Наталья Рубанова - Сперматозоиды
«Каждый ищет свой ответ на один и тот же, в сущности, вопрос. И хотя результат, по логике вещей, должен представлять собой некую неизменную цифру, акробатические решения этой безумной задачи всегда непредсказуемы: тысяча и одна безнадежная вариация на вечное basso ostinato!.. А мы ведь ничем, ничем не отличаемся от других, Плохиш… сначала это знание ранит, потом к нему — и к нему тоже — привыкаешь. Старик Шоу называл любовь чем-то вроде грубого преувеличения различия между одним человеком и всеми остальными. Привыкаю. Смеюсь. Подписываюсь».
«НАД — вовсе не то, что ты думаешь: Эго, совершившее обряд инициации и обретшее свободу, эротично аннигилирует: растекаясь, исчезает в флюоритовой водосточной трубе, прячущейся слева под тем самым органом, которому врачи дали имя Сor, а поэты — Сердце. Забавно: вчера я почувствовала, что мое бьется с другой, с правой, стороны: Оно словно бы отзеркалило самое себя и, всхлипнув «на посошок», растаяло… В амальгаме Лилит бьется фантом его, поэтому НАД — вовсе не то, что ты думаешь, когда бежишь призраков в иллюзорной неге! А я лечу: лечу в сторону ОТ… Вижу, как переливаются радужные наши тела и, обращенные в эфир, смиряются наконец-то с наличием в таком городе, как Москва, флюоритовой трубы, у которой лет триста назад мы и стрелялись…».
«Ты относишься ко Мне, как точка В, делящая отрезок АВЕ в среднем и крайнем отношении. Мы относимся друг к другу, как относится большая часть отрезка — АВ — к меньшей — ВЕ, то есть образуем золотое сечение, потому и похожи на спирально закручивающийся ураган, на колдовскую паутину, на стадо северных оленей, разбегающихся, опять же, по спирали… да что «Мы»! Две волшебных галактики — миры, живущие в равенстве бешеных Наших трений, — и те существуют в форме спирали… вот Ты касаешься нежной Моей раковины, подносишь ее к уху и слышишь, как — через сотни оболочек телесных — нашептываю Тебе Я древние Наши Сказки; вот Я — на ином полушарии, в ином летосчислении, в другом пространстве — беру в руки терпкую Твою раковину и чувствую, как ливнем огненным голос Твой проливается на корку сердца бездомного, ведь — теперь Ты всё знаешь, — я отношусь к Тебе чертовски пропорционально (АВ/ВЕ = АВ/АЕ), сандаловый Фидий трупа души Моей: 0.618».
[грабли]
А потом наступает момент, когда Сана не испытывает больше потребности ни в прикосновении, ни в проникновении. Смотрю на него и не вижу, разводит руками она, слушаю и не слышу…[110] — от телесного этого онемения легко и хорошо (Каждая женщина имеет право на менопаузу: слоган, опять слоган), да и какая, в сущности, разница, какой у П. тембр голоса, запах кожи какой, форма ушей какая — или, там, дактилоскопический рисунок пальцев… Дутая, дутая уникальность: всё начинается не с секса, а с желудка, усмехается Сана, глядя на поглощающего чизбургер П. (Как ты можешь есть это? — Легко), и за этим самым дерьмовым сэндвичем — незапланированное свидание (позитифф), впрочем, скоропостижное: извини, я тороплюсь (едва припудренный минус), но зато мы пройдемся по бульвару (позитифф) — в упор не видит ее, Сану. Да что такое, черт возьми, любовь, думает Сана — ее любовь, — и чем она не является? Умеет ли она любить или эгоистично пытается преодолеть пресловутое чувство отделенности, неизбежно вызывающее тревогу, вырваться из капкана неприкаянности? Одиночества — да-да, пора назвать вещи своими именами, — наконец? Как освободиться, как достичь если уж не прачеловеческой — райской, доземной — гармонии, то хотя бы жить в ладу с собой и тем, что называется странным словечком мир?
…и рождаемся не по своей: проблема лишь в том, что прекратить это (самое легкое, конечно, газ), существование это произвольно оборвать — заметь, я не говорю «жизнь», — духу не хватит: пойми, я хотела слиться, отдать, и вот… Нет, по собственной, перебивает Полина, все мы здесь по собственной воле, каждый из: ты сама время и место выбрала, неча на зеркало — ну да, сперматозоид, как ты выражаешься, добежал, но для души каждое воплощение — бесценный шанс, шанс уникальный, и… О чем ты, теперь уже Сана перебивает, о чем ты! Что уникального в страдании, бесценного — в невозможности себя выразить? В нескончаемых «нет», расстреливающих тебя в упор, но всегда (крайняя степень садизма), всегда почему-то не до конца? С детства ты принужден быть в стаде, а если нет… если… Сана на миг отворачивается — не хватало еще расклеиться, — и продолжает: что же касается П., то ты, конечно, будешь смеяться: «Я знаю весь любовный шепот, ах, наизусть…» — знакомо, не так ли? Проблемка лишь в том, что подопытному давным-давно не двадцать два… скажи, неужели со мной никогда не случится любви? Я не говорю о любви к Богу, к себе, к людям вообще… Я не говорю о любви «как в кино» — я, если ты заметила, еще в своем уме… Не заметила, качает головой Полина. Ни у кого не «случится» любви, пока он сам не начнет излучать ее: вырабатывать, синтезировать — как угодно. Сколько можно твердить: отпусти себя, перестань гонять одни и те же мысли — мысли, заметь, неправильные, неприятные… relax! Ослабь хватку, не муссируй тему — я не говорю «ампутируй», я говорю «не муссируй»; к тому же, ты ничего не знаешь о любви — тебе лишь кажется, будто весь «любовный шепот» изучен. Дальше, дальше-то — что? По тексту,[111] как и по жизни, — «сплошная грусть», а грусть и любовь несовместимы: взаимоисключающие понятия, слегка распаляется Полина. Да, каждый хочет слиться, вопрос лишь в чистоте намерения и в том, нужно ли это слияние другому! Ты не даешь П. быть самим собой (он тебе, впрочем, тоже) — фирменные грабли, из-за которых, собственно, рано или поздно все и расстаются… Я никогда, никогда ни к чему его не принуждала, пытается защититься Сана, но Полина усмехается: нет, принуждала, ты хотела, чтобы он бросил все ради тебя, наделала кучу предположений и, как следствие, ошибок, не видела ничего дальше собственного носа, а иногда — влагалища, пыталась с помощью секса избавиться от страхов… ты вообще хоть понимаешь, что на самом деле происходит? Окажись ты у меня на полгода позже, давно бы с инфарктом лежала. С инфарктом?.. Сана театрально хлопает ресницами, что на нее не похоже. Да у тебя здоровенный пробой в ауре, и та деформирована: энергия впустую утекает — ты вообще без сил, поле восстанавливать надо. Дышать правильно. Реагировать. Глупо ответ в уме искать — правильное-то решение всегда между «да» и «нет» будет. Логика не бинарна, пространство не трехмерно, время иллюзорно… что-то еще услышать хочешь? Пока не поверишь, что следствие раньше причины появиться может, не изменится ничего. А ведь абсолютно любой вопрос снять можно, если переживание единства с миром через себя пропустить: да не бойся ты «пафоса» — его, на самом-то деле, и нет вовсе… Любые отношения есть отработка: с раем земных наслаждений, догадаться несложно, общего мало. Дружба, как и то, что любовью называют, — та же привязка: люди эгрегорно совпадают и потому друг друга усиливают… А чтобы в себя по-настоящему новое впустить, войти ему позволить, нужно — дважды-два, Сана, дважды два! — хлам вычистить. «Формулу» света звездного как передаточной частоты любви — вычислить: тогда и почувствуешь (понять невозможно), что жизнь не бессмысленна. А смысл — можно назвать его, если тебе так проще, и сутью эволюции — в отработке страстей и в обретении гармонии: всё, нет ничего больше! И выход есть… тело-то наше полями окружено силовыми. Концентрическими. Ну, матрицей энергетической: и так и сяк сказать можно. У каждого поля частота своя, цвет свой, запах… В частотах космических волшебства нет никакого: обычные структуры пространственно-волновые — зная же, как к ним подключиться, волшебные вещи делать можно… Практика жестковата, но если все блоки проработаешь, тело энергетическое почти безграничным станет… У каждого существа свой уровень частотный, конечно, но ты ведь сама изменить — повысить! — частоту вибрации в состоянии… Знаешь, какими люди потом будут? Полина прищуривается: одна раса, одна вера — и всё. И всё? — недоверчиво переспрашивает эхо Саны, а сама она вдруг взвивается: но все равно, все равно несправедливо! Мне никто никогда не говорил ничего подобного, я и представить не могла, будто мне не принадлежат даже мысли — единственное, что казалось безоговорочно моим! И я не знала, понятия не имела, как «правильно»! Про «отражения» не знала! Что мысль материальна настолько — не знала!.. Ты сама себя в клетку посадила, отмахивается Полина, само понятие любви извращено: желание обезопасить себя за счет другого — первая пошлость, на которой ваш «институт брака» держится. К тому же, большинство на уровне первой и второй чакр «любит», а чувства обладания и принадлежности так перекручены, что палач и жертва едва отличимы… Дважды два, Сана, дважды два: невозможно любить и бояться. Все, абсолютно все слезы и сопли неразделенного чувства, — оплакивание своего убогого «я». Мелкого, ничтожного — и, разумеется, «недооцененного», — эго… Но разве не глупо жалеть себя из-за того, что тебя не любят или любят «недостаточно»?.. Зависеть от представлений о тебе другого человека?.. Вот это — не страшно разве?.. Как только остановишь монолог внутренний, желать и искать перестанешь, так страдание и уйдет… Отдай возлюбленным лучшее, а взамен ничего не требуй: у безусловного чувства мотива нет, зато кое-что другое имеется — страсть: настоящая, вожделением не подкрашенная — ты обладать-то не мечтаешь, найти-то не стремишься… Мощь такого чувства фантастична и потому большинству из тех, кого ты — опять, кстати, Анахату передавила… — добежавшими сперматозоидами называешь, недоступна.
