Ник Макдонелл - Двенадцать
69
Мэт Маккаллок измученно вешает трубку. Его жена приняла таблетки и уснула еще до того, как он набрал номер. Он об этом позаботился, ему не хотелось ее выслушивать. Он делает себе еще одну порцию джина с тоником и смотрит на пляж. Ему кажется, что сын напуган.
Он помнит, что случилось с ним, когда лет ему было столько же, сколько сейчас Хантеру, и как он испугался. Он и тогда уже много пил, но помнит все. Он учился в предпоследнем классе старшей школы, жил в пансионе при школе. Все произошло тоже зимой, но незадолго до каникул. В конце семестра должны были приехать родители, и хор мальчиков готовил для них концерт. Пели они гимны и духовные песни. «Аллилуйя» Генделя и тому подобное. Первые два года он очень радовался, что вернется домой на каникулы, и когда стоял на сцене и пел, все как-то вдруг менялось, и певучие «аллилуйя» лились дождем и наполняли собой большой зал. Он весь отдавался пению, и от этого становилось хорошо, ведь, черт возьми, это же было под Рождество, и все ученики не могли в этот день оставаться подвыпившими циниками.
А на третий год обучения в пансионе в день перед концертом Мэт пил и хулиганил — занятия уже практически закончились. На земле толстым слоем лежал снег. Мэту и еще некоторым ребятам пришло в голову, что славно было бы устроить в лесу костер. Место они выбрали недалеко от спального корпуса, но так, чтобы их не могли увидеть. И вот в тот вечер они сбежали, а через несколько часов, когда все как следует напились, мальчишки зажгли костер. Полянка осветилась, и снег отражал пляшущие огоньки на красные лица школьников. Мальчишки весело вопили, глядя на костер, а потом начали петь «Аллилуйя, аминь» — вместо застольной песни — и плясать вокруг огня, подпрыгивая в неярком жутковатом свете, который бывает зимой на восточном побережье. Ветер подхватил и понес по воздуху россыпь искр. Они упали на двух парней, и куртки у них вспыхнули.
Одним из тех двоих был Мэт Маккаллок. У него загорелся рукав, и он увидел, что с другим парнем произошло то же самое, но Мэт просто сунул руку в снег и наблюдал, как тот, другой, убегает в лес. Леса Мэт Маккаллок всегда боялся.
Другой парень был пьян и только через секунду понял, что на нем горит одежда. А кругом распевали хором «аминь, аминь, аллилуйя, аминь», и он растерялся, что ли, побежал в лес, и никто этого не заметил, кроме Мэта. Когда мальчишки все вместе распевали свою любимую громкую часть, «Царь царствующих, во веки веков, владыка владык», куртка у парня расплавилась, и горячая масса обожгла кожу. От шока он потерял сознание, и пламя уничтожило всю его одежду, сожгло почти всю кожу, а всего-то футах в сорока от того места, за деревьями, стоял Мэт и остальные ребята. И голое мертвое тело осталось лежать, прикрытое только остатками расплавившейся куртки, в этом свежем, чистом, холодном снегу, под деревьями в Новой Англии.
Мэт Маккаллок все еще помнит, как подростком оказался причастен к большой беде. Правда, у него самого никаких серьезных неприятностей не было. Никто так и не узнал, что Мэт тогда заметил, как тот парень убежал и не вернулся. На следующее утро, когда нашли труп, Мэта Маккаллока стошнило, но все решили, что добродушный мальчик просто сильно переживает. Никого из тех, кто был в ту ночь у костра, не выгнали из школы, — их было слишком много. Но поскольку нужно было на кого-то свалить вину и принять меры, ведь это была старая, уважаемая школа, то уволили одного из деканов. Он уехал в Колорадо и пошел работать в государственную школу а мальчишкам, которым он раньше преподавал английский, стали задавать намного больше домашних заданий, чем раньше. Мэт Маккаллок и все остальные довольно долго переживали свою вину, до окончания школы, по крайней мере, а потом каждый пошел своей дорогой, и тяжелые воспоминания преследовали их только время от времени.
70
В одиннадцатом классе все изучали этику. Это был обязательный предмет Белый Майк все ломал голову почему. На этом уроке ему всегда было скучно, но он не показывал виду и запросто получал отличные оценки, пока однажды в качестве темы для обсуждения не предложили религиозные организации, а также все с этим связанное: дискриминацию, веру, свободу и все такое. Белый Майк, развалившись на стуле, слушал, как остальные пытаются сформулировать свои мысли, а именно то, что моральные ценности христианства им близки, но при этом религию они все же считают опиумом для народа У них в классе была одна черная девочка (она получала стипендию), и она стала рассказывать, что каждое воскресенье ходит в церковь и поет и какое взаимопонимание царит между верующими. Белый Майк был в плохом настроении. Он поднял руку, и все посмотрели на него, потому что он всегда говорил неожиданные вещи.
— Проблема в том, что религия представляет собой всего лишь бегство от действительности. И взаимопонимание общины тоже. Все это, знаете ли, от одиночества. Человек просто хочет за что-то держаться, если не может ничего сделать сам. Религия существует для слабых. Есть ли у верующего сила, позволяющая ему придерживаться нравственных ценностей? Нет. — Казалось, что чернокожая девочка вот-вот расплачется. Учитель пытался остановить Белого Майка, но тот продолжал, глядя ему прямо в глаза. Смотрите, что я сейчас сделаю. — Ведь на самом деле, преклоняя колени у церковной скамьи, вы просто делаете минет господу.
— Выйди из класса, Майк, — учитель указал на дверь. — Немедленно.
71
Белый Майк понимает, что зимней ночью ни одного скейтбордиста не встретить, но, позвонив парню по имени Эндрю, назначает ему встречу возле амфитеатра в парке, там, где собирались скейтбордисты. Белый Майк приходит заранее. Стоя на сцене, он смотрит на скамейки и на снег, кое-где еще совсем нетронутый, на котором видны синие и белые отсветы уличных фонарей.
Белый Майк замечает своего клиента издалека. Тот поглядывает по сторонам и через плечо. Белый Майк закатывает глаза, видя такие манеры. «С чего это я ему здесь назначил встречу? — удивляется про себя Белый Майк. — Как в дурном кино. С той разницей, что пакет у меня на пятьдесят долларов. Ну и ладно».
Эндрю думает: «Тьфу ты, вот и дилер», — увидев бледного высокого парня в темном пальто, стоящего в тени на сцене.
— Здравствуй. — Больше Эндрю ничего не приходит в голову.
— Привет. — Белый Майк еще не встречал ребят, которые говорили бы ему «здравствуй».
— Хм, да, вот, возьми. — Эндрю отдает деньги.
Белый Майк смотрит парню в глаза:
— А ведь ты больше никогда не станешь покупать товар, верно?
— Надеюсь, что нет. Пусть это тебя не обижает.
— Возможно, ты даже не будешь курить эту травку, а?
— Может, и не буду. — Эндрю не ожидал, что дилер окажется таким разговорчивым.
— Раз уж ты не станешь моим постоянным клиентом, не мог бы ты мне кое-что рассказать?
— А нам обязательно вот так стоять на одном месте?
— Здесь совсем неплохо, но мы можем и пройтись. Я знаю, ты хочешь уйти. Но почему бы тебе не проводить меня из парка? Тебя зовут Эндрю, да?
— Да. Пойдем. — Они идут к выходу.
— Так зачем ты купил травку?
— Одна знакомая попросила, так что я как бы покупаю для нее.
— Ей не стоит курить травку, если она боится покупать сама.
— Ну, не знаю.
— Что же, если тебя это устраивает, то, наверное, все в порядке.
— О чем ты?
— Ну, главное в твоей жизни — девчонки.
— Нет, это не так.
— Ты же покупаешь травку для какой-то девицы.
— Да, но дело же не только в ней.
— То есть как?
— Ну, много чего еще будет. Завтра канун Нового года.
— Так и что с того?
— Да я, блин, вообще не понимаю, о чем ты… — Эндрю резко замолкает, напоминая себе: «Ты что, ты же беседуешь с наркодилером».
Белый Майк сует руки в карманы и молчит.
Когда они выходят из парка на Семьдесят вторую улицу, начинает падать снежок. Хлопья летят в свете фонарей и кажутся белыми-белыми; можно услышать, как они опускаются на землю.
— Удачи тебе с твоей девчонкой.
— Ага. Спасибо за травку.
— Всегда к вашим услугам.
— И тебе удачи, в торговле или чем ты еще занимаешься. Надеюсь, у тебя все получится.
Белый Майк поворачивает в сторону центра, а Эндрю смотрит ему вслед, наблюдая, как на плечи уходящего парня в пальто ложатся снежинки.
«Да это же самый чокнутый дилер на свете», — думает Эндрю.
72
На прошлый Новый год Белый Майк пошел на Таймс-сквер. Все было именно так, как он ожидал: огромное стечение пьяных людей, множество проституток, мошенников и просто придурков из-под мостов и из туннелей, и, конечно, немало подростков-наркодилеров. В Мидтаун Белый Майк прибыл поздновато, так что к Таймс-сквер ему не удалось подойти даже близко. Улицы, примыкающие к площади, были на много кварталов забиты толпой. Белый Майк подумал, что Дик Кларк[32], должно быть, каким-то образом поглощает всю эту энергию, год за годом проводя новогоднее шоу, и именно благодаря этому выглядит лет на сорок моложе. А там и правда чувствовалась энергия. Это Белому Майку нравилось. Он любил в одиночку пробираться через толпу, просачиваться через полицейские ограждения и наблюдать, как все проносится мимо него.
