Роман Сенчин - Лед под ногами

“всероссийский майдан”… Постепенно они разрастались до целых абзацев:

““Радикалить” – ни в коем случае не самоцель. Но пробуждение творческого задора должно быть повсеместно, наперекор позднесоветской снотворной липе. И в кино, и в живописи, и в музыке”.

“Грядет великолепная, молодежная, изгоняющая воров-чиновников, держиморд-ментов и проститутов-клоунов революция!”

“Сергей призвал не строиться в батальоны заединщиков, а ступать самостоятельным творческим путем”.

“Вопя “ура!”, ринуться к воротам, штурмом взять наше священное животное – Кремль. И сбросить нечто серое с зубчатой стены”.

– М-да, – отвалился Чащин на спинку кресла, – красноречивый.

Понятно, чем стольких увлек. Напора хватает. Что ж, – посмотрел на часы, – надо бы перекусить.

Несмотря на самое начало обеденного перерыва все места были заняты.

“Утром, что ли, не завтракают”, – досадливо подумал Чащин, оправдывая свой ранний приход в столовую похмельем, спящим человеком в квартире, при котором кастрюлями не погремишь. А остальные-то что?

– Денис! – услышал женский голос, увидел взмах обнаженной по локоть руки. – Денис, идите к нам!

Подошел. За столом сидели завотделом музеев, галерей и экспозиций

Наташа и Инна, завотделом красоты и здоровья. Третья девушка была ему незнакома – не из их редакции.

– Спасибо, – Чащин поставил поднос с едой, уселся. – Кошмар сколько народа.

– Холодно, – объяснила Инна, очень похожая на свое имя, но совсем не соответствующая направлению работы – страшненькая, маленькая, плоская, с крашенными в черный цвет короткими волосами. – При холоде организм требует усиленного питания.

– М-м.

– Денис, – заговорила Наташа, – спасибо вам.

Чащин удивился:

– За что?

– За рекламу “Корсиканца”. Очаровательная комедия. Я – просто!.. И

Жан Рено опять супер, и Лавье! Вы смотрели?

Чащин отрицательно мотнул головой.

– Ой, обязательно посмотрите! Я даже дивиди купила. Принести? Он уже в прокате, кажется, не идет.

– Ну, если можно… – Осторожно, сдерживая похмельную дрожь в руках,

Чащин стал есть салат.

– Скажите, Денис, а вы много фильмов смотрите? – поинтересовалась Инна.

– Да так… – Он понял, что нужно соврать: – Прилично. Работа такая.

– А из отечественных какие можете рекомендовать?

Разговаривать, тем более во время еды, не было никакого желания. Еще и какие-то фильмы вспоминать.

– Н-ну-у, – протянул Чащин, – “Бумер”, конечно…

Инна быстро и глубоко закивала. Чащин ковырнул капустную стружку.

“Так, теперь надо что-то интеллектуальное”.

– “Возвращение” понравилось…

– Да ну! Я смотрела-смотрела – тягомотина, даже голова заболела. А еще?

– Ин, – мягко остановила Наташа, – дай покушать человеку. Потом поболтаем.

– Да уж – поболтаем. Забьемся в свои кабинетики… – Но все же дальнейший допрос она прекратила.

Только с удовольствием выкурил послеобеденную сигарету и почувствовал, что оживает, – звонок на мобильный. Димыч.

– Ну чего, как дела?

– Нормально. Тружусь.

– Не забыл? – вечером идем.

– Куда?

– Как это? Ты же обещал с девушкой познакомить. С подругой своей подруги.

Действительно, вчера по пьянке Чащин согласился поехать с Димычем к

Виктории. У нее, он знал, есть напарница Олеся – живут вместе в однокомнатке. Когда кто-то приезжает к Олесе, Виктория уходит погулять, когда к Виктории – уходит подруга.

– Да, обещал, – Чащин включил чайник, тот тут же зашипел. “Пустой”.

Выключил. – А ты обещал подстричься, переодеться. Джинсы купить нормальные…

– Джинсы я зашил, постирал, сушатся сейчас. Так модно, со швами, я видел. В парикмахерскую схожу, самому надоел уже хвост… Свитера только нет.

– Возьми мой. В шкафу. Черный, с молнией… – К девушке и самому

Чащину очень хотелось, и он решил рискнуть. – Сейчас договорюсь, перезвоню.

– Давай! А я тут по интернету лазил, смотрел насчет студий. Есть довольно дешевые…

Чащин нажал кнопку отбоя; голос Димыча исчез.

Договорился легко. И Виктория, и Олеся сидели дома, вечер у них был не занят. Чащин назначил время – с восьми до одиннадцати. Попросил не говорить Димычу, кто они, за общение он заплатит сам; предупредил, что приятель у него человек странноватый, рок-музыкант.

Виктория заинтересовалась: “Известный?”. Или просто спросила, ради приличия.

– Более-менее. Но там – у себя в регионе, – уклончиво ответил Чащин.

– Он тут проездом.

– Класс, Дэнвер! Спасибо! – говорил Димыч, когда возвращались домой.

– Офигительные девчонки. И Олеська! Такая, и без всяких ломок дала.

Я, в натуре, даже не сразу понял. Только за руку взял, смотрю – раздевается. Эх, Москва-а!..

Остановились возле ларька у метро “Сокол”.

– Что, по бутылочке? – Димыч полез за деньгами. – Блин, бабло-то тает. Даже непонятно куда… Тебе какое?

– Я не буду.

– Ты че, давай!

– Не хочу пить, глаза слипаются… Покупай – и поехали.

Настроение у Чащина было паршивое. Хуже, чем днем. С Викой произошло все слишком быстро, а потом захотелось спать, и он с трудом выдержал оставшиеся два часа, с раздражением слушая возню Димыча и Олеси на кухне… Вика лежала рядом, поглаживала его грудь. Наверно, ждала, когда Чащин будет готов к следующему сеансу…

– Может, тачку возьмем? – спросил Димыч, с удовольствием глотнув

“Старого мельника”. – Что-то в метро вообще желания нет трястись.

Тем более после того, что было…

– У тебя четыреста лишних рублей?

– Да нет… в принципе.

– У меня – тоже. – Чащина захлестнуло раздражение. – Я сейчас, – не сдержался, – чтоб было так хорошо и легко, выложил четыреста долларов.

– Как это?

– Ну вот так. Семьдесят долларов час.

Димыч оторопело глядел на Чащина. Поднятая на уровень груди рука с бутылкой казалась деревянной.

– Они что… эти, что ли? А?

– Эти.

– Серьезно?.. Ни фиг-га! А я еще спасибо ей говорил, целовал…

Блин, чего ты раньше не сказал, я бы ее… Ох-х!.. И ты за это баксы?..

– Ладно. – Чащину стало приятно от произведенного впечатления. -

Поехали.

– Зачем ты, Дэн? Так бы могли познакомиться… У тебя хата – есть куда привести. Подпоили бы, развели.

– Это они бы нас развели. По полной. Клубы, коктейли, “Сбарро”, а потом – пока, мальчики, созвонимся. Знаю я это. Все – спать хочу.

Завтра вставать…

Перед центральным подъездом Государственной думы топтались человек десять. Сергей выделялся среди остальных, как индюк на птичьем дворе в каком-то мультфильме. Не сутулился, выпячивал грудь, строго и сверху, хотя некоторые были повыше его, оглядывал соратников, ломал бровь, волево задирал подбородок. Остальные же явно мерзли, ежились, некоторые как-то украдкой, в кулак, курили.

– Слава богу, – облегченно выдохнул Димыч, – не опоздали. Ну-ка,

Дэн, повеселей как-нибудь.

– Отстань.

Конечно, Чащин ругал себя – опять не смог устоять перед уговорами, поехал, отпросившись с работы на час раньше; но, впрочем, и любопытно было, интересно побывать там, куда девяносто девять процентов простых людей никогда и ни за какие взятки не попадет.

Подошли. Димыч протянул Сергею руку, пока не замечая остальных:

– Здравствуйте!

– Мгм-м, – солидно прогудел тот. – Добрый вечер! Рад видеть.

На той стороне Охотного Ряда стучали длинными очередями отбойные молотки – за высоким забором с висящим на нем плакатом “Мы вместе должны сделать РОССИЮ ЕДИНОЙ, СИЛЬНОЙ. В.В. Путин” строители крошили скелет гостиницы “Москва”.

– Здравствуйте!.. Мгм-м, добрый вечер!..

Подходили еще люди: оба Андрея, миниатюрный юноша, одетый не по погоде в тонкий кожаный пиджак, невысокая плотная девушка, похожая лицом на индианку, пышноволосая женщина в сиреневой дубленке со своим кавалером – сумрачным парнем в черной болоньевой куртке…

– Ну что, друзья мои, – посмотрел Сергей на часы, – пора. Опаздывать на такие встречи – непозволительно. За мной!

Гуськом вошли внутрь Думы. Сергей собрал паспорта и в несколько приемов сгрузил их в металлическую ямку под окошечком бюро пропусков.

Потом паспорта постепенно стали возвращать. В каждом – истертая от частого употребления пластиковая карта.

– Проходите, кто отсканирован, – заглянул в закуток бюро пропусков милиционер.

“Отсканирован, – повторил про себя Чащин. – Ясно… Такими темпами скоро главным радикалом стану. Хм, вот так и входят в политику”.

Посетитель шагал сквозь рамку, которая начинала попискивать, но тихо, миролюбиво; милиционер вставлял карту в какой-то прибор, на экране появлялась страница паспорта с фотографией, и милиционер сравнивал экранное изображение с бумажным оригиналом. Убедившись в идентичности, удовлетворенно объявлял:

– Верно. Возьмите. Гардероб напротив.

Раздевшись, почти все первым делом подходили к большим зеркалам, причесывались, оправляли одежду; индианистая и пышноволосая, пошептавшись, раскрыли сумочки и стали подкрашиваться… Сергей осторожно, кончиками пальцев, пригладил слегка вьющиеся волосы, погримасничал, как актер перед выходом на сцену.