элису с Нагельшера нечего было ответить. Он смотрел на фрекен Густавсон, не отводя глаз. Элис утер рот ладонью, отвернулся, красивой — на зависть Раббе — дугой плюнул в воду через планширь и скрылся в рубке. Он завел дизельный мотор и дал задний ход в голубом облаке выхлопных газов, затем взял курс на Норфьерден и добавил оборотов, бормоча про себя: «Видал я баб. Слыхал я баб. У самого баба была, пока не померла. Но такой чертовой бабы отродясь не видал и не слыхал!»

На момент написания нашего рассказа кандидату биологических наук Бедде Густавсон 47 лет и она, как следует из звания, имеет ученую степень. Ее кандидатская диссертация по систематической ботанике называется «Recent Changes in the Flora of the Southwestern Archipelago» и посвящена изменениям растительности трех островов на архипелаге Гуннарсхольмарна, один из которых за время исследования полностью объели овцы. Вот уже двадцать лет Бедда преподает биологию старшеклассникам в столичной гимназии. В списке ее интересов можно обнаружить путешествия, вопросы женского равноправия, музыку и литературу — Бедда читает один детектив за другим. Кроме того, она член правления акционерного общества столичного жилого комплекса «Лергрэнд-7», а также зарегистрирована в нескольких объединениях — например, в Объединении ботаников, Объединении трудящихся женщин «Зонта» и в Объединении «За сексуальное равноправие». В политическом отношении Бедда причисляет себя к социал-либералам. Физическую форму поддерживает ходьбой с палками и плаванием.

Бедда Густавсон не замужем. За неимением собственных детей она часто проводит время с сыном и дочерью младшей сестры Карин Альфтан. За время пребывания на Фагерё фрекен Густавсон собирается написать учебник по биологии для средней школы, который ей недавно заказали.

Таков портрет нашей героини Бедды Густавсон, составленный из наспех собранных фактов биографии.

Кандидат биологических наук Бедда Густавсон собственными силами переправилась через пролив Норсунд и ступила на сушу нашего повествования. Ее эпическая роль пока неясна. Проще всего было бы немедленно удалить ее из рассказа, однако это не представляется возможным.

«J'y suis el j'y reste — я здесь и останусь здесь», — подтверждает Бедда Густавсон, цитируя известное высказывание генерала Мак-Магона перед Малаховым курганом в ходе Крымской войны.

Бедда Густавсон окидывает довольным взглядом большой дом хутора Клос, куда Пенни наконец доставил ее с детьми на своем такси. Выстиранные половики на выскобленном деревянном полу, выглаженные летние занавески на окнах. Фру Альфтан, как обычно, наняла персонал фирмы, оказывающей услуги по уборке, чтобы привести дом в порядок к лету — ведь расходы можно частично возместить через возврат налогов. Во всех постройках Клоса пахнет экологически чистыми средствами для уборки, которые выпускают «Левер», «Джонсон энд Джонсон», «Проктер энд Гэмбл» и прочие всемирно известные производители средств гигиены. Товары были доставлены лавкой «Фагерё-Хандель». Через открытую дверь застекленной веранды слышатся шум моря и голоса птиц.

Здесь слышно только море и птиц.

— Давайте-ка, дорогие детки, поскорее разберем вещи и все вместе наведем порядок! — весело и энергично восклицает Бедда Густавсон. — Если успеем, перед обедом спустимся к берегу и попробуем воду!

РЕДАКЦИОННОЕ РЕШЕНИЕ

— Алло, Гита Сааринен.

— Здорово, это Юсси. Патрик сказал, что ты уехала на Фагерё.

— Да, стою на парковке, сейчас сяду в машину…

— Хорошо, что застал тебя на связи. Мы не берем твой материал, Гита.

— Погоди… Ты о чем?

— Я говорю, заметку твою про Фагерё выбросим.

— Как это… Они же сегодня еще нескольких хоронят…

— На днях ты уже писала про похороны. Хватит. Достаточно сообщения в вечерних новостях.

— Но мы ведь решили на утренней планерке…

— Жаль, что меня не было на утренней планерке, а то бы я уже тогда отказал. У меня была телефонная конференция, она затянулась.

— Господи, Юсси! Это же громкая история! Все время новые трупы!

— Гита, ты, кажется, не ловишь суть. Мы каждый день талдычим одно и то же. Новые трупы, ни один не опознан, полиция не комментирует, бла-бла-бла. Мы не даем ничего нового, черт его дери! Слушателям нынче все быстро надоедает, они думают — я это уже слышал, и переключаются на коммерческие каналы. Все не как раньше. Теперь у нас эта проклятая конкуренция, надо учитывать!

— Тогда давай найдем новый аспект! Я хочу копнуть поглубже. Нельзя это просто так оставить.

— Успокойся, Гита. Я не говорил, что дело надо оставить. Но ты не хуже меня знаешь, что у областного радио нет средств на журналистские расследования. А еще я думаю, что ты слишком увлеклась этой историей, в плане эмоций. Теперь ее будет освещать кто-нибудь другой.

— Послушай, Юсси… Тебе что, кто-то велел молчать?

— Разговор окончен, Гита. Будет, как я сказал. Пока!

Гита стоит на парковке с мобильником в руке, на дисплее светится значок окончания разговора. Она медленно складывает телефон, прислоняется к дверце автомобиля, поднимает взгляд в небо. Небо голубое, без единого облачка.

«ЭЛЕАНОР РИГБИ»

На этот раз девочка, которая у Юдит, не ждала ее возвращения на причале, и это было странно: обычно девочка бросалась к ней, словно щенок, как только лодка причаливала; волосы, собранные в хвост, так и хлестали по спине.

Юдит подменяла в хлеву Сив и Вальдемара из Вестергорда, которые уехали на несколько дней; утром и вечером она отправлялась на Фагерё, чтобы подоить коров, и эта работа ей нравилась. Накануне вечером, причалив в Тунхамне, она увидела нечто необычное: у гавани стоял трактор Коробейника с прицепом, откуда сам Коробейник и его сыновья выгружали деревянные ящики — простые, из необструганных досок, длиной в метр. Юдит, стоящей на пристани, показалось, что она даже чует запах сосновой смолы и свежей древесины. Коробейник и сыновья носили ящики на дальнюю часть площадки при гавани, отгороженную белой строительной пленкой.

Юдит пришвартовала лодку, вывела мопед с прицепом из сарайчика Готфрида и отправилась прочь. Странному занятию Коробейника в свое время будет дано объяснение, а пока в нашем рассказе речь вдет о Юдит и о том, как на следующее утро она вернулась на Аспшер, подоив коров в Вестергорде и выпустив их на пастбище, а девочка не встретила ее на причале. И дома девочки тоже не было — ни в ее комнате, ни в туалете, нигде; Юдит искала ее в лодочном сарае, в пустом хлеву и в бане, но и там девочки не оказалось.