Юрий Андреев - Республика самбо
Затем встал Женька.
— Я считаю, что Кирилл прав, но не во всем…
— Косы отпускать не нужно? — участливо догадался Сергей.
— Я, к примеру, обидел Антона, но потом подходил, вроде бы извинялся, а он корчит из себя персону великую…
— Во-первых, зачем сейчас грубишь? — спросил Кирилл. — Во-вторых, как это можно самому извинять себя?
— Так что ж мне, в доску перед ним расшибаться, что ли?
— Что же все-таки случилось? — спросил Валька. — И когда?
Женька глянул на него и замялся.
— Ничего особенного, — вмешался Антон. — В решении одной моральной проблемы разошлись. А в общем, конечно, Кирилл прав: надо это дело кончать.
— Ладно. Кто старое помянет, тому глаз вон, — подытожил Кирилл. — Айда спать. Смотри, Женька, завтра нас без еды не оставь.
— Ну, нет, теперь я в пять часов встану, не просплю!
— Спи спокойно, мне все равно в шесть вставать, я тебя разбужу.
ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ВАЛЕНТИНА ЯРЫГИНА
«Развивать принципиальность.
На ужин миска ухи и шесть картошин. Неплохо.
В субботу видался с ней. Долго говорили об ускоренном экономическом развитии. Она утверждает, что развитие должно происходить гармонично: нельзя забывать о женщинах, которые хотят быть красивыми и нарядными. Обдумать.
Не знаю, кому больше удивляться: К. или А. Кирилл оторвал от своего живота клеща, а головку вытащить не смог. Антон сказал: беда, если энцефалитный, надо выжечь. Кирилл согласился. Антон на костре раскалил большой гвоздь и прижег им ранку. Кирилл все время молчал и зашипел, только когда залили дырку йодом. Мне стало плохо. Вывод: развивать силу воли.
Люди сложны. В решении какой моральной проблемы разошлись Женька с Антоном? Выяснить».
3
БОРЬБА С ИНФЛЯЦИЕЙ
МЕТАМОРФОЗА ВНЕШНЕГО ВРАГА
ЕСТЬ ВАЛЮТА! СТРАННОЕ И ТРЕВОЖНОЕ ИЗВЕСТИЕ
Урок начался, как обычно, в девять.
— Ну что, елы-палы, — спросил Глеб, — очнулись? Или опять, как вчера, будете? Я-то догадываюсь, картошки, видно, объелись. Мне Подвысоцкий жаловался, а я ему отвечаю: все правильно, пожинаете плоды своего либерализма, впредь с моими самбистами не зевайте, Василий Ефремович. Жить надо так: кто пострел, тот и съел. Верно я говорю?
— Так точно! — гаркнул Сергей и закаменел, уставившись немигающими глазами на Глеба. Корженевич лишь смерил Смородинцева прищуренным взглядом.
— Так точно, так точно, — процедил он, раздумывая о чем-то своем. — Ну ладно, ладненько. Берите тетрадки, запишем тему и учебные вопросы. Э-э-э, значит так: «Снятие часового» — записали? Дальше. Первое: «Снятие часового на посту при помощи оружия». Второе: «Снятие часового на посту без помощи оружия». Дальше — быстрей записывайте — третье: «Взятие языка из засады». Записали? Четвертое: «Приемы транспортировки пленного».
Занятие увлекло всех.
— Тут терпение нужно прямо звериное, — поучал Глеб. — Скажем, десять метров до часового, а ты ползешь полчаса или даже час, да так, чтобы ничего не хрустнуло, не треснуло. Попробуем.
Действительно, это было очень трудно, — прижимаясь к земле, ползти по-змеиному бесшумно, чтобы травинка не шелохнулась.
— Ну, теперь дальше. Прыжок должен быть рассчитан точно. Порепетируем…
Конечно, сначала получалось неважно.
— Ну ничего, ничего, отработаем, — утешил Корженевич перед уходом. — А что, елы-палы, если провести практическое занятие и «снять» кого-нибудь из пловцов? А? Подумайте… Я знаю, тут некоторые, хе-хе-хе, рады кого-нибудь из художественной гимнастики унести, но я не советую, не советую, хе-хе-хе, деканат, комсомольское собрание, проработка, выговор в личное дело, хе-хе-хе-хе. А впрочем, как хотите, как хотите…
После его ухода Антон объявил экстренное заседание совета министров.
— Выношу на обсуждение кабинета следующий вопрос первоочередной важности: медицина в питании предусматривает жиры, а мы пренебрегаем ее установками. Я предлагаю изыскать в бюджете сумму, необходимую для покупки полкило масла. А чтобы заполнить брешь…
— Избежав при этом инфляции, — Сергей с серьезным видом кивнул головой.
— Я полностью согласен с министром внешней торговли, коллегой Смородинцевым, и также считаю, что выпуск новой партии бумажных денег нам сейчас ни к чему, — продолжал Антон. — Так вот, чтобы избежать финансового краха, придется расширить международную торговлю. То есть я имею в виду выменять на рыбу и ягоды у пловцов и художественной гимнастики хлеб. Если мы с этим согласимся, то вечером Кирилл и Женька отправятся на рыбную ловлю, а мы все по дороге к пловцам сейчас наберем ягод и сменяем их перед занятиями.
Министры согласились с этим проектом после двух запросов, направленных в адрес премьер-министра.
Министр обороны. Не считает ли уважаемый премьер…
Министр внешней торговли. Глубокоуважаемый.
Министр обороны. Глубокоуважаемый премьер, что кабинет, командируя меня на столь ответственную операцию…
Министр внешней торговли. От успешного проведения которой зависит, может быть, все дальнейшее наше благосостояние и будущее теоретической физики…
Министр обороны. Совершенно верно, я благодарю коллегу министра, возглавляющего наши махинации по обману доверчивых туземцев, за верную формулировку, найденную им, что кабинет мог бы меня сегодня освободить от приготовления обеда и мытья посуды.
Премьер-министр. Ваше заявление не лишено оснований. Вероятно, министр по делам искусств любезно согласится подменить вас на несколько часов.
Министр обороны. Я удовлетворен ответом.
Министр по делам искусств. Хм, вообще-то говоря…
Министр внешней торговли. Как, по мнению премьер-министра, отнесется к нам Подвысоцкий после того, как мы перехватили у него молодую картошку и пропустили несколько тренировок?
Премьер-министр. Я полагаю, что, преподнеся ему определенную толику ягод и, самое главное, продемонстрировав перед ним феноменальные успехи в плавании, достигнутые министрами просвещения и внешней торговли, мы размягчим сердце упомянутого общественного и политического деятеля.
Министр внешней торговли. Я удовлетворен ответом.
После заседания совета министры отправились на плавание, захватив с собой большую кастрюлю для ягод.
Валентин остался дежурить. Он почистил рыбу и поставил ее вариться, а сам улегся под деревом и принялся перебирать свои англо-русские карточки. Он совершенно ушел в это занятие, когда густой протяжный рев послышался где-то совсем неподалеку. В сознании Вальки молнией мелькнуло воспоминание о чем-то неприятном, связанном с этим ревом. Ах, да! Гигантский бык Кирька мычал здесь и тогда, когда Володька-пастушонок забрался к ним в столовую. «Валентин поднял голову: мираж, что ли? Он опять увидел, как Володька шмыгнул в приоткрытую дверь столовой! И, как в самый первый раз, подобно хищному тигру, подкрался Валентин, и, подобно кроткому олененку, забился у него в руках Володька. Но мгновение — и Володька перестал трепыхаться, выпрямился и с большим достоинством посмотрел на насильника. Озадаченный этим, Валька на секунду выпустил его из рук, но тут же опять схватил, однако Володька не делал никаких попыток к бегству.
— Опять? — спросил Ярыгин, переводя дыхание.
— Пусти! — Володька выдернул у него руку.
Пораженный наглостью грабителя, Валька отпустил его, и Володька стал одергивать на себе рубаху. Только тут Валентин обратил внимание на разительную перемену, происшедшую во внешности пастушонка. Он был пострижен и, видимо, помыт, ибо волосы его стали вдвое светлей. Вместо грязного ватника с отовсюду торчащими клочьями ваты на нем была почти новая чистая рубаха, заправленная в брюки без заплат.
— Ну, что скажешь?
Володька шмыгнул носом, но это был в данном случае звук, выражающий независимость.
— Ну? — грозно повторил Валька.
— А вон, принес, — Володька кивнул в угол. Ярыгин глянул туда и разинул рот: на столе лежал большой кусок сала и пучок зеленого лука.
— Ты где взял? — только и смог спросить Валька.
— А на ферму привезли, я у тети Поли попросил будто для себя, а сам погнал Кирьку, дай, думаю, вам занесу. А то где вам взять? Девки на ферме говорят, что у вас денег не стало.
— Так… — протянул Валька. — Вот, значит, как.
— Ну, я пойду, прощевайте, — сказал Володька. Валька все еще не мог ничего сообразить.
— Слушай, кто это тебя так нарядил?
— А что? — насторожился Володька.
— Да ничего, красиво стало.
— А, — успокоился Володька, — это тетя Поля. Батька ее все уговаривает к нам перейти жить — заместо матки значит, а она говорит: кончай пить, тогда перейду, а сама, значит, мне уже рубаху достала и другое кое-что. Она душевная девка, тетя Поля-то, — завершил он, подражая кому-то.
