Юрий Андреев - Республика самбо
Вот это была работа! Антон не мог скрыть своего восхищения. Почти не применяя силы, Макар делал косой огромные захваты в полтора раза шире Антоновых. Антон только теперь понял, что значит чисто косить: трава была срезана у самой что ни на есть земли. Макар шел как будто не торопясь, и, когда дошел до противоположной опушки, скошенный им широченный ряд выделялся среди других, как могучий бык Кирька в стаде коров.
«Что значит практика! — думал Антон. — Ведь наверняка Макар никогда не анализировал, что он делает левой рукой, когда правая начинает замах, а поди ж ты, насколько лучше косит, чем я! А мне практику пока заменяет теория. А великое дело все же, когда такой практик покажет, как нужно работать».
Глядя на Макара, он начал повторять его движения.
Отдавая косу, Макар сказал:
— Ну вот. Так, значит, и работай, — и пошел к другим ребятам.
Антон жадно схватился за косу и пошел вперед. Ярче всего стиль Макара отличал от стиля, найденного Антоном, — очень далекий замах правой руки назад одновременно с сильным закручиванием корпуса. Сначала медленно, а затем все быстрей, Антон пошел, как Макар. Впрочем, у пастуха он заметил ошибку — слабое участие левой руки. «Смотри-ка, не все, значит, плохо, что голова придумает».
Ряды стали получаться еще более широкими, чем у Макара. В ушах стоял только хруст скашиваемой травы. Антон не слышал жаворонка, вьющегося над ним, не видел ни голубого неба с белыми облаками, ни шелестящего, напоенного солнцем леса — он работал. Солнце уже не ласкало, а жгло, яростно жужжали налетевшие откуда-то оводы, пот заливал глаза, но Антон в такт движениям громко запел какую-то песню и сам не услышал, что пел: упоение, больше того — жгучее наслаждение несла работа. Его тело ликовало, и ряд за рядом валилась трава под звенящую косу.
Самбисты, устроив перерыв, лежали под кустом и наблюдали за ним.
— Красиво, черт, косит! — сказал Валька. — Пожалуй, столько накосил, сколько мы с Сергеем вместе.
— Поет, как язычник, даже слов не разобрать. — Женька пренебрежительно махнул рукой.
— Эй, Антон, отдохни! — закричал Сергей. — Работа не волк, в лес… — но докончить присказку ему что-то не захотелось.
Антон то ли не расслышал, то ли не захотел отвечать, он продолжал косить.
— Да, хм, — с сожалением произнес Валька и медленно начал подниматься. Кирилл, не говоря ни слова, вскочил и отправился к своему месту. За ним потянулись и Сергей с Женькой.
В начале двенадцатого пришла Полина.
— Эге-гей! Не умерли еще с устатку? — закричала она. Обходя участки, искренне удивилась: — Ай да молодцы, ай да работнички! И с чего это вы в городе живете, переселялись бы к нам, сразу бы колхоз в передовые вывели. Мы бы вам самых красивых девчат подобрали, дома бы выстроили — живите да радуйтесь!
— Не поеду, если не выделите корову! — заявил Сергей.
— Ради бога, еще и с телочкой, только приезжай.
— Вот то-то, а утром грозилась обедом не накормить.
Дойдя до Антонова участка, Полина остановилась и спросила:
— Сам, что ли, косил?
— Нет, с матерью божьей.
— Я и то думаю, что сам бы столько не скосил. Ведь, почитай, уже норму выполнил. Ну, здоров, медведь!
Выспросив у нее, где ближе пройти к озеру, косари отправились мыться. Они с разбегу бросились в воду, которая вначале показалась им, раскаленным на солнце, чуть не ледяной, но вскоре уже не хотелось вылезать. Сергей, проделав у берега свои излюбленные упражнения по взбаламучиванию тины, зашел по грудь и плавал вдоль берега, останавливаясь по временам для отдыха. Кирилл держался иной тактики: он отплывал метров пятнадцать вглубь, а потом спешно возвращался назад. Антон и Женя столкнулись в воде, отчужденно посмотрели друг на друга и поплыли в разные стороны.
Купание освежило косарей и влило в них бодрость. С пением и молодецким посвистом вернулись они на стан. Их посадили за дубовый стол. Налили по огромной железной миске супа, в котором плавало — шутка сказать — мясо, они забыли даже его запах! На второе дали по полной же миске перловой каши, а на третье — молока сколько хочешь! Девушки наперебой ухаживали за ними, самбисты чувствовали себя героями. Наевшись до отвала, они с трудом вылезли из-за стола. Полина отвела их на сеновал.
— Отдыхайте часов до трех, пока самая жара спадет, а там опять погоню на работу.
Она ушла. Самбисты упали кто где стоял ни мягкое душистое сено и заснули мертвым сном. Пришедшая через три часа Полина увидала молодцов в том виде, в каком их сразил сон, они лежали как убитые наповал, раскидав в стороны руки и ноги.
— Мальчики! — негромко позвала она.
Как всегда, Кирилл со своим тихим «а» первый открыл глаза и сразу же сел. Остальные со второго окрика начали кряхтеть, шевелиться, потягиваться. Напившись молока, снова пошли на работу. Когда пришли на место, луг уже не казался необъятно широким. Скошено было больше половины травы.
— Послушайте, ребята, — сказал Антон. — Я тут разложил косьбу на составные элементы, ну, рассчитал как будто бросок, с точки зрения биомеханики. Давайте покажу? Может быть, меня поправят, каждый ведь думал.
— Для чего это нужно? И так эти контрольные разборы в самбо надоели! — вскипел Женька. — Как я косил, так и буду, а то еще заставят рассчитывать наиболее рациональные движения по очистке носа!
— Нет, в этой операции тебе помогут многовековые навыки, — вежливо возразил Сергей.
Женька бросил на него испепеляющий взгляд, но возразить не успел, так как Кирилл сказал:
— Не хочешь — не надо, а я, например, хочу.
— От работы только отлыниваете! — буркнул Женька и ушел на свой участок.
— Что между вами произошло? — спросил Валька.
— Характерами не сошлись, — ответил Антон. — Ну, значит, я думаю следующим образом… — и показал свою схему.
— Хм, ничего не возразишь, — сказал Валька, — все логично. Дай-ка я попробую.
Все стали в деталях уточнять движения.
— Ну как, установили связь между сенокосом и диалектикой? — насмешливо крикнул Женька. — А то ведь работа стоит!
Косари разошлись по участкам.
— Чего смеешься? — спросил Кирилл. — Хочешь, я тебя обгоню?
— Ты? Меня? Ха-ха-ха-ха! — деланно засмеялся Женька. — Пролетала тут одна синица, хвалилась море поджечь…
— Ты коси здесь, а я буду с того края. Потом посчитаем!
Женька с яростью обрушился на работу. Взмахи его следовали один за другим с лихорадочной быстротой, и в каждый он вкладывал всю свою силу.
— Меня? Обогнать? Шутишь, браток! Не родился еще такой человек… — свирепо шептал он.
А Кирилл начал косить не торопясь, пользуясь биомеханической схемой. Он тщательно следил за расслаблением мышц и все время старался помнить о левой руке, чтобы она вхолостую не гуляла за счет правой. Когда Женька, обливаясь потом, кончал четвертый ряд, он только начинал свой третий. Правда, его ряды были гораздо шире. А Женька, охваченный пылом соревнования, все рвал и рвал, останавливаясь только для того, чтобы смахнуть со лба пот и лихорадочно поширкать по косе бруском.
— Я вам покажу, как косит Евгений Пильщиков! Ишь чего захотели! Меня обогнать! Философы! Теоретики!
А Валентин и Сергей, наоборот, после обеда нашли общий темп и делали столь схожие движения, что казалось, будто работает синхронный механизм, а не живые люди. Антон первый час втягивался в работу, стараясь в каждое движение вкладывать не меньше, но и не больше силы, чем нужно. Наконец нашел прежний темп, и упоение от работы снова охватило его. Он запел в такт движениям, но на этот раз слышал себя, и пение давало ему необходимый ритм. Трава ложилась теперь рядами, которые были гораздо шире, чем в начале дня.
— Поет! Теоретик от сохи, — буркнул Женька.
Он уже устал, движения его замедлились, и нет-нет он ревниво поглядывал на Кирилла, который неторопливо догонял его. Взглянув на него, он опять бросался косить с удвоенной энергией, но раз от разу все быстрее затухал.
В работе потекли часы, для кого быстрей, для кого медленней. Солнце между тем уже завершало свой дневной путь и повисло над самыми верхушками леса. Тени косарей растянулись через весь луг. Повеяло прохладой. Со стана отчетливо доносилось мычание коров. Каждый с нетерпением ждал появления Полины. Наконец, когда солнце уже спряталось за деревьями, она пришла.
— Ай да мальчики! Ну и работнички! — услыхали самбисты. — Бросайте работу, шабаш!
Но они продолжали косить, делая вид, что не слышали ее. Оставалось докосить сущие пустяки, и тогда весь громадный луг будет взят с боем! Полина пошла вдоль участков, вымахивая деревянным углом сажени и шепча: «Один, два, три…» Последние взмахи! И позади выкошенный ровный луг с уже высохшими поблекшими валками сена на дальнем конце и свежими рядами травы на этой опушке.
