Оока Сёхэй - Госпожа Мусасино
За островом залив, сужаясь, подступал к старой карстовой горе, на которой оставалась лава Фудзи. Вид пологого склона горы и контрастировавшего с ним леса принес Томико с Акиямой облегчение.
Тусклый луч, скользнувший между туч, осветил одну из гор на их пути. Гора, переходившая в изрезанный горный пласт, круто наклонялась и соскальзывала к берегу озера, на котором не было домов. Туда они не поедут. Сердца путешественников наполнились грустью, словно они достигли границ всего сущего.
Когда они плыли обратно, с Фудзи спустились тучи, направились к поверхности воды, а затем резко взлетели вверх. Припустил дождь.
Собравшиеся было ехать домой люди были остановлены ливнем. По радио сообщили, что недалеко от острова Иодзима зародился и у острова Хатидзёдзима[37] набрал силу тайфун, который должен был выйти на сушу у Одавара, а сейчас направляется к Усуи.[38] Возвращаться под дождем было тяжело, поэтому Томико и Акияма остались в гостинице.
Они не могли уснуть, прислушиваясь к шуму лившего всю ночь напролет дождя, барабанившего по карнизу крыши. Эти звуки смешивались с завыванием ветра, который поднялся над поверхностью озера. Этой ночью в ласках Томико ощущалась нежность.
Глава 8 САЯМА
В это самое время в другом месте, в другом рёкане,[39] находились другие мужчина и женщина. В гостинице на берегу озера-водохранилища Мураяма, образованного во впадине кургана Саяма, оказались отгороженными от всего живого бурей Цутому и Митико.
Снаружи завывал ветер. Тайфун «Кэтрин», пересекший долину Сагамино, старался прорваться на северо-восток между грядой Канто и плато Саяма.
Когда Томико пригласила Цутому в поездку к плато Саяма, ему пришла в голову мысль позвать сюда Митико. То, что Митико приняла столь опасное приглашение, было вызвано отсутствием мужа. Это произошло на следующий день после отъезда Акиямы и Томико. Оно вместе с дочкой Юкико был в Кансае — словом, усадьба «Хакэ» опустела.
С утра было облачно. Газеты сообщали о приближении тайфуна, но предсказывали, что он переместится на северо-северо-запад, затронув на суше полуостров Ацуми. На станции тоже был вывешен красный лист железа,[40] но раз уж выехали, двое молодых людей решили не возвращаться.
Железнодорожная ветка Тамако-сэн, ведущая от Кокубундзи к Саяме, какое-то время шла между сосновыми и лиственными деревьями, сквозь кроны которых просвечивали красные крыши университетских корпусов. Когда поезд останавливался, из аллей, окружавших станции, вырывался стрекот цикад. Хоры насекомых, поющих по лесам Мусасино в это время года, словно расширяют поля, заполоненные их голосами.
Когда поезд отошел от станции Кокубундзи, Митико ощутила в душе покой.
Они впервые путешествовали они с Цутому вдвоем. Поездка была неожиданной для их отношений, но когда эта идея претворилась в жизнь, Митико подумала, что все и должно было произойти вот так, естественно. Она была раскрепощена и настолько спокойна, что в этом спокойствии не было места мысли о том, куда отношения с Цутому могут ее завести. Вот какова была ее горькая любовь!
Вскоре открылось широкое поле, сменившее леса. Пространство, на котором в изобилии росли рис и овощи, было разделено полосами тутовых и чайных деревьев, там и сям были разбросаны крестьянские усадьбы, окруженные лесозащитными полосами. Вдалеке, у горизонта, угрожающе высились какие-то резервуары.
Равнина Мусасино посреди этих плавных спусков и подъемов постепенно переходила в плато Саяма. Поезд мчался, заставляя ощущать в гуле машины неуклонное сопротивление постоянно поднимающейся земли. Вскоре где-то впереди, закрывая обзор, показалась цепочка холмов, похожая на ширму.
Цутому заранее изучил в кабинете старика Миядзи данные о плато Саяма, которое простирается в тридцати километрах к западу от Токио и пересекает границу между Токио и префектурой Сайтама на юго-западе от Токородзавы.[41] Плато высотой около ста пятидесяти метров над уровнем моря представляло собой горный массив округлой формы диаметром тридцать километров, одиноко возвышавшийся на равнине Мусасино. На юге плато соседствовало с хребтом, находившимся на противоположной стороне реки Тама.
Это была древняя дельта реки Тама. В давние времена она помещалась на старой морской террасе Токийского залива, которая вгрызалась в восточный край гор Канто. После нескольких опущений и подъемов эта земная глыба, являющаяся дельтой реки Тама, воцарилась над равниной Мусасино, а у ее основания образовалось две долины. Этот курган выветрился, подвергся эрозии в восточной части, открытой морю. Токийские инженеры-мелиораторы восстановили древний сток Тама для того, чтобы запасать речную воду.
Водохранилище Мураяма, затопившее южную долину, во времена расцвета культуры Гиндза[42] стало удобным местом для проведения пикников. На берегу озера появилась сеть гостиниц, удовлетворяющих спрос влюбленных, приезжавших сюда отдохнуть, но в годы войны туризм здесь заглох и теперь в глаза бросались лишь запущенные здания в смешанном японско-западном стиле «ваё». В это ныне ставшее местом одних лишь детских экскурсий, которые наполняют шумом берега озера, но не наполняют гостиницы, а тогда пустынное место, и прибыли Цутому и Митико.
Когда поезд остановился на последней станции «Парк Саяма», впереди показалась серая плотина высотой почти в пятнадцать метров. Под плотиной в парке, разбитом в современном стиле, по газону извивались тропки, там и сям росли миниатюрные сосенки. Цутому повел Митико по этому парку в городском стиле, и они поднялись по зигзагообразной лестнице в конце плотины.
Вода в озере разливалась безбрежно.
Тихие воды (глубина здесь не превышала двадцати пяти метров), в которых отражалась зелень низких скал — обломков, скатившихся с вершин хребтов, вольготно плескались у бросающейся в глаза, высящейся над гладью озера водонапорной башни со странной круглой крышей. Здание в европейском стиле у подножия плотины, похожее на контору, видимо, было превращено в военный сборный пункт при ближайшем аэродроме, на двери висела табличка «Посторонним вход воспрещен».
Цутому осмотрелся. Долина на южной стороне хребта расположилась почти по центру плато, у выхода из долины высились маленькая горка и лесок. Освещенная тусклым светом затянутого облаками солнца темная зелень позднего лета выглядела свежей, в дымке тонули крыши зданий и храмов.
Цутому предвкушал вид на плато Саяма с обзорной площадки, с которой можно было оглядеть равнину Мусасино, расходившуюся веером снизу от плато. Однако на самом деле плато Саяма возвышалось всего на пятьдесят метров над Мусасино, которая, в свою очередь, поднималась над уровнем моря на восемьдесят метров. К тому же с востока обзор был закрыт небольшой горой, являющейся прелюдией ко всему плато.
Цутому подумал, что если постараться, наверху плато можно было бы найти более удачное место для обзора. Однако сегодня он привел с собой Митико. А влюбленные, как известно, предпочитают воду. И он решил вместе с Митико обойти искусственный водоем кругом.
За аллеей из деревьев сакуры, создающих прекрасный вид в городском стиле, дорога поворачивала вдоль края возвышенности направо. Со стороны озера откос из краснозема спускался между красными соснами к самой воде. Этот откос, по плану того же городского планировщика, был засажен энотерой,[43] цветы которой излучали эфемерный желтый цвет. Снизу, вдоль кромки озера, шла едва заметная тропинка. Скорее всего, для того, чтобы содержать озеро в чистоте, с этой стороны переход к тропинке был запрещен. Влюбленные, поклонявшиеся воде, были жестоко обмануты в своих ожиданиях.
Чайные павильоны, поставленные вдоль дороги для отдыха посетителей, были закрыты и находились в запустении. И людей на дороге не было, вокруг царило безмолвие.
Цутому был счастлив. Со времени их с Митико путешествия вдоль Ногавы, когда они не осознавали еще своей любви, это была их первая прогулка.
Цутому не мог не сказать этого Митико. Митико вспомнила, что именно в Коигакубо она впервые назвала любовью свое чувство к Цутому. С того момента не прошло еще и двух месяцев. А как она изменилась! Раз так, значит, прежняя ее жизнь была ложью, а то, что сейчас, — правда ли это? Или, может быть, нынешние мучения — ложь, а раньше все было правдой?
Пока Митико размышляла об этом про себя, Цутому, напротив, был опьянен счастьем. Ему казалось, что, пока они будут идти вот так вдвоем, ближе их не будет никого на свете.
Временами дорожка, по которой они шли, сильно удалялась от воды: она вела напрямик, а не вдоль берега озера. Озеро образовалось из скопившейся за тысячелетия в горной впадине воды. Из-за причудливых контуров сердцевины этого кургана, не подвергшейся природной эрозии почв, берега озера были сильно изрезаны. Вода в: озере смешивалась с прибрежной глиной, отчего её цвет у берегов становился желто-коричневым.
