Анна Бялко - Обман
«Дура, надо было в метро время не терять, не попала бы в дурацкое положение», — выругала она себя и тут же поняла, что могла бы совершенно спокойно читать блокнот перед кем угодно, — в конце концов, у неё амнезия.
Лифт приехал, двери раскрылись. Квартиру свою Марина узнала без проблем. Нажала кнопку звонка. Никто не отозвался — Наташа, наверное, закончила рабочий день и ушла. В общем-то, подумалось Марине, так оно и спокойнее. Наташа симпатичная, но сейчас я лучше одна осмотрюсь.
Если, конечно, удастся попасть в квартиру. Марина вытащила, порывшись в сумке, здоровенную связку ключей и уставилась на неё, пытаясь восстановить в памяти Аринины объяснения.
— Эти — от дачи, эти — от Валиной работы, — шептала она, перебирая ключи, — эти два — мамина квартира, этот здоровый — сейф, этот маленький — от шкафчика в этом… как его… в общем, спортзале… Это… Это вообще брелок, а вот и квартирные. Так. Большой — от себя и вниз, маленький — на четыре оборота…
Дверь, вопреки всем Марининым ожиданиям, раскрылась мягко, как по маслу. В прихожей сам собой вспыхнул свет. Ура, она попала!
Марина разделась, быстро сунула пальто в шкаф и приступила к осмотру владений. То есть она, конечно, осматривала квартиру и раньше, но тогда это все было чужое и страшное, а теперь-то своё… Ну, или почти своё. Все равно — совсем другое дело!
И осмотр получился другой, гораздо более детальный. В руке Марина, как путеводный компас, держала блокнот с записями, поясняющими, где что. Она открывала дверцы шкафов, заглядывала в ящики и на полки и чувствовала себя почти как Али-Баба в волшебной разбойничьей пещере.
Собственно, конечной точкой осмотра стала спальня, или Аринина комната. Не потому, что больше смотреть было нечего, а потому, что Марина залезла в одёжный шкаф.
Вау! Там было столько всего — и свитера, и брюки с пиджаками, и платья на вешалках, заботливо укутанные в полиэтиленовые чехлы. Летние, зимние… Сумки, шарфы, пояса… Один ящик с бельём чего стоил!
Но вообще-то, по зрелом размышлении (долгом разборе и многочисленных примерках) впечатление от всего этого великолепия у Марины осталось двоякое. Вещи, конечно, все качественные и дорогие, слов нет, это и так видно, да и ярлыки за себя говорят. Диор там, Сен-Лоран… Да. Но уж больно все какое-то… Строгое. Да что там строгое, унылое просто. И цвет… То чёрный, то серый. Ну бежевый. Ну темно-зелёный в крайнем разе. Прямо как монашка какая-то, эта Арина. И ладно бы ещё, если б на работу ходила, в присутствие сильно не нарядишься, но она-то… Могла бы что-нибудь и поярче купить, искусствовед, тоже мне. Даже летние платья, и те… Ни цветочков, ни ленточек. Все прямое, простое и чёрное. Кажется, темно-синее что-то мелькнуло, и только. Даже мерить скучно.
Правда, сидели все платья отлично, сказать нечего. И смотрелись здорово. Благородно и дорого. Хотя ничего удивительного, напомнила себе Марина, тут нет. Ещё бы они за такие деньги не дорого смотрелись…
«Но я, — решила она про себя, — это слегка подправлю. Куплю чего-нибудь повеселее. Голубое или, может, розовое. Или сиреневое — очень будет стильно. И Арине скажу, чтоб яркое носила. Ну да может, она у меня сама поймёт…»
Тут Марина вспомнила свои собственные вещи в шкафу. Н-да. Конечно, с этими не сравнить. И неясно, чего Арина там поймёт. И вообще…
«Надо будет ей отнести отсюда чего-нибудь, — решила Марина. — Вот померяю, поношу все по разу, куплю чего-нибудь поярче, а это отнесу. В школу в таком — в самый раз».
Она аккуратно сложила и повесила сокровища Али-Бабы обратно в шкаф, завернулась в уютный халат… Поесть бы чего-нибудь… Они с Ариной пили чай, но это было сто лет назад, а ей доктор велел режим соблюдать. Интересно, что Наташа приготовила на ужин? Опять из баночки что-то? Завтра надо будет самой в магазин сходить. А потом приготовить обед нормальный. Можно будет пироги испечь. Точно, с капустой и с яблоками, как учила бабка Варвара. Посмотрим ещё, что тогда этот муж запоёт.
Наутро Марина проснулась, как в Новый год, в радостном ожидании. Столько всего нового впереди… Мужа дома не было, Наташа тоже почему-то ещё не пришла. Марина встала, умылась, сообразила себе нехитрый завтрак и тут вдруг вспомнила, что вчера обещала Арине сходить в парикмахерскую. Тоже интересное дело, не хуже всякого другого, решила она и потянулась было за телефоном — записаться, но тут…
Ёлки-палки, а номер-то телефонный остался у неё дома, это же когда ещё было. Но Марина, не отчаявшись, быстро сообразила, как решается эта проблема, и набрала свой домашний номер — его-то она, слава Богу, помнила наизусть. Хорошо, что вокруг никого нет!
Арина сняла трубку на третьем гудке, голос у неё был как будто слегка напуганный.
— Алло?
— Арин, привет, это я.
— Ой, Господи, хорошо как, а то я уже не знала, кто, что, чего говорить. Ты же сказала, что тебе почти никто не звонит…
— Никто обычно и не звонит. Арин, я вот что… Мне телефон парикмахера нужен, помнишь, мы вчера говорили?
— Ну помню. Так он у меня в записной книжке, у тебя то есть.
— Да нет, я хочу своего, а его телефон у тебя в книжке…
— Поняла, — выдохнула в трубку Арина. — Я сейчас.
Марина услышала, как трубка с цоканьем легла на стол. Через минуту Арина вернулась, слегка озадаченная.
— У тебя в сумке вообще никакой книжки нет.
— Правильно. Зачем она мне в сумке? Посмотри на столе на письменном, видишь такой красный длинный блокнот? Ищи на букву «п» — «парикмахер».
Арина снова отошла, потом вернулась.
— На букву «п» ничего похожего нет.
— Странно. Тогда смотри на «с» — «стрижка».
Арина, не кладя трубки, переворошила блокнот, но ничего не нашла. Марина задумалась.
— Слушай, глянь ещё на «а».
— А это ещё почему?
— Мастера зовут Алик Петрович, я могла и на «а» записать.
На «а» телефона тоже не нашлось. Марина задумалась ещё сильнее. Она точно помнила, что записывала телефон, причём дома, значит, в книжку… Вот только куда? Можно, конечно, попросить Арину перелистать все, но это сколько ж времени уйдёт, да и неудобно. Чтоб ей вчера было телефон записать, сама-то она быстрее б нашла… Куда же она могла… Сидела дома, разговаривала с… И тут её осенило.
— Арина, я все вспомнила, смотри на «н».
Арина уже ни о чем не спрашивала.
— Точно! Вот он! Алик Петрович, парикмахер! Пиши телефон.
Марина быстро записала на каком-то листке. Ура!
— Марин, Бога ради, а почему он был на букву «н»?
— Да потому что мне его Нина Петровна, учитель биологии, дала. Я с ней разговаривала и как раз записала. И на «н», потому что от Нины. И забыла, только теперь вспомнила. Спасибо, Арин, я тогда побегу, счастливо!
Парикмахер работал с утра, ждать было некогда, и поход за продуктами тем самым откладывался на неопределённое время. Марина слегка подосадовала, но решила стрижку не откладывать, а то правда, ещё разоблачат, в самом деле… На улице подморозило, и она, слегка поколебавшись, вытащила из шкафа и надела Аринин песцовый полушубок, тот самый, светло-серый.
И только когда втиснулась наконец в подошедший автобус, поняла, что Арина была права — приличные люди так не ездят. Во-первых, было жалко шубу — кругом толкались, прижимались, прислонялись, мяли и пачкали драгоценный мех. А во-вторых, даже в ко всему привыкшей Москве Аринин полушубок явно выделялся на общем фоне, вызывая отнюдь не положительные эмоции. Столько злобных взглядов на себе Марине ни разу ловить не приходилось, даже когда она устраивала в седьмом классе внеплановую проверочную работу.
Парикмахерская была затеряна во дворе большого дома где-то в районе Зоопарка, Марина с трудом её отыскала. Мастер Алик Петрович оказался сморщенным мужичком без возраста и с трясущимися руками, так что Марина начала сомневаться в абсолютном преимуществе экономии, но отступать было некуда. Её посадили, намочили голову под краном, завернули в полотенце, отвели в другое кресло и замотали простыней.
— Что будем делать? — вопросил Алик Петрович.
Марина замялась. Обычно на этот вопрос она отвечала, не думая: «Сессон», или там: «Каре», и результаты мало различались, но сейчас был особый случай. Она пожалела, что не спросила у Арины, как называется её стрижка, или что хоть фотографию нужную не взяла. Можно паспорт показать, но там Арине на пятнадцать лет меньше… Она долго так колебалась, а потом выдавила из себя:
— Алик Петрович… Вы сделайте… Ну как-нибудь… Чтоб красиво… Пошикарней как-нибудь… Мне говорили, вы умеете так. Только не коротко, — добавила она в испуге в последний момент.
Мастер у неё за спиной как-то весь оживился, подобрался, как терьер на охоте, покосился зачем-то на её шубу, висевшую тут же на крючке, и согласно кивнул:
— Понял. Сделаем. — И потянулся за ножницами. Марина закрыла глаза.
Над головой что-то щёлкало, касаясь уха холодным металлом, что-то шуршало, потом подул слишком горячий фен, потом голос в ухо спросил, на какую сторону делать пробор (Марина ответила: «Прямо»), потом брызнула струя пахучего лака и раздалось: «Все». Марина робко глянула в зеркало.
