Сара Миллер - Я знаю все твои мысли
Пилар спит, но она полностью одета. И я была бы очень удивлена, окажись она девственницей.
— Вы только посмотрите, какая она красавица. У меня сердце поет, глядя на нее, — признается Гид. Она снилась ему всю ночь.
— Как мило, — фыркает Николас. — Из-за этой красавицы мы вылетим из школы. — Он смотрит в глазок. — Миссис Кавано в коридоре с этой чертовой гладильной доской. О, погоди, она собирается… уходит! Каллен, доставай-ка хоккейную сумку.
Каллен подмигивает Гиду.
— Она классная, — говорит он. — Ты молодец, что не воспользовался случаем, помнишь про пари и все такое.
— Я хочу отказаться от пари, — выпаливает Гид. — Кажется, я нравлюсь Пилар. Она сказала…
Приближается Каллен с огромной красной сумкой.
В нее вполне мог бы поместиться человек.
— Нет, — в ужасе произносит Гидеон, — вы же не посадите ее в сумку…
— А ты куда ее предлагаешь посадить, к себе в карман? — спрашивает Николас и, наклонив голову, смотрит на Гидеона. — Буди ее.
— Погоди, — обрывает его Каллен. — Гид хочет аннулировать пари с Молли Макгарри, потому что влюбился в Пилар.
— Нет-нет-нет, — возражает Гидеон, — я не говорил, что влюбился в нее, я сказал, что, кажется, нравлюсь ей, и…
— И то, и другое — полный абсурд, — отрезает Николас. — Это еще более абсурдно, чем то, что кому- то из нас придется вынести эту шестидесятикило граммовую деваху из нашего общежития в хоккейной сумке.
Пилар открывает глаза. Она видит Гидеона, Николаса, Каллена и сумку. До нее доходит, для чего она.
— Вообще-то, я вешу пятьдесят килограммов, — говорит она. И смеется. А потом снова засыпает.
— Это необязательно, — встревает Гид. — Мы наверняка могли бы…
Пилар снова открывает глаза, перекатывается на бок и ложится, оперевшись на локоть. Потом садится на край кровати и опускает голову меж колен.
Каллен открывает рот, собираясь отпустить неприличную шутку. Мне даже не надо залезать к нему в голову, чтобы понять, что это так.
— Заткнись, — шипит Николас. — Сейчас не время для твоих глупых… — Он закатывает глаза, слишком утомленный происходящим, чтобы завершить фразу.
Шатающаяся Пилар опускается на пол и смотрит на Гидеона. Ее глаза огромны и никак не могут сфокусироваться от алкоголя. Она залезает в сумку.
— Оставьте меня в лесу за зданием общаги, — скучающим тоном произносит она. Ей явно не впервой нарушать правила.
Гид пытается ухватить каждый сантиметрик лица Пилар, когда молния на сумке закрывается и оно исчезает внутри.
Гид настаивает на том, чтобы самому понести сумку. Она не слишком тяжелая. Ему под силу. Но когда он проходит в дверь, то раскачивает сумку, и Пилар ударяется о лепнину какой-то очень твердой частью своего тела.
— Извини, — шепчет Гид. Но через несколько шагов раскачивает сумку в другую сторону. Снова раздается глухой звук. — Ой, извини… еще раз, — шепчет он и слегка поглаживает сумку.
Каллен и Николас наблюдают за ним из дверного проема. Каллен раздраженно несется по коридору.
— Нельзя разговаривать с сумкой, дубина, — шипит он и, не прилагая ни малейших усилий, взваливает ба- ул на плечо. — Если у тебя все в порядке, — шепчет он, — ничего не говори.
Сумка молчит. Гиду слегка неприятно оттого, что не он несет Пилар, но он утешает себя мыслью, что слишком бережен. К тому же, он носил ее на руках вчера вечером. И тогда, при тех обстоятельствах, она вовсе не показалась ему слишком тяжелой.
Клетки не являются проявлением жестокости
Проходят дни, а Пилар с ним не разговаривает. Она всегда здоровается, что в некоторой степени ухудшает дело, ведь понятно, что она видит Гида. Видит и пред- почитает не общаться!
Ему ненавистна мысль, что Николас прав. Да и мне тоже. Все эти разговоры о «весовых категориях» совершенно неромантичны.
Хотя именно из таких неромантичных вещей и состоит жизнь.
Наконец Гид решает смириться, что в жизни настала скучная полоса — скучная по сравнению с той головокружительной лихорадкой, когда Пилар была рядом. И снова начинает присматриваться к Молли.
Три дня подряд он изучает затылок Молли Макгарри на испанском. Неудивительно, но от этого в его голове не прибавляется умных мыслей.
Надо бы обратиться к Каллену. Просто сидеть и смотреть на нее не так унизительно, как просить о помощи, но это менее эффективно.
Гид натыкается на Каллена, когда тот входит в столовую с Фионой — той самой расчетливой няней. У Фионы Уинчестер черные волосы, розовые щечки, подтянутая и спереди и сзади фигурка, и она на добрые две головы ниже Каллена. Она смотрит на него снизу вверх обожающим взглядом. У нее от природы добрые глаза. Ясно, почему она пытается закадрить мальчишек, изображая из себя хорошую мамочку. На ней коротенькие шортики — модные, но, по мнению Гидеона, слишком уж короткие; винтажная рубашка в огурцах и сапожки на высоких каблуках, нарочно не сочетающиеся с этим нарядом. Даже одета она как чудаковатая модная мамаша, хотя ей всего пятнадцать.
А также своим видом она хочет сказать: я такая симпатичная, что могу одеваться по-дурацки и все равно выглядеть безупречно. И верно: ей это сходит с рук.
— Люди никак не поймут, что клетки не являются проявлением жестокости, — слышит Гид обрывок их разговора, подойдя поближе.
— О, Гидеон! — Каллен хватает его за руку, а другой рукой обнимает Фиону за спину. — Ты нас извинишь?
— Простите, — бормочет Гидеон. Фиона уходит.
— Умоляю, — отмахивается Каллен. — Она рассказывала мне, как дрессировать ирландских сеттеров. Ты меня спас. Как жизнь?
В столовой они готовят себе бутерброды. Гид заворачивает свой во множество салфеток. Каллен не отличается такой аккуратностью. Они садятся под клен, желтые листья которого уже краснеют. Гидеону приходится сделать над собой усилие, чтобы не начать маниакально оглядывать двор в поисках Пилар.
— Нормально, — отвечает он. — Я тут подумал — просто не знаю, как подступиться к Молли. То есть…нельзя же заставить девчонку полюбить себя. Или можно?
Хороший вопрос. И сложный. Хотя Каллен обычно не любит отвечать на сложные вопросы, этот как будто создан для него.
Каллен опирается головой о ствол дерева и закрывает глаза. Гид ест свой бутерброд. Он воспользовался тем, что Николаса на обеде не было, и взял себе салями с сыром, майонезом и горчицей. Вкус, как у бутер- брода из столовой, но Гиду он кажется просто боже- ственным.
Открыв глаза, Каллен нетерпеливо вздыхает.
— Я пытаюсь представить, каково это — попытаться заполучить девчонку, если это… ну, ты понимаешь… не просто, как пальцами щелкнуть. — Он снова закрывает глаза.
Каллен просто хотел объяснить, как сложно ему представить такую ситуацию. Но все равно это обидно.
— О’кей, — говорит Каллен, — кажется, я кое-что придумал. С девчонками так: мы думаем о них как о цыпочках с красивой грудью, красивыми глазами и так далее, но на самом деле им очень нравится, когда обращают внимание на их личность.
Я подозревала, что Каллен — запущенный экземпляр. Но не думала, что настолько.
По крайней мере, я слышу, как Гид думает: «О боже, я знаю, о чем говорит Каллен, но, кажется, это уже чересчур!» Хотя совет Каллена принимается к сведению. И, как ни ненавистно мне в этом признаваться, это нелишне.
— Нам надо подумать о том, что представляет из себя Молли, какие у нее интересы. Когда ты знаешь, чем интересуется девчонка, гораздо легче ей понравиться. Дай мне свой блокнот. — (У самого Каллена нет даже тетради.) Он начинает писать. Через минуту- другую он открывает блокнот так, чтобы было видно Гиду. Он разделил страницу на несколько категорий:
«Среда обитания», «Интересы», «Друзья», «Еда». А на- верху большими буквами написал: «М²». Каллен улыбается и кивает Гиду.
— Круто! — говорит он.
— Еда? — недоумевает Гид. — Какая разница, какую еду она любит?
Каллен лишь улыбается в ответ.
— Скажи мне, что любит Мэдисон? Гид закатывает глаза.
— Давай же, — подначивает его Каллен. — Ты же знаешь.
— Вино? Творожки? — Гид разводит руками. Глупость какая-то. Группа учеников выходит из «Барретт», одного из зданий, где проходят занятия. Гид не может удержаться, чтобы не посмотреть. Пилар среди них нет.
— Какое вино? — продолжает расспрашивать Кал- лен.
«Так уж и быть, подыграю ему», — решает Гид:
— Красное.
— А какие творожки?
— Обезжиренные? — Гид видел своими глазами. Творожки в маленьких голубых пластиковых упаковках, которые Мэдисон носит в столовую в своем рюкзаке. Иногда она ест просто творог, иногда с ржаными хлебцами, которые лежат рядом с салат-баром и супами.
— Да ты просто молодец, — отвечает Каллен. — Итак. О чем нам говорит вино?
— Ей нравится быть пьяной? — Гид доволен собой.
