Анна Бялко - Обман
Над головой что-то щёлкало, касаясь уха холодным металлом, что-то шуршало, потом подул слишком горячий фен, потом голос в ухо спросил, на какую сторону делать пробор (Марина ответила: «Прямо»), потом брызнула струя пахучего лака и раздалось: «Все». Марина робко глянула в зеркало.
То, что в последнее время она частенько находила там вместо себя Арину, уже перестало, пожалуй, её удивлять, но сейчас… Это была, пожалуй, не Арина, хотя причёска была скорее её, но и не Марина, а просто очень элегантная, очень богатая и очень дорогая дама. Волосы, ставшие отчего-то светлее и увеличившиеся в количестве примерно вдвое, аккуратными прядями обрамляли чьё-то надменное, холёное и одновременно очень знакомое лицо. Марина поняла, что ей нравится. Да нет, просто ужасно нравится. Да нет, вообще очень здорово, просто чудесно.
— Спасибо, Алик Петрович! Вы просто волшебник!
— Да что там, — бурчал мастер, но видно было, что и он доволен.
И как-то само собой получилось, что вместо оговорённых двухсот Марина сунула ему в руку пятисотрублевую бумажку, благодарно отмахнувшись: «Сдачи не надо». Только на улице, немного отойдя, она ужаснулась огромности потраченной суммы, но как-то уже не сильно, а так… Словно вчуже, легко.
Понятно, что ехать в автобусе домой с такой причёской и в шубе было немыслимо, и Маринина рука как бы сама собой поднялась над потоком машин, и с визгом тормозов подлетело авто, дверца распахнулась, и водитель услужливо спросил:
— Куда прикажете?
И как-то сам собой всплыл в памяти нужный адрес, и рука не дрогнула, в очередной раз расставаясь с купюрой… Марина вживалась в образ.
А дома её уже ждала Наташа с горячим обедом. После обеда Марина решила все-таки выбраться за продуктами, но Наташа не пустила её одну. На рынок решили не ездить — далеко, да и смысла большого нет, прошлись по ближайшим магазинам, накупили всего — и мяса, и отличной мороженой трески, и овощей с фруктами, и постного масла, и разных круп. А ещё зелёный горошек в консервах, маринованные огурцы… Марина просто не могла удержаться. Наташа, похоже, слегка удивлялась хозяйкиному выбору, но вслух ничего не говорила. Дотащив до квартиры тяжёлые сумки (от подъезда, спасибо, охранник помог), обе сели в прихожей, отёрли со лба пот…
— Чего с этим делать-то теперь? — спросила Наташа. — Или гости вечером будут? Валентин Сергеич не говорил вроде… Я своим обещала, что не поздно вернусь.
— Да нет никаких гостей, — поспешила её успокоить Марина. — И не надо ничего готовить. И уходить можно, как собиралась. Я тут сама приготовлю.
Озадаченная Наташа помогла ей разобрать сумки и разложить все по шкафам, после чего, все ещё в удивлении, ушла домой. Весь вечер Марина провела в кухне. Она жарила, тушила и варила, чистила овощи, нарезала салат. К девяти вечера стол был уставлен так, будто бы ожидался по меньшей мере десяток гостей, а холодильник ломился. Довольная Марина заварила себе чашку чая и перевела дух.
Вот придёт Валя, думала она, и поужинает как человек. И на завтра хватит. Попрошу, чтоб завтра пообедать зашёл, небось, сможет полчаса-то найти, если захочет. Накрыла стол покрасивее и села ждать мужа.
И наконец дождалась. Валя пришёл в одиннадцать. Ужинать отказался, сославшись, что уже сыт. На Маринины просьбы и увещевания хоть попробовать посмотрел как-то странно, исподлобья, чмокнул в щеку, пожелал доброй ночи и скрылся в спальне. В своей, что, впрочем, уже не стало для Марины неожиданностью.
Остаток вечера, перед тем как заснуть, Марина провела в смешанных чувствах. Ну, конечно, было обидно. И ужасно жалко Арину, потому что этот нечуткий урод — её муж. Что, с одной стороны, даже хорошо. Но с другой стороны, на кухне вкалывала весь вечер она, Марина, поэтому жалко было и себя тоже. И ещё непонятно, кому этот муж в конце концов достанется и кого будет жалко тогда. А с третьей стороны… Марина глянула на себя в зеркало… Стрижка была шикарной, прямо хоть спать не ложиться, чтобы не мять. А что остаётся делать?
Но утром её все-таки ждал сюрприз. Когда она встала, муж оказался дома. Сидел на кухне, как ни в чем не бывало, и пил кофе. Марина от неожиданности так растерялась, что и не знала, что сказать.
Муж заговорил первым:
— О, Ариша, доброе утро, дорогая! Как себя чувствуешь? Замечательно выглядишь, кстати. Была в салоне? Давно пора было. Не хотел тебе говорить, но после больницы ты смотрелась как-то помято. Постриглась или покрасилась? Ты как будто стала темнее, или мне кажется?
Как всегда, он задавал кучу вопросов, ответов на которые, казалось, не ждал. Во всяком случае то, что Марина промолчала (она просто никак не могла решить, стоит ли начинать скандал из-за вчерашнего или оставить, как есть), никак его не смутило. Лучезарно улыбаясь, он продолжал:
— Я хотел сказать, вечером к нам будут гости. Позвал, знаешь, несколько человек, не хотел, дорогая, но пришлось — ты понимаешь, да? Там у нас на фирме… Ну, в общем, надо переговорить приватно, в ресторане будет слишком казённо. Человек пять, может, шесть. Посидим тихонько, ничего сложного особенно не надо, фуршет, закусочки. Ты же уже хорошо себя чувствуешь, правда?
Несмотря на то, что вчерашняя обида прошла не совсем, Марина против воли просияла.
— Ой, гости! Здорово как! А я, как знала, столько всего наготовила! И пирогов ещё испеку, и рыбу под маринадом сделаю! А может, — засомневалась она, — ещё мяса купить? И студень сделать?
Муж Валя снова как-то неуловимо изменился в лице, хотел что-то сказать, но сдержался. Вместо этого он встал, шагнул к холодильнику, открыл дверцу и заглянул внутрь. Когда он вынырнул, лицо его было почти мрачным.
— Конечно, дорогая, ты просто молодец. Замечательно все приготовила. Только знаешь… — Он растерянно поглядел в сторону, потом вверх, будто подыскивая слова. — Не надо рыбы. И пирогов не надо. Мы с тобой сейчас, — он бросил взгляд на часы, — прокатимся в супер и все купим. Что ты будешь возиться?
— Да зачем в супер? — вскинулась Марина. — Да куда ещё? У меня все есть. И не возиться совсем, я с радостью приготовлю.
— Да-да, конечно, — вновь перебил её озабоченный муж. — Конечно, с радостью. А в супер все равно прокатимся, мне там винца купить надо, ещё к столу разного-всякого… Ты только не волнуйся. Пей вот чаек, пока не остыл. Бутербродик намазать?
Честно говоря, Марине было интересно прокатиться в этот загадочный супер. То есть, конечно, ничего загадочного в этом не было, просто большой магазин с едой, вроде универсама, но все-таки. Марина видела несколько таких суперов с улицы — яркий свет, чистый пол и продукты, продукты, но заходить как-то не решалась. Да и что заходить, все равно не по деньгам, только расстраиваться.
Они подъехали к красивому, сине-стеклянному, стоящему отдельно от всего, на горке, двухэтажному зданию, поставили машину (не ту, огромную чёрную, а небольшую красненькую) на удобной стоянке и по дорожке из зеленой пластмассовой травы вошли внутрь. Муж сразу свернул налево, ко входу в собственно супер, а Марина замедлилась. Кроме супера тут была масса других магазинов и магазинчиков, в них продавали что-то невозможно красивое — одежду, обувь, сумочки и штучечки, и так хотелось все рассмотреть… Муж вернулся, недовольно буркнул: «Ну где ты пропала?», взял под руку и утащил за собой.
Они прошли мимо дюжих мальчиков на входе, взяли тележку и углубились в дебри полок и лотков. Марина растерялась. Умом она, конечно, и ожидала увидеть что-то подобное, но на деле это оказалось шокирующим и почти неприличным.
Вокруг неё сверху, снизу, со всех сторон громоздилась, выпячивалась и сверкала самая разная еда, какую только можно было вообразить искушённому глазу. На оптовых рынках, где Марина покупала еду в прошлой жизни, тоже было всего полно, но там еда пряталась по киоскам, между которыми надо было пробираться в полужидкой грязи и плотной толпе, и не слепила глаза так навязчиво, а тут… Все открытое, яркое, доступное… Да что там доступное — кричащее: «Возьми меня! Нет, меня! Я красивее!»
Оторопевшая Марина медленно шла вдоль рядов. Муж с тележкой снова куда-то исчез. На полках вокруг голубоватая гамма молочных продуктов сменялась то яркой радугой фруктов и овощей, то откровенной наготой парного мяса, то стыдливой розовостью солёной сёмги и жемчужным блеском икры, то пулемётными лентами копчёных колбас… Изобилием всевозможнейшего вида готовых салатов, матовым блеском винных бутылок, пестротой кондитерских упаковок и многоэтажными ярусами тортов.
Марина чувствовала себя, как в кино. То, что все это разнообразие вокруг можно не только потрогать, но купить, увезти с собой и даже съесть, совершенно не помещалось в сознание. Ей казалось, что лента сейчас кончится, замелькают титры, вспыхнет свет и она окажется в привычной, своей, медленно-серой жизни, отснятой на плёнке «Свема» Шосткинского химкомбината.
Её разбудил откуда-то вновь появившийся муж. Он тащил за собой почти полную тележку. Марина разглядела только узкие горлышки бутылок, большую коробку — видимо, торт, и что-то ещё блестящее.
