Андрей Волос - Аниматор
— затянувшуюся, опасную историю, на каждом повороте которой можно было свернуть шею (не только в переносном, но даже и в самом прямом смысле), — и настроение моментально испортилось.
Сегодня предстояло ее завершение… «Тьфу, бляха!» — с досадой подумал он, окончательно нахмурился и остановился, чтобы обозреть солдата Чекменева.
— Ну что вылупился? — недобро спросил Корин.
— Здравия желаю, товарищ подполковник! — отбухал находчивый
Чекменев. Он стоял у дверей с красной повязкой на рукаве, вытянулся при появлении командира, подворотничок имел совершенно чистый. А также ремень, затянутый на должную дырку.
Корин попусту поиграл желваками и спросил недовольно:
— Касаев в части?
— Так точно!
— Ко мне его! Да пусть не валандается…
— Есть не валандается! — весело отозвался Чекменев.
Корин хотел вроде еще что-то сказать, но только сморщился и пошел по выметенной дорожке к двухэтажному зданию штаба.
Начпрод дивизии капитан Мирзаев был на месте.
— Заходи, — буркнул Корин в приоткрытую дверь, твердо прошагал к себе, с грохотом развернул стул, придвинул чистую пепельницу (если дневальный забывал опростать, имел обыкновение высыпать окурки на пол, чтобы следить затем, как виновный вычищает пепел из щелей с помощью зубной щетки) и выдохнул первый утренний дым протяжным
«х-х-ха-а-а!».
Начпрод Мирзаев, пройдя кошачьей походкой в кабинет начальника, зама по тылу подполковника Корина, осторожно сел на краешек стула и сложил губы в несколько дураковатую улыбку.
— Значит, так, — сказал Корин, вновь глубоко затягиваясь. — Бензин я тебе дам. Но. Дело такое. Сам понимать должен, не маленький. Бензина в части дефицит.
Мирзаев скорбно поднял брови.
— А что случись? — строго спросил Корин. — Чем, бляха, воевать будем? Говном прикажешь заправляться?
Он возмущенно смотрел на Мирзаева. Мирзаев пригорюнился.
— Короче, возьмешь из второй роты десять человек под себя, — вздохнул Корин.
Мирзаев покачал головой и зацокал, сомневаясь:
— Цэ-цэ-цэ! Десять!
— На неделю, — жестко закончил подполковник.
Начпрод безнадежно повесил голову.
— Ну как хочешь! — рассердился Корин и безжалостно удавил окурок, прыснувший напоследок отчаянной струйкой синего дыма. — Бензин, бляха, есть бензин! Норма есть норма! Ты что ж думал? Если направо-налево раздавать, так что ж? Хочешь, чтоб в случае чего ни одна машина из части не вышла?! А воевать чем?! У нас тут не у тещи на блинах, сам знаешь! У нас тут обстановочка!..
Мирзаев, похоже, что-то просчитывал своей кудрявой смоляной головой.
— Товарищ подполковник, — тупо сказал он, — как я возьму из второй роты десять человек? Зачем мне десять человек на неделю? Мне десять человек на день нужно. Всего два вагона разгрузить. Один неполный вагон…
— Не знаю я твоих вагонов! — раздраженно буркнул Корин. — Мне бы со своими вагонами разобраться! Я знаю, что без бензина машина не заводится. Вот и решай…
— А до него дойдет? — спросил Мирзаев вполголоса и опасливо потыкал пальцем в потолок.
— Ну и что? Ну и дойдет. Тебе Кузьмин на вывод подписывать будет?
Подпишет, а там уж, бляха, не твоя забота. Знай утром выводи, а вечером в часть загоняй.
— Нет, конечно… один совсем неполный вагон, — пробормотал капитан, начиная между тем сладко, по своему восточному обыкновению, улыбаться. — Это пять человек неделю будут… правильно?.. а второй совсем полный вагон… Да, как раз десять человек мне и нужно, товарищ подполковник. Как раз. Точно десять. Как вы быстро посчитали! — умиленно кивал начпрод, отчего по его синим, утреннего бритья щекам скользили светлые блики. — Я теперь тоже посчитал…
Цэ-цэ-цэ!.. Как быстро считаете, чесслово!
Корин кивнул. Десять человек, работающие на прополке в хозяйстве
Акрама Дудочника, приносили ему поденную сороковку за каждую голову.
Как ни рассуди, а все же лучше что-нибудь полезное людям делать, чем на плацу попусту сапоги бить. Хоть какая копейка… Он вспомнил, как сразу после училища попал на нефтебазу под Иркутском. Приказ о ее ликвидации был уже подписан, бензин и соляру гнали налево составами, зелень таскали вещмешками. А он только зубами попусту клацал — двадцать лет, щенок, жизни не знал… Теперь знает, да что толку?
Теперь не расформированием нефтебазы приходится заниматься, а чертовой прополкой за гроши, будь она неладна. Да еще комдив косится. Хотя комдиву-то, казалось бы, какое дело?.. Одно время
Корин мучительно размышлял, не предложить ли долю. Но так и не решился. Приходилось комбинировать. Это дела? Говно, а не дела… Да еще Касаев этот… Ох и вляпается он с этим Касаевым! Чует сердце.
— Короче, во вторник выведешь, — хмуро сказал Корин, откидываясь на стуле. — Да поздоровее бери. Машина утром к магазину подойдет.
— Есть к магазину, — согласился Мирзаев. — А когда бензин?
Корин сощурился.
— Да ладно, — уклончиво ответил он. — Будет тебе бензин.
— Товарищ подполковник! — встревожился Мирзоев, протянул смуглую волосатую лапу и, судя по всему, уже приготовился загибать пальцы, расписывая свои срочнейшие надобности. Между тем надобности его
Корин и так хорошо знал: те шестьсот литров, что являлись ценой сделки, должны были по мере необходимости пополнять бак «Мерседеса» капитанова брата, мелкого торгаша; а капитан за это получал скорее всего чистоганом.
Дверь открылась.
— Товарищ подполковник! Сержант Касаев по вашему приказанию прибыл!
— Вольно… Ладно, капитан, порешаем мы этот вопрос, — добродушно закончил Корин беседу. — В ближайшее время порешаем. Заходи, Касаев, заходи…
Касаев посторонился, чтобы пропустить капитана, а потом сел на стул и, размашисто закинув ногу на ногу, спросил по-свойски:
— Курить-то можно, товарищ подполковник?
Раздражение, мало-помалу нараставшее в Корине с той самой минуты, как он переступил порог части, разом подкатило к той опасной границе, где уже маячит багровый призрак апоплексического удара.
Корин поднялся, неторопливо вышел из-за стола и ласково сказал:
— Курить, говоришь? А ну-ка встань на минутку, Касаев.
— Что?
Сержант встал, растерянно глядя густо-черными глазами.
Синие очи подполковника полыхнули электросварочным высверком, Касаев перелетел стул (который в свою очередь повалился) и грянулся тощим задом о загудевшие половицы. Звон оплеухи скакнул по голой комнате и разочарованно погас.
— Что такое? — обеспокоено спросил капитан Мирзаев, снова заглядывая в дверь.
— Да ничего, — ответил Корин. — Касаев мне приемчики показывает.
Встань, Касаев, простудишься.
Начпрод покачал головой и исчез, а Касаев ссутулился у стены, исподлобья глядя на подполковника.
— Ты, бляха, не понял? — с прежней ласковостью спросил Корин.
Сержант торопливо вытянулся.
Подполковник сел на прежнее место и сунул в рот сигарету.
— Ты у меня гляди, Касаев, — невнятно сказал он, поднося пламя зажигалки. — Ты, бляха, дурь свою черножопую брось. Ты что ж, бляха, думал? Думал, коли дела, так ты Корина, бляха, с кишками купил? -
Уперся злым взглядом в непроглядные глаза сержанта. — А? Не слышу.
— Никак нет, товарищ подполковник, — кое-как выдавил Касаев.
— Ну и правильно, — кивнул Корин. — Вот, бляха, и дальше так не думай. Дела делами, а служба службой… Докладывай.
Касаев поднес ко рту кулак и откашлялся.
— Все готово, товарищ подполковник. — Слова выворачивались с усилием; казалось, во рту у сержанта разогревается смазка, застывшая в момент пережитой оплеухи.
— Ты, бляха, в глаза смотри, — тихо посоветовал Корин.
— Есть в глаза смотреть… — тоже почти шепотом отозвался сержант.
— Все готово, говоришь… Ну и где же?
— Брат сказал, вперед не может…
— Снова здорово, — вздохнул Корин. — Ну и бараны же вы! Просто удивительно. Сто раз говорено-переговорено. Все, Касаев. Кру… гом!
И не попадайся мне больше.
— Нет, брат сказал, может половину вперед, — торопливо проговорил сержант. — Брат говорит, это нормально.
— Мудак твой брат, — вздохнул Корин. — Что ты на меня, бляха, зверем смотришь? Я дело говорю. Простых вещей твой брат не понимает… Он мне не верит! Хорошо. Но я-то ему почему верить должен?
— Мой брат никогда не обманывает! — с жаром сказал Касаев.
— Да ну? Может, я тоже никогда не обманываю…
Сержант сдавленно хихикнул.
— Ты, бляха, не лыбься, — посоветовал Корин. — Две трети. И это мое последнее слово, Касаев. Понял?
— Спросить надо, — нерешительно сказал сержант.
— Звони, — предложил Корин, кивнув на телефон.
— Нет, звонить не могу…
— Тоже понимаю, — покладисто сказал подполковник. — Тогда мотай в увольнительную. Одна нога тут, другая там. Так, мол, и так. У него, мол, все готово. У меня то есть. Две трети вперед. Если да — сегодня часов на семь забьемся. А нет — пусть забудет. Мне это все вот уже где. Понял?
