Джеймс Хайнс - Девяносто девять

– И что теперь? – спросил он с улыбкой.

– Тебе понравится, – ответила она. – Все будет просто чудесно.

– М-м-м… – пробормотал Грегори, сжимая подушку и поудобнее устраиваясь на скрипящем матраце.

– Не двигайся, – приказала Джиллиан, сильно надавив ему между лопаток, и Грегори почувствовал острый укол в задней части шей.

Жуткая боль пронзила его позвоночник, и Грегори содрогнулся с ног до головы, так, словно его ударило электрическим током. Грегори попытался сделать вдох и захлебнулся. Он взвыл от боли, попытался приподняться, но Джиллиан крепко держала его, продолжая совершать те же нестерпимо болезненные нажатия между лопаток Грегори. Боль уходила все глубже, сопровождаясь каким-то ослепительным светом, – и вдруг прекратилась, уступив место немыслимому наслаждению и медленно опускающейся темноте.

Грегори не мог произнести ни слова. Он попытался рукой ухватиться за Джиллиан, но только и смог, что чуть-чуть приподнять локоть, который тут же снова опустился. Джиллиан перевернула его на спину. Грегори знал, что его переворачивают, так как чувствовал смещение центра тяжести, однако прикосновений рук больше не ощущал. В этот миг на столике рядом с кроватью в теплом и уютном мерцании свечи он разглядел старомодный шприц.

Джиллиан склонилась над Грегори, в глазах ее стояли слезы. Они падали ему налицо, но он их не чувствовал. Он и ее-то уже почти не видел.

– Дорогой, дорогой Грегори, – говорила Джиллиан, исчезая в мутной пелене тумана. – Мой самый, самый любимый.

9

Грегори снова проснулся, и вновь ему в глаза светили звезды. Над ним разверзлась небесная бездна. Он никогда и жизни не видел таких ослепительно ярких звезд. Их свет, казалось, пронзал его; они напоминали яркие алмазные наконечники копий, нацеленных Грегори прямо в глаза. Он подумал, что, наверное, умирает и в данный момент находится в неком переходном состоянии между жизнью и смертью, однако звезды не двигались. А кроме того, Грегори и не верил в жизнь после смерти. Если он видит звезды – значит, пока еще жив.

Затем до него донесся шум ветра – как будто кто-то очень-очень медленно увеличивал звук, – а потом и человеческие голоса – где-то вдали, вне поля его зрения. Ему захотелось взглянуть в ту сторону, откуда доносились голоса, но Грегори почувствовал, что не в состоянии повернуть голову. Единственное, что он мог сделать, – это просто-напросто моргать. Он закрыл глаза, и небо сразу же предстало перед ним словно на негативе: яркие черные точки в бескрайнем океане белого.

Грегори снова открыл глаза.

К нему возвращалась способность концентрировать внимание. Теперь он уже мог разделить все слышимые им голоса на две отдельные группы. Одна была где-то поблизости – пара голосов, мужской и женский, явно занятые каким-то планированием; женщина что-то объясняла мужчине, а тот односложно отвечал ей. Грегори довольно отчетливо слышал слова, однако не мог уловить их значения. Тут звезды над ним закрыла тень. У тени были очертания человеческой головы.

– Послушай, Росс, – произнес женский голос. – Ты прошел мимо нужного места.

Очертания головы повернулись, и к ним присоединилась еще одна тень человеческой головы, закрыв теперь почти все небо.

– Где? – спросил мужской голос.

– Вон там, – ответил женский. Женщина куда-то указывала.

Мужчина что-то пробурчал в ответ и исчез из поля зрения Грегори. И тут он узнал эти голоса. Перед ним была пара старых колониальных чиновников, которых он встретил на автобусе: Росс и Маргарет.

– Как же так? – произнес голос Росса.

– Не знаю, – со скептической интонацией ответил ему голос Маргарет.

Грегори начал понемногу узнавать ее черты в свете звезд.

– Черт бы побрал проклятую кисть! – воскликнул Росс. – Придется сказать Тревору все, что я о нем думаю.

– Плох тот работник, который ругает свой инструмент, – резонно заметила Маргарет.

– Может быть, дорогая, ты все-таки мне подсобишь, – сказал Росс с едва заметным раздражением.

Он снова появился в поле зрения Грегори, держа в руке что-то длинное и тонкое. Кисть для рисования.

– О, Росс, в самом деле! – воскликнула Маргарет.

Тут другая группа голосов сделалась значительно громче, и Грегори обратил все свое внимание в их сторону. Несколько человек вне поля его зрения о чем-то горячо спорили; долетали лишь отдельные слова, все остальные заглушало завывание ветра. Казалось, что все говорили одновременно. Но вот из гула голосов выделился мужской голос – и сразу же все замолчали.

– Послушайте, вы! – твердо произнес этот человек. – Сегодня ночь «Семи сестер» или нет?

– Да, но… – ответил ему женский голос, который, похоже, принадлежал Джиллиан.

– И разве он не обошел круг камней посолонь?

Грегори решил, что слышит голос человека на косилке, того, что был в кожаной кепке.

– Да, – твердо произнес еще один женский голос. – Сегодня в полдень. – Пауза. – Не так ли? Тед?

– Так, так, – ответил ей голос, в котором Грегори сразу же узнал человека с граблями. – Весь круг, совершенно точно.

– И разве он не поднял козла? – продолжал человек в кожаной кепке.

– Да, поднял, только… – произнес женский голос, вдруг повысившийся до крика, но слова ее заглушил ветер.

Мгновение спустя Грегори услышал, как Кожаная Кепка громко и с пафосом произносит:

– Послушайте, не должно быть больше никаких споров. Это он. Он принадлежит Ей. Давайте продолжать. Здесь страшно холодно.

Грегори попытался сесть, но не смог. Как оказалось, он мог двигать только веками. Он понял также, что практически ничего не чувствует. Он был способен слышать и видеть, но не более. Ощущение было очень странное, не тягостное оглушающее давление новокаина во время приема у дантиста, а просто отсутствие любых ощущений. Грегори знал, что, наверное, все еще дышит, хотя и не чувствовал движения вдыхаемого и выдыхаемого воздуха. Он не ощущал никаких запахов. Не чувствовал ни тепла, ни холода. Создавалось впечатление, что от него осталась лишь пара неподвижных глаз и пара ушей в бескрайней, заполненной звездами пустоте.

Над ним склонилась черная тень, закрыв звезды, и Грегори различил лицо Маргарет.

– Росс, – сказала она. – Иди сюда, посмотри.

– Что еще там? – пробурчал голос Росса откуда-то из темноты.

– У него глаза открыты.

Грегори чувствовал, что она пристально смотрит на него с расстояния примерно в фут или два. Затем ее отодвинули в сторону, и он увидел лицо Росса, старого колониального офицера, взирающего на Грегори сверху. Загорелое лицо старика казалось в свете звезд необычно бледным.

– О черт! – воскликнул Росс. – Он приходит в себя.

Это вызвало замешательство, которым закончился слышанный им спор, и Грегори увидел, как вокруг него на фоне звездного неба движутся очертания человеческих фигур и лиц.

– У него глаза открыты, – сказал Тед, и ослепительно яркий свет устремился Грегори прямо в глаза.

Грегори закрыл их, и несколько голосов, женских и мужских, заговорили сразу, перебивая один другого.

– Черт побери!

– Выключи, идиот!

Ослепительный свет погас, и Грегори вновь смог открыть глаза. На фоне черноты плавало яркое пятно остаточного образа, однако он понемногу начал различать очертания нескольких человек, склонившихся над ним.

– Сколько ты ему влила? – резко спросил голос второй из споривших женщин.

Грегори показалось, что он узнал женщину из сувенирной лавки.

– Целый шприц.

Голос Джиллиан прозвучал на ветру тихо и ворчливо.

– Может, сделать еще один укол? – спросил Кожаная Кепка.

– Я могу его оглушить, – произнес Тед. – Фонарем.

– Нет! – выкрикнула Джиллиан неожиданно громко. Одна из фигур, склонившихся над Грегори, резко дернулась. – Как можно такое говорить!

Послышался шепот, звук какого-то движения, и резкий голос женщины из сувенирной лавки заставил всех замолчать. Она говорила немного в нос, но властно и повелительно:

– Джиллиан права. Мы не вправе рисковать его жизнью. Ей это не понравится.

Когда остаточный блик от фонаря угас, Грегори начал различать лица. У одного из мужчин, склонившихся над ним, была черная борода; под тем углом зрения, под которым смотрел на него Грегори, она почти закрывала лицо. Грегори подумал, что перед ним тот селянин с трактора. Он вращал головой то в одну, то в другую сторону, следя за развитием дискуссии, а Грегори наблюдал за странным покачиванием бороды над собой. Наконец, как и прежде, в спор вмешалась женщина из сувенирной лавки.

– Давайте не будем спорить, – сказала она твердо. – Капитан Орр, вы закончили оформление?

Старик пробормотал что-то невнятное, и тогда заговорила его жена.

– Он закончил, – сказала Маргарет.