Ирина Степановская - Круговая подтяжка
«Только бы не было смертности!» Ну что это за разговор? За все приходится платить, за большими делами – всегда стоит большой риск. Да если бы он не влиял на Машу, они бы тут опять сидели в полной заднице. Как в те доисторические времена, когда еще были обычной больницей. Барашков еще вертится, палки в колеса вставляет. Но с Барашковым он разберется, дайте только время. Тоже, нашелся великий эскулап! Нужно будет потом предпринять кое-какие шаги и избавиться от него…
Когда Дорн оторвался от своих мыслей и посмотрел на часы, было уже поздно. Он стал собираться домой, но тут в коридоре послышался шум, он нарастал, раздались голоса, возникло странное ощущение суеты: стук и грохот, движение ног, шум колес медицинской каталки. Ничего такого в их тихом, элитном отделении никогда не происходило. Дорн удивился и вышел из комнаты. К своему изумлению, он разглядел, как Аркадий Барашков, о котором он только что вспоминал с такой неприязнью, и еще какой-то мужик в форме врача «Скорой» ввезли в отделение каталку, причем не их отделенческую, новую, покрытую красивой синей тканью, а старую, колченогую каталку больничного приемного покоя, на которой лежало неподвижное тело, завернутое в какое-то немыслимое одеяло и с намотанной на голову наволочкой. Барашков и врач «Скорой помощи» попытались с ходу завезти каталку в лучшую палату, предназначенную для очень состоятельных больных.
Владик решительно пошел к ним по коридору.
– Что происходит? Сюда нельзя! – Он взялся за ручки каталки и не давал Барашкову развернуться. – Эта палата для VIP-пациентов! У вас есть согласование с Марьей Филипповной?
Врач со «Скорой» остановился, и на лице его можно было бы прочитать: «Ну, блин, привезли! Я ведь говорил!!»
Барашков отпустил ручки каталки и рявкнул врачу:
– Заезжай!
Затем он быстро подошел к Дорну и совершенно неожиданно для него и даже для самого себя огромной своей рыжей лапищей сильно взял того за горло и даже чуть приподнял, так что Владик остался стоять на носках своих прекрасных бежевых ботинок.
– Удушу в момент, если еще раз пикнешь, молокосос! – Барашков еще чуть сдавил, а потом все-таки разжал свою рыжую лапу. Владик был и высок, и спортивен, но рядом с Барашковым выглядел, как стройная березка на фоне могучего здоровенного дуба.
– Да пошел ты! – сквозь зубы произнес он и стал потирать горло.
«Я этого так не оставлю!» – с ненавистью повторял он про себя, пока набирал номер Машиного телефона. Аркадий не обращал на него никакого внимания. Вся компания была уже в палате, и Дорн видел, как они перекладывали лежащего человека на прекрасную функциональную кровать.
Дорн отвернулся, пошел по коридору к Машиному кабинету. Мышка бежала ему навстречу. «Ага! Она здесь! Это хорошо. Сейчас я с тобой покончу, рыжий козел!» Маша влетела в кабинет и стала быстро стягивать с себя пальто.
– Что происходит? Долго мы будем терпеть, как Барашков самоуправничает? – Дорн вошел за ней в кабинет и даже не стал притворять двери.
– Владик, как хорошо, что ты еще не ушел. – Маша искала фонендоскоп. – Останься еще ненадолго. У нас особый случай. Эта больная – наша бывшая заведующая, Валентина Николаевна Толмачёва. – Маша уже выходила из больницы на улицу, когда ее внимание привлекла заметная фигура Барашкова, суетящегося возле машины «Скорой помощи». Сначала она в недоумении остановилась, но когда узнала, что он привез Тину, тут же вернулась обратно. Фонендоскоп отыскался, она торопливо пошла в палату. Из процедурки сестра уже несла штатив для капельницы.
– Владик, побудь пока в кабинете. – Маша скрылась за широкой белой дверью палаты.
«Бывшая заведующая? Вот оно что!» – Владик в задумчивости потер горло. Он кое-что слышал о ней. Что же с ней случилось? Он тоже пошел к палате.
Маша не видела Валентину Николаевну два года. В ее памяти Тина оставалась еще достаточно молодой и симпатичной женщиной. В свое время Маша многому научилась у нее, но каждый раз, когда вспоминала о Валентине Николаевне, ее одолевало чувство неловкости. Но ведь не она же выгнала Тину с работы! Когда она рассказала о сложившемся положении отцу, это он посоветовал ей занять освободившееся место. Правда, в тот момент место это представляло собой дымящиеся руины, а теперь на нем возник хоть и маленький, но современный новый город, однако чувство неловкости не проходило. Теперь вид Валентины Николаевны глубоко поразил Машу. В палате она оттеснила Барашкова, сама сделала Тине необходимую инъекцию подключичной вены, поставила катетер, добилась, чтобы кровообращение и дыхание стали стабильными. В общем, сделала все то, чему когда-то Тина же ее и научила. Теперь предстояло узнать главное – что происходит с Тининым мозгом.
Барашков знал, что на Машу в медицинских вопросах можно положиться, иначе он и не стал бы работать у нее. Теперь он должен был отпустить парней со «Скорой».
– Спасибо, ребята, что довезли. Без вас бы – никак. – Он вынул две приличные зеленые бумажки и положил в карман доктору.
– Хватит?
Тот пожал плечами:
– Я ничего не просил. Имейте в виду.
– Имею. – Барашков протянул ему руку. Тот вяло пожал ее и как-то сразу от Барашкова отстранился. «Могли и не довезти», – подумал он и вышел. На лестнице его догнал фельдшер, и врач отдал ему одну из бумажек. Уже в машине, по пути на станцию, равномерно покачиваясь на переднем сиденье, он соображал, как будет объяснять, почему повез больную не туда, куда был должен, и думал, что деньги, которые он взял, в общем-то, не стоят тех неприятностей, которые его ждут в случае возможного скандала.
Вернулся Барашков. Он сумел договориться насчет магнитно-резонансной томографии. Тина, накачанная лекарствами, спала. Они подождали приблизительно с час и, убедившись, что состояние ее стало стабильным, снова переложили ее и повезли в подвал на МРТ. Потом Владик Дорн, отчасти порадовавшись про себя, что придет домой очень поздно, когда Алла уже не будет с ним разговаривать, подключил к Тине все свои приборы и сделал все исследования. После этого они оставили у постели Тины дежурную медсестру, а сами пошли в Машин кабинет. Маша заварила чай, они уселись, но разговаривать никому не хотелось. Они выпили чай молча, каждый размышляя о своем.
Мышка с гордостью думала, что большинство этих прекрасных аппаратов были куплены на деньги ее отца.
Барашков – о том, что ему еще будет нужно забрать свою машину от Тининого дома.
А Дорн думал, что, если они все время будут класть в отделение то родственников главного врача, то престарелых бабок, то бывших заведующих, им скоро придется пойти по миру. И каждый поверх всех этих обыденных поверхностных мыслей еще думал о том, что клиника болезни Валентины Николаевны пока совершенно не ясна.
А Тина ни о чем таком не думала. Она спала.
9
В модной, хорошо отделанной Юлиной квартире за-полночь не гас свет. Юлия стояла после ванны перед зеркалом, накладывая на лицо крем. Оля спокойно спала в своей комнате. Как же быстро идет время! Юлия все еще считает себя молодой, а дочь – уже студентка. Пришлось проявить чудеса дипломатии, чтобы запихнуть девочку в престижный вуз. Ох, сколько еще нужно денег, чтобы она его окончила!
Юля заглянула в комнату Оли, закрыла дверь, чтобы свет не мешал. Забралась с ногами на красивый диван с шелковой обивкой, прикрыла ноги полой длинного халата. Вообще-то, пора и ей спать. Но не идет к ней сон, снедает беспокойство. Юля вздохнула, обвела взглядом полутемную просторную комнату. Все вроде прибрано, все по высшему разряду. Итальянский светильник с таким же шелковым абажуром, как и обивка дивана, очерчивает в комнате круг. В этом круге сидит она, Юля. Круг – это одиночество. Замкнутый круг. Но у Юли нет времени на то, чтобы как-то по-другому устроить свою жизнь. Да и не хочет она начинать все сначала. Она еще молода, могла бы даже родить, но как подумает – все снова? Сопли, пеленки? Нет. Не для того она строила себя – фигуру, лицо, чтобы снова корежить их в муках. Теперь надо делать бизнес. Она должна выжать все возможное из этой клиники.
Юлины мысли снова перекинулись на работу. Она подумала, что Азарцев будет полный лопух, если не уговорит пожилую даму, которая приезжала сегодня утром, как минимум на две, а лучше на три операции. Потом как-то само собой пришло в голову, что надоело ставить машину на платную стоянку и потом еще добираться до дома пешком. Нужно покупать гараж, лучше в многоуровневом кооперативе… Юля встала с дивана, прошла в кухню, налила себе стакан кефира. Мобильный телефон лежал на столе. Она, видимо, вынула его из сумки, когда пришла домой. Она машинально взяла телефон в руки, полюбовалась его нарядной, черной с золотым панелью. Позвонить Азарцеву? Она должна знать, где он – дома или у той мымры.
Да, все-таки лучше Азарцева ей никого не найти. Конечно, он тюфяк, но ей это только на руку. Юлия чувствовала, что кончаются у него отношения с этой Тиной Болотной, кончаются! А значит, ее прямой долг вернуть Азарцева в семью. Ведь сам-то он, собственно, и не хотел уходить, это ведь она по глупости и неопытности подтолкнула его к уходу. А хотела добиться совсем другого! Конечно, легко ли ей было смотреть, как его гораздо менее способные коллеги наживают огромные деньги! Ах, какое прекрасное было тогда время! Вот когда ей надо было самой суетиться! Не оглядываться на Азарцева, не бояться. Уж пан или пропал! Надо было продать квартиру, взять кредит в банке и крутиться, крутиться, крутиться! Уж она-то смогла бы, будь она хозяйкой всего дела, потому что она ничего не боится. Ничего! Сейчас труднее – время бойких авантюристов уже ушло… Все в медицине поделено, как и везде. Конкуренция выросла, чиновники подняли головы, почувствовали силу. Но она знает, как с ними обращаться, она с любым может найти общий язык. А Азарцев… Да понимает ли он, что такое коммерция?! Боливар не может выдержать двоих! Но как ей обойтись без Азарцева? Ведь это ему дал заем Лысая Голова, на него оформлена земля и вся клиника, а она, по сути, наемный менеджер и по совместительству доктор. Конечно, она уже многое сделала, прибрала к рукам, но все-таки, все-таки… Нет, положение ее не так уж и прочно, а жизнь требует все новых и новых трат. Гораздо надежнее привязать Азарцева к себе узами повторного брака. Все-таки муж, какой-никакой, придает вес в обществе. Черт знает, зачем она тогда согласилась на развод! Ну, не жили бы вместе – и все. Многие то сходятся, то расходятся, однако документально не оформляют отношения. А она поторопилась. Вот теперь попробуй затащи его снова в загс. Задача не из легких, калачом не заманишь… Единственный козырь – дочь. Юлия задумалась. Ну, что ж. Она этот козырь использует.
