Василь Ткачев - На всё село один мужик (сборник)
Привет, столица!
Первым делом поэт направился к зданию, где должен пройти съезд. Но он не дурак, чтобы сразу же переться в дверь, показываться, а спрятался за дерево и принялся наблюдать за развитием событий. Ага, вон и Нехайчик, обормот, прогуливается! Это тот, кого «не вызывали!» Труха на какой-то момент забыл, что нужно сохранять конспирацию, хотел было крикнуть ему: «Привет, дружище!», однако вовремя спохватился. Да и кому было кричать, когда Нехайчик в последний момент спрятался за дерево напротив и также следил за входными дверями, изредка сверкая лысиной. Тут он заметил, что из соседнего куста наблюдает за входом в помещение поэтесса в большой соломенной шляпе… А вон прозаик Тяпкин украдкой выглядывает из-за парапета… Он из Бреста, кажется… А вон… А вон… А вон… Боже, сколько знакомых лиц! И никто не решается первым заходить в помещение… Все затаились и только изредка выглядывают из своих тайников. Сидят в ожидании. Когда же начнется наступление? Ну, конечно же, кому это охота заходить на тот съезд! Дураков нет. Засмеют. Как первому, еще какой приз дадут, карточку разместят в газетах. Нет! Туда хода и ему, Трухе, нет! Зачем высовываться, как Никита из конопли? А вот кто приехал на тот съезд – интересно глянуть. И надо сделать это так, чтобы себя не выдать.
Так, видимо, думал не только Труха – каждый из делегатов. Вишь, сколько их, графоманов, шевелится в кустах и за деревьями и колоннами!..
И, недолго думая, Денис Иванович тайком дворами взял направление к ближайшей остановке. Надо где-то выпить бокал пива, съесть пирожок – и домой, за письменный стол. Писать, писать, писать!..
… Труха лежал на диване и смотрел в потолок, откуда, между прочим, нередко черпал темы. Там сидела большая муха.
– Нахалка! – крикнул он. – Вон, сказал!
Муха не слушалась, словно намертво прилипла к одному месту на потолке, и хоть ты что ей. Он начал искать тапок, чтобы запустить им в уродину, однако того нигде не было. Пошел на кухню, там жена готовила ужин, спросил у нее:
– Маруся, ты случайно тапки мои не видела? Муха на потолке сидит, мать ее душу!..
Маруся захохотала, что удивило поэта: давно, очень давно не было у нее такого настроения. «Что это с ней? С чего бы?..»
– Дописался, – жена, наконец перестав хохотать, покачала головой. – Да ты на свои ноги глянь, поэт! Ой, горе!..
Труха и сам теперь уже хорошо видел, что он стоял в тапках. Ничего не сказав, он пошел в свою комнату, посмотрел на потолок, однако мухи там уже не было. Ее не было нигде. Но что это? Она, муха, ползает по его лицу?! Ну, погоди, нахалка! Труха тебе такого никогда не простит. Он собрался, прицелился и со всего размаху шлепнул себя по лбу.
И… проснулся.
Долго лежал потом под одеялом и чувствовал себя очень счастливым человеком. «Приснится же разная чушь», – думал-рассуждал Труха и осторожно трогал то место, по которому только что заехал ладонью.
Так и живем, брат…
Старый холостяк Сергей Пекур вынужден был на несколько дней оставить город: просила сестра, чтобы обязательно приехал, выходила замуж дочка Валентина, а его, значит, племянница. И как бы в подтверждение разговора по телефону (да и начальству показать, чтобы отпустили) чуть позже пришло и приглашение.
Сергей, одним словом, обрадовался такому вот повороту и разнообразию в своей жизни и хотя далеко тот Ижевск, начал собираться в дорогу. «Когда еще представится такая возможность – встретиться вместе всем родственникам?» И он засуетился. На заводе подсчитали, сколько у него набралось отгулов, дали согласие: езжай, твоя воля, мы не против, имеешь право. Сейчас зима – не лето. Собрал кое-какое тряпье, запихнул в сумку, снял в сбербанке деньги – на подарок невесте и на карманные расходы. Билет на самолет купил в оба конца.
Самолет завтра утром…
А вечером надо было решить еще одну проблему – договориться с кем-нибудь из соседей, чтобы те присмотрели за Кимом, умным и верным хозяину тибетским терьером. «Это мы в момент, это нам мелочи!» – поглядывая на лохматого друга, рассуждал Сергей. Собака уже понимала, что хозяин куда-то собирается, поэтому как-то сразу сникла, не ласкалась, а сидела поодаль от Сергея, грустно наблюдая за ним: не имеем привычки препятствовать, пусть себе собирается, а собачья доля – сидеть дома, ждать. Не впервые. Тревожила Кима только одно: на его памяти хозяин никогда так долго никуда не собирался. Далеко, значит. Так надо понимать. Он, Ким, привык, когда каждое утро его выводил на прогулку хозяин, взъерошивал потом чубчик меж ушей и на прощание бросал краткое: «Ну, я на завод, Кимуля! Не скучай. Поспи. Поешь. Поиграй с куклами». И щелкал замком в дверях. На завод так на завод: надо зарабатывать деньги, чтобы прокормить и себя, и меня. Кто ж этого не понимает? Какая собака?
Вечерами же они были почти всегда вместе.
– Почему такой невеселый, а? – глянул на Кима Сергей, подмигнув, тепло улыбнулся. – Ну-ну, не обижайся. Надо, брат, надо мне поехать. Сестра у меня одна – обижать нельзя. Я скоро. Я недолго. Туда-сюда – и мы будем опять с тобой кашу варить, музыку слушать, футбол смотреть по телику. Должны же мы с тобой наконец-то дождаться, когда наши футболисты медали выиграют? Или нет? Повыше, повыше голову, Кимуля. Правильно. Вот за это ты умница. Вот за это ты молодец. – Он глубоко вздохнул. – Поверь, не могу с собой взять. Прости. Неблизкий свет. Это если бы в Искань к деду с бабой, тут бы и разговоров не было. Вспомни, брат, сколько раз ездили? И я говорю: много. В автобусе ворчат, косятся, а мы едем. Ничего, ничего… Отдадим племянницу в надежные, как говорят, руки – и сразу к тебе. Гостинчик присмотрю там. Обязательно. Что-нибудь вкусненькое. Ты же меня знаешь. Привезу. Ну, а сейчас пошли к соседям, договориться надо, чтобы тебя кормили, поили, во двор выводили погулять. Я деньги оставлю для тебя – не беспокойся. Прыгай на руки. Так-то вот. Куда сперва – к тетке Розе? К ней, к ней, Кимуля. И я так подумал. Она хорошая, тетя Роза, тебя очень любит.
Сергей, держа Кима на руках, словно маленькую лохматую куклу, притворил за собою двери, сразу же утопил кнопку звонка у соседки – и в квартире рядом послышался мягкий топот, потом за дверью притихли, затемнился «глазок»: тетя Роза, конечно же, сперва поинтересовалась, кто к ней, а потом только открыла дверь, широко улыбнулась Сергею и Киму, чмокнула собаку в носик-пуговицу:
– А, мой золотой, и ты ко мне в гости? Тю-тю-тю-тю-ю! Хорошенький мой! Налюбоваться не могу красавчиком таким! Ой! Да вы проходите, проходите, соседи! Чего же это я? Балаболю, а пригласить не приглашаю. Проходите. Я как раз чаевничаю. Может, и тебе чашечку, сосед, налить? На травах чай. Очень полезный. А что же мне Кимушке дать такое бы?.. Сейчас мы, сейчас…
– Нет-нет, спасибо, – Сергей застенчиво улыбнулся, – спасибо большое. Не беспокойтесь. Мы на минуточку. Я вот по какому вопросу к вам, Тимофеевна. Точнее – мы.
– Слушаю, слушаю.
– Мне надо на несколько дней оставить город. Сестра на свадьбу приглашает. В Ижевск.
Роза Тимофеевна часто заморгала маленькими глазками, не менее часто покрутила головой, в которую густо были натыканы бигуди – Сергей не сразу заметил блестящие трубочки в седых волосах соседки.
– Было письмо, было, – спокойно сказала она, а потом вздохнув, поправила бигуди. – Я даже испугалась, когда почтальонша письмо в твой ящик опустила. Спросила, поинтересовалась я, как же, откуда письмо тебе. «Из Ижевска». Может, с Соней что, подумалось мне. Хотелось все спросить у тебя, да в беготне этой все забываю. А коль свадьба – ну, тогда хорошо. Неужели Валька хвост встопорщила?
– Валька.
– Вот дает! Сопливая же вроде еще. Смотри ты, и тебя пригласили. Езжай. Надо. Родня же.
– Так и я думаю.
– Ты не думай, а собирайся. Прирос ты, смотрю, к своему дивану. Ни баб тебе не надо, ничего. Только бы музыку слушал.
– Поеду. Я уже и билеты взял, – поувереннее заговорил Сергей.
– А там, может, и себе найдешь какую кралю?
– Очень надо, – улыбнулся Сергей.
– А чего? Давно пара. Давно-о!
– К вам я, Тимофеевна, чтобы выручили… – подошел к главному Сергей.
Старуха блеснула глазами, на мгновение задержала дыхание и, оценив ситуацию, решительно сказала:
– Нет денег. И не проси. Мне же, веришь, полгорода должны. Не алкаши какие-либо там – нет, нормальные люди. Ой, черти! Просят, клянчат, а как долги возвращать – вроде в канализацию попадали: ни одного не вижу. Обходят. Знают, нехристи, что слепая, далее как за два метра не вижу. Денег, сосед, нет. Дала бы тебе – без разговоров.
Ким лизнул Сергея в щеку.
– Я не денег просить… Мне Кима вот некуда девать. Пришел попросить вас, Тимофеевна. Выручите?
Где-то внизу хлопнули двери – входные, хлынул ветер, загудел на лестничной площадке. Кимов чуб взъерошился, он посмотрел на своего хозяина: просился к ногам.
