Евгений Федоров - Проклятие
Тараторил быстро, следить не успевали, сто слов в минуту, может и больше, ну — божий пулемет, со слуха трудновато ловить смысл, слушаем новое откровение юного всезнайки, гипертоника, страдающего головными болями, запорами, и его рассуждения о Константиновом периоде в истории христианства, названном по имени римского императора Константина, который Паша решительно обозвал сатанинским, — вообще этого смелого, хлесткого выражения и следовало ждать, к этому дело, сами понимаете, неумолимо шло. Слушайте дальше! Внимание!
Христианство, пользуясь поддержкой власти, в свою очередь являясь главной опорой власти (Рим 13, 1), зачастую прямо выступая в качестве власти, фактически доминирует в ту эпоху на Западе да по существу и в остальном христианском мире. В границах рассматриваемой парадигмы, которую мы определили как сатанинскую, существуют всевозможные варианты отношения Церкви к государству, но суть одна и та же, а потому естественно и везде оформились стереотипы христианского антисемитизма, хотя корни их уходят в доконстантиновское прошлое, имеется в виду представление о евреях как о богоубийцах, злобно распявших саму Истину. Несмотря на то, что непосредственными и прямыми организаторами Холокоста выступили не христиане, а нацисты, адепты бурной творческой новоязыческой идеологии, в которой, как известно, сильна примесь магизма, тем не менее, и это не вызывает никакого сомнения, только века христианского антисемитизма сделали возможной Катастрофу, уничтожение шести миллионов евреев, и все христианские конфессии несут моральную ответственность за истребление еврейства нацистами. Примечательны, проницательны слова объективного еврейского историка Хильберга. Опять бах-бах-бах, сбацал, ей-ей — пулемет, вынимает заготовленную бумажку, зачитывает: “Христианские миссионеры говорили нам, в сущности, следующее: вы не имеете права жить среди нас как евреи. Пришедшие им на смену светские правители провозгласили: вы не имеете права жить среди нас. Наконец, немецкие постановили: вы не имеете права жить! Таким образом, этот процесс начался с попытки насильно обратить евреев в христианство, развитием этого процесса стало изгнание преследуемых, а в конце обрекли евреев на газовые камеры, дышите глубже, сколько можно, каждый день газовая камера? Нацисты не привнесли что-то новое и интересное, лишь завершили логически то, что начали христиане”.
Между прочим, отметим, западные, честные, творческие христианские конфессии согласны с таким тезисом и осознают свою ответственность за уничтожение евреев нацизмом. Выдающийся христианский богослов Мец настаивает, что теология и литургическая практика после Освенцима должна радикально измениться, а согласно Маквартдту, после Освенцима вообще следует переменить не только жизнь, но и суть христианской веры, необходимо радикально переосмыслить основные догмы христианства, изменить символ веры.
Однако Русская Православная Церковь ни в коей мере не осознает свою ответственность, полностью разделяет традиционный антииудаизм, постоянно перерастающий в цветущий, пылающий махровым цветом антисемитизм. Русская церковь, душа-то византийская, под подозрением, пошла безоглядно на грехопадение, на союз с коммунистической властью, целиком и полностью приняв политику Совдепии, разделив ответственность. Эта позиция получила наименование “сергианства”, по имени митрополита, а позже пресловутого, с теми еще рогами и копытами, не к ночи будь помянут, патриарха Сергия. Поддержка Церковью коммунистической власти явилась одной из причин ГУЛАГа. У русского православия нет перспектив, оно было, останется во власти князя тьмы. Эту публику, вопреки букве символа веры, скажем, в качестве исключения перекрещивать следует — так бездонно падение, им хоть кол на голове теши, твердят свое: у нас старцы! Какие старцы? Да все эти бесчисленные Таврионы, Иоанны Крестьянкины — черносотенцы, антисемиты. А чего стоит суеверное поклонение иконам, мирротечение, чудеса? Идолопоклонство, темное, преступное, влекущее в преисподнюю жутковатого язычества, ультрареакционного, близкого фокус-покусам нацистов…
Бу-бу-бу, как из бочки, надменно шлепает губами, трубит булькающим, бычьим голосом о том, о сем, нервно и до чрезвычайности нажимает, припечатывает. Еще мысль, красочная — мол, существует поверие, что на их семье лежит проклятие, наведшее порчу на род, которое следует снять, смыть, следует покаяться и очиститься, чушь, кто верит в неблагополучные гены, в неблагополучный или счастливый жребий, тот ходит по струне и боком, как в древнем Египте, и не верит в Бога!
Продолжает нас дразнить, поддевать, подковыривать, драконить, всё в этом мире неспроста, нет случайности в историческом процессе, всё, что случалось и случилось с евреями, — возмездие! Потрудитесь осмыслить и запомнить, потом не говорите, что ничего не понимали, не ведали, не знали, не зря нам, евреям, послан сей предупреждающий трагический опыт, глаза разуйте, необходимо честно осмыслить Катастрофу, религиозно осмыслить! Ему, Паше, противно это жалкое, подлое бегство от фактов, от истории, бегство от жизни и ее правды, насквозь вас вижу, амфибии, перевертыши! Здесь вам светить не будет, не обманывайте сами себя, не верьте Меню, попу вонючему, никогда мы здесь не станем своими. Наше предательство, мимикрия, приспособленчество было вызовом Небу, естественно обернулось бумерангом, крепко стукнуло, всегда будет оборачиваться так.
Паша изрекает дерзко, даже слишком дерзко, вовсю старается, пророк, еще не такие вас ждут катастрофы, если не перестанем сами себя обманывать, обкрадывать, если не опомнимся, если не спадут с глаз страшные бельма, если не проснемся. Он проснулся, очнулся от глубокого обморока, проколоты бельма, вижу, вижу, вижу и слышу! Израиль, слышу благую весть! перевернут, перепахан вдоль и поперек идеей Израиля; колоссальное, невероятное прозрение. Станешь серьезным — такое услышишь. Говорит, говорит, обрушивает на нас всю мудрость и мощь тысячелетней истории, интеллектуально изворотлив, в глазах злой, безжалостный, беспощадный, абсолютный апокалипсис пляшет. Бьет тревогу! Сеет панику. Сквозняк…
Судьба евреев в наше время, выключая Катастрофу, плата за измену, за беззастенчивое предательство, за любовь к чужому небу и этим подлым, фальшивым березкам, к дурацким, пошлым русским песням, летят утки, за неумеренную любовь к Пушкину, за смешанные браки. Кант, Фрейд открыли, растолковали, разжевали, что разум человека не только не чист, но прямо-таки грязен. Нет чистого разума! А разум же еврея, следует добавить, подчеркнуть жирной чертой, сугубо не чист, мутен, сален, непристоен, и он, Паша, ненавидит, презирает, не находит прощения евреям, влюбленным в Россию, в загадочную славянскую душу, в отвратительную карамазовщину, есть, есть такие, тот же Пастернак, и он ненавидит лютой ненавистью Пастернака с его насквозь фальшивым, насквозь лживым доктором, с пошлой идеей ассимиляции еврейства. Он, Паша, сам таким был, знает, знает изнутри скользких, подлых устриц, знает, как устроен их подлый мозг. Лжецы, обманщики, фальшивомонетчики, прежде всего себя обманываете. Да, он перемахнул через себя единым смелым махом, из сердца изверг Россию, презирает эту страну, ее культуру, ее Церковь, Православие, ее народ, неё русское, ненавидит русские глупые, пошлые сны, русскую идею, Третий Рим, Филофеев и других сукиных детей, всяких старцев, пустынников, лживые, подлые березки, в гробу их видал, в белых тапочках, ненавидит русскую лень, вечный перекур с дремотой, пьянь, пьянство, русское свинство, обломовщину, авось, трали-вали, муде-колеса, дикость. Россия — это вторая Византия, позор цивилизованного мира, грязная, отвратительная лаборатория духовных ядов, антисемитизма. Да русский Иван, родства не помнящий, продаст вас и любого за бутылку водки, продаст со всеми потрохами! Гнушаюсь! Чужие мы здесь, иной, другой породы, у нас другой психологический механизм, иначе работает, другая группа крови, чешите отсюда, дальнейшее пребывание в России равносильно самоубийству, а то поздно будет, промешкаете, прособираетесь, идиоты безмозглые, трусливые, локти потом будете кусать!
Надменный, гордый интеллект — задал высокую тональность: жми в Израиль, жми да и только, довольно коптить чужое, лживое, насквозь фальшивое, тухлое небо, отваливайте, стыдно вечно унижаться, приспосабливаться, жить во лжи и в вечной панике и страхе, скорее, поторапливайтесь, пока выпускают, пока дверь хоть полуоткрыта, эта дверь в любой момент может закрыться, захлопнутся, тогда полный каюк, кранты! Да не будьте, наконец, идиотами! Дух ярости, дух огненного Савла обильно подсоливался, подперчивался, приправлялся интересными, унижающими собеседника, уместными и разными цитатами из Торы, исхожена вдоль и поперек, вечный источник вдохновения, умно, тщательно и крохоборски подобранными; велик, полюбуйтесь вы на нас, бледность лица, волнующая женское сердце, (злые языки компании Кузьмы говорили, что бледность от запоров), а — эрудиция! внятно, заранее продумано, давно готовилось. Уже не из книг, не влияние, а свое, из души и пупка вдохновение черпается, без затей втолковывает нам, собравшимся в этот памятный всем вечер на кухне, раздухарился, искренне и самозабвенно одухотворен лозунгом, рвущимся из сердца, талдычит с радостным причмокиванием, хитро караулит нас васильковым, внимательным, терпким глазом.
