Жорж Коншон - В конечном счете
— Нет.
— Я ведь пошел на это, — сказал Рей, — только чтобы доставить им удовольствие.
Он нарезал свой бифштекс тоненькими ломтиками.
— Ты не можешь подождать немного? — спросила Полетта.
— Охотно! Тем более, — добавил он со смехом, — что моя еда не остынет. Извините меня, господин Этьен. За ваше здоровье!
— За ваше! — сказал Марк.
Полетта села за стол напротив мужа и закурила. Затем поднялась, выключила радио и снова села.
— Рей, — сказала она.
— Да?
— Что бы ты сказал, если бы узнал, что Драпье стали известны заметки господина Этьена?
— Я бы сказал, что Драпье подлец, но меня это не очень удивило бы. Я уже давно думаю, что ваш банк прогнил. А вы так не считаете?
— Пойми меня правильно, Рей. Речь идет о тех материалах, которые, как ты видел, я печатала здесь на этих днях.
— Ну, тогда это совершенно невозможно. Наверно, это просто блеф!
— Да, — сказал Марк, — только так это и можно объяснить. Извините меня, я должен идти.
— Подождите минуточку, — сказала Полетта.
— Послушай, — остановил ее Рей, — чего ты задерживаешь господина Этьена? У него, наверно, еще куча дел.
— Скажи, Рей, как у тебя сейчас обстоит дело с деньгами?
— Спасибо, не так уж плохо. Правда, не блестяще, но могло быть и хуже.
Полетта порылась в своей сумке.
— Вот твой бумажник, — сказала она, — возьми его.
— Ты что, теперь уже шаришь по моим карманам?
— Откуда у тебя эти деньги?
— Не будь идиоткой. Мне их дал тот парень за кетч. Понимаешь? Он ведь мне еще не заплатил за последнее выступление в Амьене.
— Тот парень не дал тебе ни гроша. Ты и так остался ему должен сто пятьдесят тысяч франков аванса.
— Да речь идет совсем о другом. Ты ничего не понимаешь в этих делах!
— Когда ты перепечатал эти бумаги?
— Какие бумаги? Господин Этьен, надеюсь, вы ей не верите?
— Конечно, нет, Рей.
Марк встал. Полетта тоже встала. Рей посмотрел на них с печальной улыбкой.
— Может, еще рюмочку, господин Этьен? — сказал он.
— Нет, спасибо.
Рей подошел к Марку и пожал ему руку. Хотя теперь он и мало тренировался, он все еще был в хорошей спортивной форме.
— Простите ее. Мне кажется, что из-за всех ваших неприятностей она просто рехнулась.
— Господин Этьен, вам все-таки лучше остаться, — сказала Полетта, удерживая Марка за руку. — Сейчас нам Рей расскажет по-хорошему, как все это произошло. Кто к тебе приходил?
— Никто ко мне не приходил. Все это ложь, от начала до конца.
— Он тебе сразу дал деньги или только после того, как ты отдал ему бумаги?
— Господи! — воскликнул Рей.
— Ты сейчас же нам все расскажешь, — сказала Полетта и схватила Рея за отвороты халата. — Слышишь!
Он резким движением высвободился, и тогда она дала ему пощечину, одну-единственную, тыльной стороной руки. Ее кольцо стукнуло о зубы, и, когда Рей вновь открыл рот, Марк заметил, что верхняя губа кровоточит.
— Господи! — снова воскликнул Рей. — Ты что, совсем сошла с ума! Это он внушает тебе такие мысли?
— Он здесь ни при чем. Я знаю тебя десять лет. Мне не пришлось долго ломать себе голову. Я сразу поняла, кто это сделал. Я ожидала, что это случится, что это сделаешь ты. А теперь я знаю еще и то, что бесполезно просить тебя вернуть эти деньги. Но ты их все же вернешь! Ты пойдешь к ним, вернешь деньги и скажешь…
— Я сделал это не ради денег! Вовсе не ради денег!
— Какой подлец! Значит, это все-таки сделал ты, — прошептала Полетта.
— Да, — сказал Рей, — но не ради денег.
Он спокойно смотрел на них. Его взгляд перебегал с Полетты на Марка, словно они были в его власти.
Верхняя губа Рея начала опухать, и это придавало его лицу веселое и задорное выражение.
— И я сделал это не потому, что ты мне не доверяешь. — Рей двинулся на Марка. — Да, не поэтому, господин Этьен! — Он отошел, открыл дверь в спальню и на пороге обернулся. — Ты ведь прятала от меня свои бумаги, ты нашла хороший тайник. Но не это заставило меня так поступить.
— Да, ты сделал это ради денег, — сказала Полетта.
— Ты хочешь, чтобы я сказал, почему я это сделал? Ты в самом деле хочешь, чтобы я сказал это при нем?
— Убирайся вон! — крикнула она.
Он посмотрел на них, на этот раз с ликующим видом, и это выражение появилось на его лице не из-за опухшей губы.
— Дорогая моя кошечка, — сказал он. — Неужели ты думаешь, я не заметил, что ты влюблена в этого типа?
Он захлопнул за собой дверь. Полетта повернулась к Марку. Она не плакала, и тяжелый взгляд ее сухих глаз был устремлен не на Марка (он это понял), а на ее собственную жизнь. Он тихонько погладил ее по щеке. Она еле слышно засмеялась. Марку захотелось обнять ее, утешить, но он не мог этого сделать сейчас, как, впрочем, не мог никогда, с того самого дня, когда Полетта вошла в его кабинет с тем решительным видом, который его сразу же покорил.
— Пойдемте, — сказал Марк и, так как Полетта не двинулась с места, добавил: — Так будет лучше, во всяком случае, сейчас. Вы не думаете?
— Да, да.
На улице ветер толкнул их друг к другу. Марк сказал ей, что позвонит Женеру, чтобы предупредить его, и они вместе позавтракают, он и она. Полетта отказалась. Она хотела вернуться в банк, в свой кабинет и решила поехать на метро, уверяя, что это ее успокоит.
— До скорой встречи, господин Этьен, — сказала Полетта.
Они пожали друг другу руки.
С большим трудом Марку удалось разыскать цветочный магазин, открытый в этот час. Бетти Женер обожала розы. Но те, что ему предложили, имели на редкость жалкий вид, и ему пришлось остановить свой выбор на тюльпанах, впрочем тоже не очень свежих, да к тому же еще какого-то дурацкого фиолетового цвета.
— Это сущее безумие! — воскликнула Бетти Женер. — Сколько времени вы потратили, чтобы найти эти цветы?
— О, не так уж много!
— Вы представляете себе, который час?
— Да, извините меня.
— Я не хотела в это верить, но вы и в самом деле легкомысленный человек. Бедный Марк, давно ли вы стали таким?
— Давно, очень давно. Господин Брюннер…
— Да, он здесь. — Она приложила палец к губам. — Будьте осторожны, он очень настроен против вас.
— В самом деле?
— Марк! Наконец-то! — воскликнул господин Женер и, приветливо протянув к Марку руки, направился ему навстречу.
Он на минуту задержал руки Марка в своих, потом несколько раз дружески похлопал его по плечу.
— Марк, старина!..
Женер умел улыбаться особым образом, всякий раз вновь покоряя Марка. Это была немного усталая улыбка, исполненная доверия и доброты. Марк не знал лица, которое лучше выражало бы доброту. Собственно говоря, он не знал ни более красивого, ни более одухотворенного, ни более привлекательного лица. Продолговатое лицо Женера дышало возвышенным благородством, как лицо Рузвельта. И хотя черты его были, пожалуй, более правильными — подбородок резче очерчен, разрез губ изящней, — все же Женер чем-то напоминал Рузвельта.
«У него лицо франкмасона», — говорил Морнан, который не любил Женера.
Брюннер первым сел за стол.
— Вы выпьете «порто», Марк? — спросила Бетти.
— Не думаю, чтобы он нуждался в возбуждающем, — пробурчал Брюннер, медленно развертывая салфетку, и, откашлявшись, продолжал: — Простите меня, дорогая, но поскольку мы все собрались, я хотел бы сказать несколько слов…
— Нельзя ли немного отложить этот разговор? спросил Марк.
— Я тоже так думаю, — сказал Женер. — Вы голодны, Марк?
— Умираю от голода.
— Отлично, — сказал Брюннер.
— Ах, молодость! — проговорил Женер, обращаясь к своему кузену. — Помнишь наше детство? Каникулы, пляж… Помнишь Кабург? Этот городок так нравился моей матери. Там все было как у Пруста. Мне казалось, что коридоры гостиницы…
— Кабург — грязная дыра, — перебил его Брюннер.
— Этьен, — строго спросил Брюннер, как только все четверо расселись, держа в руках чашки кофе, в очень красивой гостиной господина Женера (фотографии этой гостиной были даже помещены в журнале «Конессанс дез Ар»), — вам не кажется, что вы совершили самую крупную ошибку в своей жизни?
— Простите, — ответил Марк, — но я еще не рассматривал этого вопроса в таком аспекте.
— Однако это весьма важный аспект, — продолжил Брюннер, — и вам было бы очень полезно над этим задуматься. Чего вы надеетесь добиться?
— Ничего. Во всяком случае, я не преследую никакой личной выгоды.
— Так что, это месть, просто месть?
— Нет, отнюдь нет.
— Прекрасно. Ибо, если бы это была месть, то я бы преподал вам, Этьен, одну истину, которую вам было бы полезно усвоить: вполне естественно, а иногда даже достойно мстить врагам, но при условии, что тем самым ты не губишь своих друзей.
— Боюсь, что я вас не совсем понимаю, — сказал Марк.
