Сара Дессен - Замок и ключ
— Ну-ну, — ворчала Оливия, услышав, как по просьбе мисс Коньерс один из качков с последнего ряда сравнивает свой жизненный опыт с тяжелой борьбой героя. — Расскажи нам о своих страданиях. А мы поплачем.
Иногда Оливия ничего не говорила, лишь громко вздыхала, качала головой и страдальчески закатывала глаза, давая понять, что она думает. Вначале меня забавлял ее маленький спектакль во время урока, но вскоре стал раздражать и отвлекать. Наконец, в пятницу, после того как она буквально воздела руки к небу при попытке одного из учеников дать определение понятию «синие воротнички», я не выдержала.
— Если тебе не нравится школа, что ты тогда здесь делаешь? — спросила я.
Оливия медленно повернулась ко мне, словно увидела впервые.
— Прости, что ты сказала? — спросила она.
Я пожала плечами.
— Ну, типа, она не из дешевых. Пустая трата денег, вот и все.
Оливия поерзала на стуле, устраиваясь удобнее, словно это помогло бы ей понять, какого черта я вообще с ней разговариваю.
— Извините, разве мы знакомы? — осведомилась она.
— Я всего лишь спросила.
Мисс Коньерс, стоя перед классом, рассказывала про понятие «статус-кво». Под пристальным взглядом Оливии я пролистала свои записи, потом повернулась и посмотрела соседке в глаза, дав понять, что смутить меня не удастся.
— А что ты здесь делаешь?
— Не было выбора, — сказала я.
— Вот и у меня нет, — ответила она.
Я кивнула. По-моему, вполне достаточное объяснение. Но тут Оливия продолжила:
— Меня устраивала школа Джексона. Это папаше приспичило перевести меня сюда, чтобы я могла получить грант на обучение в колледже. Лучшее образование, лучшие учителя. Друзья более высокого класса и все такое. Теперь довольна?
— А я и не жаловалась. Это ты вздыхаешь и ноешь.
Оливия подняла брови. Похоже, мне удалось ее удивить, что было непростым делом.
— Как, говоришь, тебя зовут?
— Руби. Руби Купер.
— Ясно, — кивнула она, словно услышала ответ на мучивший ее вопрос.
В следующий раз, когда я увидела Оливию в школьном дворе, она не прошла, как мимо пустого места, но и не заговорила первой. Просто наши взгляды встретились, и в ее глазах блеснуло понимание, только вот чего?
Итак, субботним утром я лежала в постели, прислушиваясь к доносящемуся со двора грохоту, за которым последовало несколько громких гудков. Я встала, подошла к окну и глянула вниз. Яма стала шире и глубже, рыжая глина и вывернутые камни резко выделялись на зеленой глади газона. Джеми по-прежнему стоял рядом. Засунув руки в карманы и раскачиваясь с пятки на носок, он задумчиво наблюдал за тем, как экскаватор вгрызается в землю. Роско сновал у его ног. Трудно было представить, что всего двенадцать часов назад двор выглядел чистым и нетронутым. Судя по всему, не так уж много времени требуется, чтобы что-то изменить, а на то, чтобы забыть, как это выглядело раньше, — еще меньше.
Внизу, на кухне, грохотало еще сильнее, в двустворчатой двери дрожали стекла. Я увидела Кору, уже одетую и с мокрыми после душа волосами, которая подошла к Джеми. Тот начал что-то объяснять, оживленно размахивая руками, а сестра лишь кивала головой, и вид у нее был далеко не восторженный.
Я насыпала себе хлопьев, решив, что иначе кто-нибудь вновь прочитает мне лекцию о том, как вредно пропускать завтрак, взяла со шкафчика пару выдернутых из газеты листов и уже было хотела сесть за стол, как хлопнула собачья дверца и в кухню вбежал Роско.
Увидев меня, он поднял уши и кинулся обнюхивать мои ноги. Я осторожно перешагнула через него и направилась к столу, но пес потрусил за мной — дурацкая привычка, приобретенная им после вечера с лазаньей. Я нравилась псу, и все мои попытки его разубедить не имели успеха.
— Знаешь, — заметил Джеми пару дней назад, увидев, как Роско не сводит с меня преданного взгляда больших выпуклых глаз, — на самом деле это довольно странно. Он не всех любит.
— Я равнодушна к собакам, — призналась я.
— Ну, он не обычный пес, — ответил Джеми. — Это же Роско!
Как бы то ни было, меня не очень радовала перспектива стать свидетелем утреннего туалета Роско, включавшего в себя шумное вылизывание прямо у моей ноги, особенно сейчас, когда я только-только собралась спокойно почитать свой гороскоп.
— Эй, — сказала я, поддев пса носком туфли. — Немедленно прекрати!
Роско поднял голову. Один глаз у него слезился, похоже, это было обычным состоянием. Мгновение спустя пес вернулся к прерванному занятию.
— А, ты уже встала, — донесся сзади голос Коры. — Дай-ка угадаю почему. Мешали спать.
— Вроде того, — ответила я.
Сестра налила себе кофе и подошла к столу.
— Вообще-то я хотела бассейн, — со вздохом заметила она, усаживаясь и опуская руку, чтобы погладить Роско.
Я посмотрела на Кору, перевела взгляд на экскаватор, зачерпнувший очередной ковш грунта.
— Пруд тоже хорошая штука. Зато у вас будут рыбки.
Она вздохнула.
— Вот-вот, как всегда. Он уже тебя обаял.
Пожав плечами, я перевернула страницу.
— Я не становлюсь ни на чью сторону.
Все время, пока я просматривала кинопрограмму, Кора изучала меня взглядом. Затем она поднесла кружку к губам, отпила кофе и сказала:
— Думаю, нам надо поговорить.
Едва она произнесла эти слова, как экскаватор во дворе заглох и стало вдруг очень тихо. Я сложила газету и оттолкнула в сторону.
— Хорошо, начинай.
Кора бросила взгляд вниз, просунула пальцы в ручку кружки. Немного помолчав, она подняла голову и посмотрела мне в глаза.
— Наверное, правильно будет сказать, что эта ситуация… несколько неожиданна для нас обеих. И нам надо как-то к ней приспособиться.
Я отправила в рот ложку хлопьев, затем взглянула на Роско: распластавшись, как лягушка, он лежал у Кориных ног, вытянув морду на передние лапы.
— Несомненно.
— Самое главное — по крайней мере для меня и Джеми — это чтобы ты обвыклась здесь и в школе. Устоявшийся порядок — первый шаг к нормальной жизни.
— Я не младенец и не нуждаюсь в режиме, — возразила я.
— Ты не поняла, я просто хочу сказать, что нужно действовать постепенно. Конечно, не все пойдет гладко, но очень важно, чтобы мы признали право на ошибки и научились извлекать из них пользу.
Я подняла брови и хмыкнула. Может, потому что мой организм все еще работал в режиме самосохранения, слова Коры показались мне чересчур пафосными, словно цитата из книжки типа «Как найти подход к проблемному подростку». Как оказалось, я почти угадала.
— Думаю, тебе нужно поговорить с психологом, — продолжала Кора. — У тебя сейчас переходный возраст, и возможность обсудить…
— Нет, — твердо сказала я.
Она посмотрела на меня.
— Почему?
— Мне не нужен психолог. У меня все в порядке.
— Руби, это не только мое мнение. Шейна из приюта сказала, что беседа о сложившемся положении дел пойдет тебе на пользу.
— Шейна из приюта общалась со мной не больше полутора дней. Ей-то откуда знать? — спросила я. — А от того, что мы будем сидеть и обсуждать прошлое, ничего не изменится. Не вижу смысла.
Кора глотнула еще кофе.
— На самом деле, — произнесла она сдавленным голосом, — некоторые люди считают, что психотерапия очень помогает.
Некоторые люди, подумала я, глядя, как сестра делает очередной глоток. Ну-ну…
— Собственно, я хочу сказать, что тебе ни к чему все эти хлопоты. Тем более я здесь ненадолго.
— Ненадолго? Что ты имеешь в виду?
Я пожала плечами.
— Через несколько месяцев мне исполнится восемнадцать.
— И что?
— Я стану совершеннолетней и смогу жить самостоятельно.
Кора откинулась на спинку стула.
— Ах да, у тебя это так хорошо получалось, — сказала она.
— Послушай, ты должна только радоваться, — произнесла я, стараясь перекричать экскаватор, который снова взревел, напугав задремавшего Роско. — Еще немного, и ты от меня избавишься.
Кора прищурилась.
— И куда же ты денешься? Вернешься в тот дом? Или у тебя есть деньги на новую квартиру?
У меня вспыхнули щеки.
— Ты не…
— А может, ты просто поселишься с мамой, где бы она ни была? — громко и нарочито театрально продолжила Кора, словно выступая перед аудиторией. — Наверняка у нее шикарные апартаменты с миленькой комнатой для гостей, которая уже готова к твоему приезду. Ты этого хочешь?
Экскаватор ревел еще громче, вгрызаясь все глубже и глубже.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — бросила я. — Ничегошеньки!
— А кто в этом виноват?
Я открыла рот, чтобы ответить. Чего тут думать? Кто уехал и больше не возвращался? Кто перестал звонить, заботиться? Разве не она сумела все забыть об оставшейся в прошлом жизни, той, где я живу до сих пор? Но прежде чем слова сорвались с губ, я перехватила взгляд сестры. Она смотрела на меня с таким вызовом, что я засомневалась в истине, которую считала непреложной.
