Ирина Волчок - Ловушка для примерной девочки
— Не сплю, Кирюш. Иди ко мне скорее.
Он подошел. Она обняла его напряженное тельце. Стесняется, отвык, поняла Наташа. Они посидели немножко молча, заново привыкая друг к другу. Потом Кирилл прижал лоб к ее лбу, а нос к носу и захихикал. — У тебя один глаз… Огромный! Зеленый! Как крыжовник!
— A y тебя — синий, как небо.
— А ты уже выздоровела?
— Почти. Кормить тебя пока не могу, а вот гулять будем.
— Папа сказал, что я тебя на прогулки водить буду, — гордо похвастал Кирилл.
Артур по-прежнему обращался с ней как с хрупкой драгоценной чашей. Она даже устала от такого отношения. И Кирилл, подражая отцу, выводил ее на прогулки, заботливо поддерживая под руку. Ее умилило и рассмешило, когда в первый их выход он подставил обе руки ей под локоть и попытался идти боком. А потом сообразил, что так помочь не получится, и перебросил ее руку себе через шею. И повел ее — как крохотная медсестричка раненого бойца.
Ей стало весело и защекотало в горле от нежности к этому мальчику. Он и вправду любит ее. И она, кажется, тоже его любила.
Сразу после Нового года, через две недели после выписки из больницы, Артур увез ее на Кипр — подышать морским воздухом, поесть «фрутто де маре». Все это, говорят, хорошо восстанавливает силы после кровопотерь и стрессов.
Он держался так же предупредительно и заботливо. Закармливал, задаривал. И, затушевывая прожитый день в карманном календарике, тяжело вздыхал:
— Как еще долго ждать, пока будет можно лечь с тобой рядышком! Ты с каждым днем расцветаешь, на тебя мужики облизываются, заметила? Мне завидуют, небось, а я как… в маске голода над блюдом с деликатесами. Тебе меня жалко?
Она растерянно улыбалась и прятала глаза. Не жалко ей было Артура. И лежать с ним рядышком совсем не тянуло. Больше всего ей хотелось остаться в одиночестве хотя бы на час. Но такой возможности муж ей не давал. Он всегда был рядом, всегда, всегда… Старался предупредить все ее желания, заглядывал в глаза, пытаясь угадать ее настроение…
Он упорно не видел вопроса в ее глазах.
И однажды, когда они гуляли по набережной, она решила задать ему этот вопрос. Ей надо было высказаться. Он обидится, конечно, если она подозревает напрасно. Но невозможно так жить — подозревать и делать вид, что все в порядке.
— Артур, скажи мне честно: ты хотел этого ребенка?
Он шел, обняв ее за плечи, и Наташа явственно почувствовала, что он вздрогнул. И рука его дернулась, словно хотела сбежать с Наташиного плеча. Но в следующее мгновение он крепче прижал ее к себе.
— Наташа, милая, зачем ты себя мучаешь? Миллиарды ты только вдумайся — миллиарды женщин зачинают. И чуть ли не у половины из них бывают выкидыши. Ну, получилось так! Что же теперь… В следующий раз будем осторожнее.
— Я ведь не об этом тебя спрашиваю… — Наташа помолчала, пытаясь успокоиться, и с нажимом сказала: — Ты этого ребенка хотел?
— Хотел, не хотел — что теперь об этом говорить? Не трави душу ни себе, ни… мне.
— Артур! — Она остановилась и сняла с себя обнимающую ее руку. — Мне необходимо, чтобы ты сказал правду. Необходимо!
— Ну хорошо. В принципе я не против, чтобы дети у нас были. Этот ребенок случился рановато: Кирилл мог среагировать на него… неправильно. Но это не значит, что я предпринимал какие-то действия!
— А Ольга Викторовна?
— Наташа, ты что? Она ведь сама с тобой к этой бабке ходила! На твоих глазах все выяснилось! Как ты можешь? Все! Надоело! Прекрати эту тему мусолить! Это уже паранойей попахивает. Может, тебя к психиатру надо отвести?
Куда делся бархатный и шелковый Артур? Сжатые кулаки, красное, искаженное гневом лицо…
Ее этот гнев ни в чем не убедил.
Они пошли дальше, уже через несколько шагов он снова положил руку на ее плечи.
— Прости. Не сдержался. Обидно. Посмотри лучше, какой закат!.. В России таких не увидишь, да?
Этот день настал. Артур особенно тщательно затушевал число в своем календарике и многозначительно посмотрел на Наташу.
Ее бросило в жар, зазнобило. Наверное, Артур истолковал ее румянец и дрожь в свою пользу.
На самом же деле в эту минуту она пыталась успокоить себя. Что ж теперь делать, ведь на протяжении многих веков огромное число женщин встречались с такой же, как у нее, бедой. Бедой под названием «близость с мужчиной».
А через несколько дней они вернулись домой. Их встретили даже не на вокзале в их городе, а в Москве, в аэропорту.
— Это инициатива Кирчонка! С него и спрос! — радостным голосом объявила Ольга Викторовна.
А Кирилл бросился на шею Наташе. К ней первой подбежал, не к отцу.
И Наташа сразу поняла, что только с ним ей тепло и уютно. Не с заботливым мужем. Не с ласковой свекровью. С Кирюшкой — навязанным ей обманом чужим сыном, избалованным и оттого не слишком здоровым мальчишкой.
* * *И покатилась привычная жизнь с выходными, когда Артур вывозил семью к своим родителям в загородное «имение». Там Наташу теперь холили и лелеяли почти так же, как Кирюшку. И опять она не могла остаться в одиночестве, ее все время опекали и развлекали. И однажды пятничным вечером она решилась:
— Артур, можно, я не поеду с вами? Не обижайтесь на меня, я просто хочу… — слова «побыть одна» почему-то не выговорились. — Я хочу посидеть за компьютером. Мне, наверное, стоит поискать тему… Может, я диссертацию писать начну…
Артур удивленно поднял брови, посмотрел на нее пристально, озабоченно покусал губы и наконец сказал:
— Мама расстроится. Она к тебе так прониклась, я даже удивляюсь. Ну… ладно, оставайся.
И вот суббота. И свобода. Артур с Кириллом приедут только через два дня. И эти два дня — ее!
Она дозором обошла владенья. В квартире порядок, разве только пыль смахнуть. Продуктов полны закрома. Значит, магазины тоже на сегодня отпадают.
И чем заняться? Почитать? Поваляться перед телевизором? Нет, лучше вот что — сходить в кино.
Наташа тщательно оделась. К этому она себя сознательно приучила. Поняла, наконец, что встречают по одежке. Модные короткие брючки — как раз до тех пор, где начинаются голенища замшевых сапожек на небольшом каблучке, короткая норковая шубка с сильно расклешенной спинкой. Вот с головой что делать? Мама с детства твердила: без шапки нельзя, еще менингит подхватишь. А все модные женщины ходят без шапок — и ничего, не подхватывают. Ну, и она не подхватит.
Наташа повертелась перед зеркалом и осталась собой довольна. Гораздо приятней хорошо выглядеть. Даже взгляд другой — не затравленный, а смелый и веселый.
Запел ее мобильник. Артур. Спросил, чем она занимается и как ее здоровье-настроение.
— Все нормально, иду в кино, — ответила она, чувствуя, что настроение как раз и поблекло.
— А хотела диссертацию писать, — хмыкнул он. — Да ладно, отдыхай! У нас тоже все хорошо. От мамы привет! Пока?
— Пока.
И, больше не глянув в зеркало, она вышла из дому.
Ехать пришлось в переполненном троллейбусе. Видимо, фильм и впрямь так хорош, как его рекламируют.
— Девушка, на следующей выходите? — услышала Наташа за спиной ужасно знакомый голос— и обернулась. И расплылась в улыбке.
— Ленка, Бульдя, ты?!
Перед ней была однокурсница и соседка по комнате в общежитии, самая, пожалуй, близкая приятельница.
Троллейбус остановился, толпа пассажиров вынесла девушек на тротуар.
— Лен, ты что, не узнаешь меня?
Ленка смотрела-смотрела во все глаза и вдруг охнула:
— Морозова, это ты? Ну, ни фига ж себе! Да ты прям фотомодель!
— Ленка, как я рада тебя видеть! Ты куда?
— В кино намылилась. Мне надо рецензию сделать. Я ж в газете — ты знаешь? А ты? Что, где, когда?
У Наташи испортилось настроение.
— А нигде. Замужем.
— Ну, это мы, положим, помним. А работать что, муж не пускает или самой неохота?
— Не приставай. Я тоже в кино иду.
— Одна?
— Артур в командировке.
Они пошли к кинотеатру, вспоминая своих однокурсниц. Ленка была в курсе всех событий их жизни, рассказывала, смеялась. А Наташа все спрашивала то об одной девчонке, то о другой и делала вид, что слушает с огромным интересом. Лишь бы Ленка ей вопросов задавать не начала.
Почему, ну почему ей так стыдно рассказать кому-нибудь — не только подружке, а даже маме, даже сестре — о своей семейной жизни?
Но вот стыдно — и все.
После окончания картины Ленка сказала:
— Извини, Натах, но я недавно только на эту работу устроилась. Пока изображаю высокую сознательность и тому подобное… В общем, разбежались, угу? Не обидишься? Давай свой мобильный номер, созвонимся.
— Ну, конечно, я понимаю, — ответила Наташа, втайне испытывая огромное облегчение.
Они обменялись телефонами, и Наташа поехала домой, купив по пути любимого мороженого. Она с почти детской радостью предвкушала, как сейчас попьет чайку, потом съест мороженое, потом что-нибудь почитает…
