Нина Килхем - Как поджарить цыпочку
Трой включил зажигание и, подмигнув Карим, с визгом рванул с места. Карим с отчаянием смотрела ему вслед. Ну вот, опять мамаша все испортила!
– Карим? – позвала Джасмин, услышав, как хлопнула входная дверь. Тишина. – Карим, дорогая, пойди сюда на минутку.
Карим вошла в кухню. Джасмин, поглаживая бокал с вином, стеклянным взглядом смотрела в темноту за окном. Обернувшись к дочери, она одарила ее материнской улыбкой, от которой Карим заскрежетала зубами.
– Какой милый парень, этот Трой. Ты никогда о нем не говорила.
– И что?
– Ничего, просто приятный, и все.
– Ага.
– Л вы, ребята… – Джасмин осеклась.
– Что?
– Вы встречаетесь?
– Каждый день в школе.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Ради бога, мам… Мне надо делать уроки.
– Может, съешь чего-нибудь? Что ты сегодня ела?
– Много всякого.
– Например? Не видела, чтобы ты завтракала.
– Не все завтракают.
– Резонно.
Карим пожала плечами.
– Ну хоть грушу возьми…
– Я не голодна.
– Ты думаешь, что это выглядит привлекательно, но это не так.
– Попробуй убедить в этом журналы.
– А, вот оно что! Ты решила стать моделью.
– Я этого не говорила.
– Тогда ешь.
Карим направилась к двери.
– Карим?
– Что?
– Знаешь, ты можешь говорить со мной обо всем. О том, что тебе хочется узнать.
Карим бесстрастно взглянула на мать. Джасмин покраснела, но не угомонилась.
– О мужчинах, об отношениях с ними. Давай поговорим, когда захочешь. Мне кажется, было бы хорошо, если бы ты со мной поговорила.
– Ой, мам!
Карим закатила глаза и вышла из кухни, а Джасмин со своим бокалом села за стол и подумала о том, что совсем вроде бы недавно она была для Карим всем. Трехлетняя Карим сидела в ванне и все повторяла, как любит свою мамочку. Доченька. Ее сердечко трепетало от радости. Она могла бы дать ей то, чего недополучила сама – не только материально, но и эмоционально. Она хвалила дочку, говорила, что та обязательно станет кем захочет. Все время повторяла, какая она красавица. Какая умница. Не такая, как все. Она знала, что в какой-то момент отношения обострятся. С подростками всегда нелегко. Но у нее с дочкой, думала она, все будет по-другому. Джасмин думала, что они сумеют справиться. Доченька ее. Карим. Беззубая и лысенькая. С толстой и красной, несмотря на старательный уход, попкой. С пронзительным ревом по ночам, от которого упал бы в обморок даже бабуин. Ее дитя. Карим.
Джасмин заставила себя встать со стула. Честно говоря, ее уже тошнило от рецептов и удачных находок Марселлы, и хотя она намеревалась приготовить сегодня на ужин густой сливовый суп по ее рецепту, Джасмин направилась к шкафу, в котором хранила все необходимое для выпечки. Ей захотелось шоколада. Жирного, густого, сливочного, утешающего шоколада. На ужин она чего-нибудь зажарит на гриле и нарежет салату. Основные же усилия направит на десерт. Она достала большую миску и миксер. Положила в миску кусковой шоколад, ваниль и сахар. Сунула голову в холодильник и пересчитала количество яиц. Десять. Как раз хватает. Рот ее наполнился слюной, она несколько раз сглотнула. Так, сливки есть? Из-за банки с майонезом выглядывал пол-литровый пакет. Она понюхала содержимое. Сегодня еще пойдут. Потом направилась к бару и проверила запасы. Бренди, «Амаретто», «Гран Марнье». М-м-м, «Гран Марнье» пойдет. Нежный, апельсиновый. Шоколад и масло уже плавились в котелке с двойными стенками. Жирная, мягкая смесь. Джасмин до лимонной желтизны растерла яичные желтки с сахаром и профессиональным подкручивающим движением вылила на них шоколад. Пара взмахов лопаткой – и смесь приобрела желанный вид. Джасмин встала над миской и слизнула с лопатки остатки шоколада. Теперь «Гран Марнье». Так. Попробовала. Еще чуть-чуть. Еще раз попробовала. Она отмерила нужное для получившейся смеси количество белков, взбила их и выложила сверкающей массой на шоколад. Разравнивая белковые волны, Джасмин всхлипнула. Пригладила белок, подтерла нос рукавом и со слезами на глазах засунула мусс в холодильник. Прислонилась к дверце, превозмогая тошноту, схватилась за живот и зарыдала.
Придя домой, Дэниел застал жену сидящей за заваленным посудой столом. Она бессмысленно смотрела в стену, обняв миску с муссом. Глаза у нее были красные и припухшие. Боевой шоколадной раскраски на щеках на сей раз не было, зато в волосах снежинками мерцал засохший яичный белок. Дэниел открыл холодильник и достал пиво.
– Поссорилась с Карим?
Она с усилием перевела на него взгляд.
– Ее так зовут?
Дэниел улыбнулся, взял ложку и зачерпнул из миски.
– М-м-м! – присосался он к ложке, как младенец к соске. Вылизав ложку до блеска, он склонил голову набок. – Ну как тебе? Мне кажется «Гран Марнье» многовато, а? Мне-то в самый раз, но если это новый рецепт или…
Джасмин сидела, не говоря ни слова, и он вновь потянулся к миске. Зачерпнув следующую порцию, он покачал головой.
– Сколько раз я тебе говорил – она играет у тебя на нервах, как на скрипке.
Джасмин закрыла глаза.
Он опять потянулся к муссу.
– Как насчет ужина?
– Ты его уже ешь.
– Потрясающий, честное слово.
Джасмин рассмеялась. Громко хохотала, запрокинув голову. Дэниел улыбнулся. Ему всегда нравилось, как она смеется. Именно это и привлекло его в ней – она умела до конца отдаться веселью. И шуткам. Особенно его шуткам. Джасмин вручила ему миску и, пошатываясь, направилась к раковине. Плеснула холодной воды в лицо и прижала ладони к покрасневшим глазам.
Дэниел постучал в дверь Карим.
– Чего?
– Это я.
Ответа не последовало.
– Если надеешься ездить на моей машине, советую меня впустить.
Дверь открылась. Карим толкнула ее ногой, не вставая с кровати и чуть не потеряв один из наушников. Дэниел оглядел царивший в комнате хаос и примостился на краешке кровати. Карим смотрела на него, покачивая головой в такт металлическим звукам, которые неслись из наушников. Дэниел протянул руку и вытащил один у нее из уха.
– Ты не заметила в матери ничего странного?
Карим рассмеялась.
– Господи, папа! Вы столько лет женаты, а ты только сейчас обратил внимание?
Она снова плюхнулась на кровать. Дэниел протянул к ней руку. Она с досадой вырвала наушники из ушей и отдала ему.
– Вы поссорились?
– Я не знаю, – пожала она плечами.
– Просто она за тебя переживает. Дай ей передохнуть, ладно?
– Ладно, ладно.
– А почему такой тон?
– Да потому что… не знаю.
– Ну, говори, что случилось?
– Ни за что не буду такой, как она, когда доживу до ее лет.
– Да-да-да, мы все так говорим.
– Ни за что на свете.
Дэниел горестно улыбнулся. Он вспомнил, как шестнадцать лет назад, когда Карим выбралась из тела Джасмин, он чуть не упал в обморок. Кровь, рвота Джасмин, вопли. Как на войне. А кто победил? Карим, скользкая от крови и слизи, корчившаяся в свете лампы, была похожа на подземного грызуна, но никак не на человека. Акушерка вручила ему Карим, и он, держа ее на руках, натужно искал в себе проблеск родственных чувств. Положив Карим на грудь к Джасмин, он смотрел, как это существо вцепилось в ее сосок. Один глаз существа был плотно закрыт, а второй без всякого выражения уставился прямо на него. Любовь пробудилась в Дэниеле только на третий день. Это сосущее, вопящее, срыгивающее, пачкающее пеленки чудо было его кровинкой.
– Я тебя очень люблю, – говорил он, купая ее. – Надеюсь, и ты меня тоже.
Теперь, глядя в ясные глаза дочери, любуясь ее нежной кожей, ртом без единой морщинки и чистым лбом, Дэниел испытывал огромную любовь к жене. Грустно было осознавать, что в этой любви как-то внезапно потерялся физический аспект. Но чувство по-прежнему оставалось глубоким, неоспоримым, искренним и было сродни тому, которое он испытывал к своему старому псу Ральфу.
Он поднялся с кровати и погладил дочку по плечу.
– Будь с ней поласковей, – попросил он.
Внизу зазвонил телефон. Дэниел услышал, как Джасмин ответила.
– Да, он здесь. – Пауза. – А кто его спрашивает, простите? – Опять пауза. – Дэниел! Тебя!
– Я здесь подойду.
Он снял трубку телефона, стоявшего в ванной.
– Да?
– Твоя жена проверяет все твои звонки?
– Откуда у тебя мой номер?
– Из телефонной книги. А что? Предпочел бы скрываться?
– Нет.
– Тогда ладно. Привет. – Тина выжидала.
В голове у него зашумело.
– Тебе что-нибудь нужно? – наконец выдавил он.
– О да! – выдохнула она.
Дэниел напрягся, приготовился. Пригладил волосы. Выглянул в коридор проверить, не подслушивает ли Карим по другому аппарату. Потом сел на кровать и положил ногу на ногу. Расставил ноги.
– Я не понимаю…
Она засмеялась.
– Нет? Сказать по буквам?
Дэниел ухмыльнулся и, ощущая бегущую по спине струйку пота, подумал, как ему убедить Джасмин, что позвонили по ошибке, если та опять снимет трубку.
