Зэди Смит - О красоте
- Если честно, Карлин, - смеясь, ответила Кики, - в обозримом будущем Говарду получение титула не грозит. Впрочем, я учту, спасибо.
- Не смейтесь над своим мужем, - тут же посоветовала Карлин, - это превращает в посмешище и вас.
- Да мы оба превращаем друг друга в посмешище, - сказала Кики, продолжая смеяться, но уже чувствуя наплыв той грусти, которая охватывала ее, когда какой- нибудь симпатичный таксист вдруг сообщал, что евреи из первой башни знали о предстоящем теракте, что мексиканцы могут свистнуть даже коврик у вас из-под ног или что при Сталине дороги строили чаще. Она решила встать.
- Хватайтесь за ручку кресла, дорогая. Мужчины правят мыслью, а женщины телом, хотят они того или нет. Так задумано Создателем, я всегда это остро ощущала. А поскольку вы крупнее, вам, должно быть, трудней.
- Нет, с этим у меня все в порядке, - добродушно сказала Кики, вставая и делая бедрами легкое танцевальное движение. - Вообще-то я очень гибкая. Йога. А что до ума, то мне кажется, женщины прибегают к нему не реже мужчин.
- Я так не думаю. Нет. Все, что я делаю, я делаю телом. Даже моя душа - это плоть, сырое мясо. На лице правда видна как нигде. Нам, женщинам, лица говорят очень много. Мужчины талантливо делают вид, что это не так. И в этом их сила. Монти вообще вряд ли помнит, что у него есть тело. - Она рассмеялась, и ее рука легла Кики на щеку. - Вот у вас чудесное лицо. Я поняла, что полюблю вас, как только вас увидела.
Нелепость этих слов заставила рассмеяться и Кики. В ответ на комплимент она покачала головой.
- Кажется, мы полюбили друг друга. Что теперь скажут соседи?
Карлин Кипе встала с кресла и, несмотря на протесты гостьи, проводила ее до калитки. Теперь Кики ясно увидела, что ее собеседница нездорова - сомнений больше быть не могло. Стоило Карлин пройти два шага, как она попросила у Кики руку. Та почувствовала, что спутница на ней почти повисла и что тело ее легче легкого. Сердце
Кики потянулось к этой женщине: она говорила только то, что думала и ощущала.
- А вот мои бугенвиллеи - я насела сегодня на Викторию, и она их посадила, но не знаю, приживутся ли они. Сейчас вид у них, впрочем, бодрый, - и на том спасибо. Смотрите, как хорохорятся. Я выращиваю их на Ямайке, у нас там домик. А здешний дом я думаю облагородить садом. Как вам такая мысль?
- Не знаю, что и сказать. И дом, и сад у вас прекрасные.
Карлин прервала этот вежливый лепет быстрым кивком и ласково потрепала Кики по руке.
- Ну ступайте, готовьтесь к своей вечеринке.
- Непременно приходите.
С недоверчивым и снисходительным, словно Кики приглашала ее на Марс, выражением лица Карлин снова кивнула и повернулась к своему дому.
11Когда Кики вернулась на Лангем, 83, первый гость уже пришел. Есть у этих вечеринок одна странная закономерность: первым приходит тот, чье имя в гостевом списке наиболее спорно. Кандидатура Кристиана фон Клеппера была внесена Говардом, отклонена Кики, вновь предложена Говардом, отклонена Кики, наконец, ближе к делу, Говард тайно ее утвердил - и вот вам, пожалуйста, Кристиан. Сидит в уголке гостиной, преданно кивает хозяину. Находясь на кухне, Кики не могла видеть их целиком, но картина была ясна и без панорамного обзора. Снимая кофту и вешая ее на стул, она незаметно наблюдала за обоими. Говард был оживлен. Запустив руки в волосы, он наклонился вперед и слушал, слушал по-настоящему.
Умеет ведь быть внимательным, подумала Кики, когда захочет. Пытаясь с ней помириться, Говард месяцами обволакивал ее вниманием, и Кики знала, как в этом ласковом коконе сладко и тепло. Кристиан в нем тут же преобразился в юношу, позволив себе ненадолго выйти из образа нервного приглашенного лектора двадцати восьми лет, который мечтает стать штатным преподавателем. Ну и замечательно. Кики взяла из выдвижного ящика зажигалку и начала зажигать расставленные повсюду чайные свечи. Почему до сих пор никто этого не сделал? И пироги не подогреты. Где дети? Она услышала понимающий смех Говарда. Он и его собеседник поменялись ролями: говорил теперь Говард, а Кристиан пил его речь, как святую воду. Вот он скромно потупился в пол, должно быть, в ответ на какую-то любезность со стороны мужа. Лесть Говард возвращал сторицей, здесь он был щедрее щедрого. Когда Кристиан снова поднял лицо, оно сияло от удовольствия, но через миг его накрыла тень догадки, что комплименты Говарда - просто плата той же монетой. Кики подошла к холодильнику, вынула бутылку отличного шампанского и взяла тарелку восхитительных куриных канапе. Авось это заменит приветственные остроты, с которыми ей надлежит выйти к гостям. После встречи с миссис Кипе легкие беседы ей странным образом претили. Она даже вспомнить не могла, когда в последний раз была в таком несветском настроении.
Иногда видишь себя на мгновение глазами других людей. Полученная на этот раз картинка покоробила Кики: черная женщина с замотанной в ткань головой несет бутылку и поднос с едой, как служанка в старом фильме. Настоящей прислуги - Моник с ее безымянной подругой, приглашенной, чтобы разносить напитки, - нигде видно не было. В гостиной обнаружился только один новый персонаж: Мередит, полная и миловидная американка японских кровей, постоянная и, кажется, платоническая спутница Кристиана. На ней был невероятный наряд, и она стояла спиной к окружающим, изучая корешки книг Говарда по искусству. Кики вспомнила, что хотя веллингтонский фан-клуб ее мужа был чрезвычайно мал, по степени идолопоклонства он был прямо противоположен своим масштабам. Педантизм теорий Говарда и его неприязнь к коллегам лишали его львиной доли успеха, славы и денег, которыми наслаждались в Веллингтоне ученые его уровня. Зато он был объектом крошечного местного культа, где роль пастора играл Кристиан, а роль паствы - Мередит. Возможно, существовали и другие члены секты, но Кики никогда их не видела. Был еще Смит Дж. Миллер, помощник Говарда по учебной работе, приятный белый парень с дальнего юга, однако его услуги оплачивал колледж. Кики каблуком распахнула дверь в гостиную, гадая, где же все- таки прячется Моник, которая должна была открыть эту дверь и заклинить. Кристиан к ней еще не обернулся, но уже делал вид, что ему нравится возня Мердс а вокруг его ног. С неловкостью прирожденного собаконенавист- ника и детофоба он наклонился к псу в явной надежде, что ему вот-вот помешают его поймать. Вытянутое, худое тело Кристиана показалось Кики человеческой пародией на Мердока.
- Он вам не мешает?
- Нет, что вы… Здравствуйте, миссис Белси. Он совсем не мешает. Просто я испугался, что он подавится моими шнурками.
- Да? - Кики с сомнением посмотрела на пса.
- Нет-нет, все в порядке. Все хорошо. - Черты Кристиана внезапно исказились в отчаянной попытке сделать светское лицо. - Поздравляю вас с годовщиной. Очень за вас рад.
- Спасибо вам, что пришли.
- Ну что вы, - сказал Кристиан бесцветным, неожиданно европейским (он вырос в Айове) тоном. - Это честь для меня. У вас такое событие. Такая веха.
Кики заподозрила, что ее мужу он ничего подобного не говорил, и точно - Говард слегка приподнял брови, словно эти речи были ему в новинку. Банальности, как всегда, приберегались для Кики.
- Да, к тому же и дата подходящая - начало семестра и все такое… Я заберу собаку?
Кристиан переступал с ноги на ногу, надеясь отвязаться от пса, но в действительности лишь раззадоривая Мердока.
- Я бы не хотел…
- Все нормально, Кристиан, не дергайтесь.
Кики оттеснила Мердока ногой и подтолкнула его к двери. Не дай бог собачья шерсть сядет на эти дивные итальянские ботинки! Впрочем, хватит цепляться к парню. Кристиан пригладил волосы, скрупулезно разделенные пробором в левой части головы - по линейке он провел его, что ли? И опять-таки - хватит к нему цепляться.
- Вот шампанское, а вот закуска! - сказала Кики, искупая свои мысли чрезмерной веселостью. - Кому что?
- Боже мой, - откликнулся Кристиан. Кажется, он догадывался, что здесь хорошо бы вставить шутку, но остроты были ему органически несвойственны. - Опять проблема выбора.
- Давай все сюда, дорогая, - скомандовал Говард и взял у жены только бутылку. - Однако сначала неплохо бы поздороваться, да, Мередит?
Двадцатисемилетняя Мередит увлекалась Фуко* и
* Мишель Фуко (1926-1984) - французский философ, теоретик
культуры и историк.
любила наряжаться (чтобы представлять гостей гостям, надо помнить о каждом хотя бы две вещи). На разных сборищах Кики прислушивалась к Мередит, но так и не поняла, что та говорила, при этом Мередит представала то английской панкушкой, то французской кинозвездой, то дамой fin de siecle * в свободно ниспадающем эдварди- анском платье, то - особо памятный образ - невестой военных лет, с прической, как у Лорен Бэколл**, в чулках с подвязками и неотразимыми черными линиями, змеившимися сзади вдоль ее мощных икр. Нынче вечером Мередит утопала в розовом шифоне; она пришла в широкой юбке-колокол - не обойти, не объехать - и накинутой на плечи черной мохеровой кофточке, на которой сияла огромная, со стразами, брошь. На ногах у нее были красные босоножки на каблуке, добавлявшие ей, по меньшей мере, восемь сантиметров роста. Мередит протянула хозяйке руку в белой лайковой перчатке.
