Екатерина Горбунова - Дом 16/1 (СИ)
Павлик подошел к окну, дожевывая кусочек пиццы. Сейчас из дома напротив должна появиться девочка-инвалид. Мальчик знал, что она слепая от рождения, что учится она в спецшколе, куда по утрам ее отвозит отец, а по четным дням к ней приходят учителя музыки. Девочку звали Ирида. В три пятнадцать она выходила гулять. С тростью – в понедельник и пятницу (сегодня – понедельник). С няней – в остальные дни. Ирида тоже жила в паутине… И ходила по одним и тем же путям… Павлик усмехнулся. Надо сказать, это никак не отразилось на его мимике. Усмешка была в душе…
Почему же вдруг так тревожно защемило сердце? Что-то шло не так… Мальчик отложил пиццу на подоконник и привстал на цыпочки…
Ирида вдруг пошла не по тому маршруту. Вроде бы ничего особенного… Но почему стало так смятенно на душе? Беспокойство охватило так, что задрожали руки, вспотели подмышки… Почему? Ирида медленно двигалась по асфальтовой дорожке. Сейчас она зайдет за кусты, через несколько секунд выйдет с другой стороны… Кусты? Что-то там не так… Мальчик рылся в памяти, отыскивая зацепку… Кусты… Дорожка… Стук перфоратора, который мешал заниматься утром… Вот оно!... Яма, которую вырыли рабочие!
Павлик думал, что ответ, возникший в голове, принесет спокойствие. Но нет… Почему?... Ирида не вышла из-за кустов… Мальчик не слышал крика из-за пластиковых окон, да и был ли крик?... По этой дорожке люди почти не ходят… Девочка могла потерять сознание… Надо что-то делать?...
Смятение чувств охватило Павлика. Он давно не ощущал такой бури эмоций. Паутина рвалась и трещала… Глаза мальчика скользнули в сторону телефонного аппарата… Говорить? Как?... Помочь? Как?...
И как телефонная трубка оказалась в его руках? Он ведь уже делал ЭТО когда-то? Звонил бабушке? Рассказывал что-то? Рассказывал?...
03… Гудки… Женский голос… Надо ГОВОРИТЬ?
- Интернациональная 16 дробь 1, - Павлик не узнавал свой голос, глухой, неловкий, тихий, с почти неуловимыми модуляциями, - здесь девочка упала в яму…
Дальше провал. Мальчик потерял сознание…
Одна и та же «скорая» увозила Ириду и Павлика. Бригад было мало, кризис, наверное, сказался. И когда мама, вдруг вернувшаяся с работы, увидела сына на полу с телефонной трубкой в руках, она просто позвала приехавших врачей…
Павлик больше не молчал… Паутина разорвалась навсегда, кокон лопнул…
Квартира 10. Блондинка.
У Ольги Викторовны никогда не было проблем с Анечкой. Она и умница, и отличница, и учится в музыкальной школе. Не девочка, а просто подарок судьбы.
Впрочем, могло ли быть иначе – считала Ольга. Она родила дочку для себя. Когда вдруг осознала где-то глубоко в душе, что раз уж до тридцати пяти в ее жизни никто не появился, вряд ли появится теперь. Чего уж лукавить, перед судьбою жалиться тоже особо не за что: имеет процветающую фирму, заработок большой, на черный день (как водится на Руси – матушке) отложено предостаточно; работа любимая, по сердцу. Просто, наверное, не бывает так, чтобы Богом даровано было сразу все. Вот и не досталась Ольге любви, ее мужской идеал упокоился в подсознании, и порою являлся во сне неосознанным образом.
А вот отец для возможного ребенка нашелся довольно быстро: Александр, самостоятелен, предприимчив, младше Ольги на семь лет, женат… Но ведь она и не претендует на его сердце, или половину кровати. Пусть ее – жену! Ольга у Александра не первая и не последняя.
Анечка появилась «в планах» довольно скоро. Как-то сразу подумалось, что будет девочка, маленькая, востроглазая, улыбчивая. Ольга дала от ворот поворот любовнику и полностью занялась собой, или другими словами выращиванием в себе новой жизни. Ела исключительно по режиму, подолгу гуляла в парке. Всю сидячую и тяжелую работу переложила на плечи верных замов.
Когда родилась Анютка, жизнь будто наполнилась воздухом. Все тринадцать лет существования дочери на свете, Ольга Викторовна дышала полной грудью, и не в смысле воздухом, а чистейшим счастьем.
Мужчины? Что мужчины! Никто из них был не способен дать ей то, что давал ребенок. Ольга так искренне считала.
Пока вдруг не появился Владимир…
И воздух счастья вдруг принял почти осязаемую форму воздушного шара. Вот его надувают, надувают, надувают… А в голове стучит одна тревожная мысль: «ЛОПНЕТ»! Было страшно, что дочка узнает, ревновать начнет. Или скажет ей про «материн грешок» кто-то совсем посторонний, вывернет все с ног на голову, а девочка поверит. Было жутко, что вдруг Владимир не сможет принять Анечку, найти с ней общий язык, и исчезнет из их жизни, как будто и не было. Мужчина знал, конечно, что есть девочка, тринадцати лет, школьница-умница-красавица-мамино счастье… Видел даже ее на фото в Ольгином телефоне. Но лично еще не имел счастья (или несчастья?) столкнуться.
Женщина находилась в страхе почти ежечасно. Это давило, действовало на психику. Надо было что-то менять, принимать, наконец, решение, но и это сделать было СТРАШНО! Пока она только ловила мельчайшие изменения интонации в разговоре с Владимиром или Аней, шарахалась от предложенных ими конструктивных предложений по перемене жизненных декораций, анализировала новые поступки их и действия.
Как следствие, Ольга похудела на восемь кг, и стала срываться по пустякам на служащих. Пока они терпели, потому что уважали. Но… Женщина понимала, что дальше так продолжаться не может.
- Софья, - вызвала она секретаршу по селекторной связи.
- Да, Ольга Викторовна, - девушка зашла с блокнотом и ручкой наготове.
- Что-то голова болит. Я уйду сейчас, если что – я на связи, - она обратила внимание, что Софья сразу расслабилась, и подумала про себя: «Довела народ! Скоро бегать от меня начнут».
Женщина не пошла домой сразу. Заехала в косметический салон, к парикмахеру, потом заскочила в супермаркет, набрала вкусностей. Когда села в машину, зазвонил телефон.
- Привет! – бойко ворвался тембр Владимира. – Сегодня вечером я весь твой. Покупаю дитю мороженное, бабе цветы, и приезжаю знакомиться…
- Володь, я еще не готова, - неуверенно пробормотала Ольга.
- Ты ничего ей не сказала? – мужчина заметно сник по голосу, а женщину немного царапнуло, что Анечка была всего лишь безликой «ей».
- Может, сегодня…
- Хорошо, до связи, - он отрубился, резко, без особых разглагольствований - обиделся.
Ольга тоже насупилась. Какое право он имел указывать, когда и о чем говорить ей с дочерью! В конце концов, Владимир возник в их жизни позже, тогда, когда у них был свой устойчивый уклад. А в чужой монастырь, как говорится, со своим уставом не лезут…
Женщина взглянула на часы: почти семь. Анечка наверняка дома. Сидит, читает, ждет маму к ужину. Эта мысль согрела.
Ольга рванула домой. Не стала открывать своим ключом – неудобно, руки заняты, позвонила в дверь. Анечка шла долго, женщина даже засомневалась, дома ли дочь. Она же открыла, и тот час отступила назад на несколько шагов, туда, где в коридоре было вечное темное пятно – дурацкая проектировка, ниоткуда свет не попадает. Поэтому в первое мгновение Ольга и не увидела изменений в дочери, успела поставить тяжелые пакеты на пол, скинуть туфли. А потом…
- Господи, - только прошептала, взглянув на девочку. – Что это? – рука теребила обрезанные неровно и неловко светлые волосенки на голове Ани. – Кто тебя так, малыш?
Просто даже не верилось, что больше нет чудесных кос дочери, что ее прическа похожа на ежики детей из концлагеря. Хорошо, что Владимир обиделся, и не придет… Стоп… Владимир…
Ольга тряхнула Анечку за плечи:
- Кто это сделал?
- Я сама, мамочка.
- Почему? – в голове крутилось, что кто-то наговорил все-таки девочке про встречи ее матери с чужим мужчиной, что Аня взбунтовалась, как это свойственно подросткам.
- Ни почему, - сухо ответила дочка, взяла принесенные матерью пакеты и ушла с ними на кухню.
Женщина почувствовала полное бессилье. Хотелось завыть в голос, закричать. Вот и все, шарик лопнул, в руках остались только жалкие лохмотья. Боишься, боишься, и случается именно то, чего боялся. Почему так? Ольга сидела на полу, прислонившись щекой к холодной стене, без мыслей, без эмоций, слушала, как Анечка выкладывает купленные продукты. Потом достала телефон и набрала номер Владимира. Мужчина не взял с первого раза, но женщина была настойчива. Набрала второй, третий…
- Алло! – сухое и колючее, как ломанный ежик на голове дочери.
- Она все узнала.
- Да? – голос мгновенно потеплел. – Оленька, родная, я приеду сейчас.
Вот так. Сразу готовое решение. Весь он в этом. Не спросил, надо ли приезжать, откуда Аня узнала… Резкий переход от обиды к всеобщему прощению. Женщина не выдержала нахлынувших чувств и заплакала. В голос, как ребенок. Сквозь слезы увидела, что подошла дочка и села рядом на пол.
