Барбара Гауди - Наваждение
Девочка что-то прошептала. Нэнси тут же к ней повернулась:
— Что, милая? Что ты сказала?
— Я хочу домой. Я хочу к маме.
— Я знаю, что тебе этого хочется, — в отчаянии сказала Нэнси. Она как будто видела сейчас ее мать, тот ее озабоченный, дружеский взгляд, который она бросила на нее в маникюрном салоне. — Но прямо сейчас это невозможно, понимаешь?
— Почему?
— Потому что… потому что кто-то упал и ушибся, так? У тебя в доме, помнишь?
— Мика.
Это прозвучало как имя ребенка или собаки.
— Да, правильно. Мика упал… и там теперь такая суматоха, машины «скорой помощи» понаехали и другие всякие…
— Он умер?
— Что? Нет, нет, не умер. С ним все будет в порядке. А с тобой нет, пока ты немножко не поспишь. Почему бы тебе снова не лечь в кроватку? Тебе не холодно? Этот чертов кондиционер слишком сильно дует.
Нэнси коснулась худенькой голой ручки. Реакции не последовало, и она стала поглаживать ее. Через какое-то время она скользнула рукой под грудь девочки и попыталась ее приподнять. Девочка не противилась. Только теперь до Нэнси донесся слабый запах мочи. Она провела рукой по маленькой попке.
— Это не страшно, — сказала она. — Сейчас мы с тобой помоемся.
В ванной она сняла с девочки мокрую юбочку и трусики, рассказывая о том, что однажды, когда она училась в третьем классе, она нечаянно обмочила свои трусики.
— И вся школа об этом узнала, потому что учитель заставил меня переодеться в спортивную форму.
Девочка, казалось, была потрясена. Если она и вспомнила Нэнси, то никак этого не обнаружила. Она позволила обернуть себя полотенцем и уложить на кровать. Нижняя простыня тоже была мокрая, поэтому Нэнси чуть сдвинула ее вбок.
— Вот какая девочка у нас хорошая, — сказала она, подталкивая под спину ребенка подушки. — Хочешь теперь выпить свой сок?
Девочка кивнула.
— А кусочек бананчика откусишь? Нет?
Нэнси подала стакан. Как только девочка начала пить, снаружи послышался какой-то шум — наверное, Рон обо что-то ударился или опрокинул что-то. Стакан чуть не выпал у девочки из рук.
— Оп, — сказала Нэнси и подхватила его. — Это моя собака Таша там безобразничает. Ты обязательно с ней подружишься. Она очень смышленая. Наполовину спаниель, наполовину такса.
— Я сейчас же хочу домой.
Нэнси поставила стакан на стол. По шуму она догадалась, что Рон подслушивает в коридоре.
— Господи, я же тебе не сказала, как меня зовут! Меня зовут Нэнси. А какое у тебя имя? — Как будто она не знала.
— Рэчел.
— Рэчел. Очень красивое имя. Хорошо, Рэчел, я сейчас сниму простыни и принесу тебе чистые, а потом, может быть, ты сможешь немножко поспать. Как ты к этому относишься?
— А потом я смогу пойти домой?
Нэнси отошла от кровати:
— Там посмотрим.
Рэчел заплакала. Нэнси вернулась к кровати и опустилась на колени. Она взяла в руки холодные ножки девочки и стала их поглаживать, целовать, приговаривая:
— Никто тебя здесь обижать не будет, мы твои друзья, мы хотим тебе помочь. Обещаю тебе это, обещаю, клянусь в этом тебе.
В какой-то момент всхлипывания девочки перешли в тихое постанывание, и в конце концов она заснула. Нэнси продолжала смотреть на ее прекрасное личико со следами слез. Что себе, интересно, думает Рон? — озадачила она себя очевидным вопросом. Как могло так случиться, что именно им будет принадлежать такое совершенное создание?
— С ней все в порядке? — прошептал Рон.
Нэнси прошмыгнула мимо него с охапкой грязного белья. Поднявшись наверх, она бросила белье на пол, села на пластмассовый ящик для мусора и закрыла лицо руками.
— Что случилось? — спросил он.
— Я уже видела ее раньше. И с матерью ее встречалась. — Она взглянула ему в лицо.
— Где?
— В салоне Энджи. Помнишь, на прошлой неделе я рассказывала тебе о том, как у меня нога стала отниматься, а одна женщина поддержала меня, чтоб я не грохнулась?
В его взгляде мелькнуло что-то недоброе, жесткое.
— Так вот, Рон, это была она — мать Рэчел. И знаешь, Рон, она была ко мне так добра.
— Она еще не спит?
— Рэчел? Нет, она заснула. Белье вот свое обмочила…
— Эй! — вдруг сказал он. Это Таша схватила зубами юбку Рэчел.
— Нет, Таша! Нельзя! — крикнула Нэнси.
Таша зигзагами носилась вокруг газонокосилок. Нэнси бросилась к собаке, схватила за ошейник и попыталась вырвать юбку.
— Дай лучше я это сделаю, — резко бросил Рон.
Встав на одно колено, он разжал Таше челюсти.
— Плохая девочка, — испуганно произнесла Нэнси, обращаясь к собаке.
Юбка была наколота на зуб. Мягко, даже ласково Рон вынул юбку из пасти.
— Все в порядке? — спросила Нэнси.
— Что? — У него сбилось дыхание. Чтобы подняться, ему пришлось опереться о дверной косяк.
— Она ее не порвала?
— Нет. — Рон не стал проверять, но так сурово взглянул на Ташу, что псинка поджала вилявший хвостик и виновато посмотрела на него снизу. — Рэчел любит собак, — сказал он. — Таша могла бы составить ей неплохую компанию.
Напряжение Нэнси спало — она боялась услышать, что Ташу надо забрать. Ладно, хоть с этим ей повезло. Она выпрямилась и вдруг застыла, услышав вой полицейских сирен. Рон насторожился. Сирены выли все громче, но потом их звук начал стихать по мере удаления патрульных машин.
Сердце Нэнси колотилось с нездешней силой. Она думала о запуганной девочке, заснувшей на кровати, и глаза ее наполнились слезами.
— Мы не можем оставить ее у себя, Рон. Мы просто не можем. Я отвезу ее домой, хорошо? Я это сделаю прямо сейчас.
До него, видимо, только теперь дошло, что он все еще держит юбчонку в руках. Он бросил ее на прилавок.
— Я скажу, что она бежала и вся билась в истерике, как ты рассказывал. Ты испугался, что она попадет под машину, и привез ее сюда, потому что… потому что… — Она никак не могла вспомнить, зачем он ее сюда привез.
— Нэнси. — Он взял ее руки в свои.
— Да?
— Если мы ее отдадим, мы всю жизнь ей загубим.
— Ну ладно, тогда расскажи в полиции обо всем, что ты видел. И про их хозяина, и про все остальное.
— Она провела здесь весь вечер. Мне пришлось ей обмотать скотчем руки и ноги. Я запер ее в подвале. Неужели ты думаешь, что у меня не возникнет с этим проблем?
— Тогда тебе не надо было бы… — Она замялась и смолкла.
— Все будет хорошо.
— Как?
— Мы сделаем так, что все обойдется.
— Как?
— Уменьшим фактор риска. Будем следовать плану.
— Какому еще плану?
— Тому, который я разрабатывал последние пять часов. Это нетрудно и совсем не сложно. Я буду тебе говорить, что надо делать, шаг за шагом. Сегодня — сейчас — ты поедешь домой, упакуешь вещи и очистишь холодильник.
Она высвободила руки:
— Мне нужно постелить ей постель.
— Правильно. Верно. Сначала постели ей постель. Потом езжай домой и пакуй вещи. У меня есть несколько коробок, которые можно для этого использовать. Когда кончается твой договор на аренду квартиры?
— Что?
— Ты до какого месяца должна там жить?
— До октября. А что?
— Мы все оплатим до конца этого срока. Сдавать твою квартиру на это время — хлопот не оберешься. О мебели своей и о посуде не беспокойся — это барахло мы заберем позже.
Нэнси покачала головой — уж слишком он гнал лошадей.
— Деньги сейчас не проблема. Если понадобится, я еще один пылесос продам. Значит, ты переезжаешь ко мне. Потом звонишь Фрэнку и говоришь ему, что я тебе предложил работать с бумагами, отвечать на телефонные звонки и ты согласилась принять мое предложение, потому что доктор сказал, что много ходить тебе противопоказано.
— Хочешь, чтобы я работала на тебя?
— Кому-то из нас все время придется здесь быть, правильно? Пока тут будет работать радио и двери будут на замке, — он кивнул в сторону подвала, — эта дверь и дверь внизу, — любой, кто сюда войдет, ничего не услышит. Я уже проверял.
— Рон.
— Что?
— Она хочет домой.
Он моргнул, обошел прилавок и, не глядя на нее, сказал:
— Чистые простыни должны быть наверху в комоде.
Рэчел снилось, что они с мамой плывут под водой в темном холодном озере и, хотя у них нет трубок для дыхания, они могут дышать.
— Это просто невероятно, — говорит мама. — Я понятия не имела, что люди на это способны!
А Рэчел по какой-то причине совсем этому не удивляется.
Когда она открыла глаза, яркие круги на потолке вызвали у нее ощущение, что она все еще под водой. Потом она поняла, что свет посылают на потолок два горящих фонарика, и вспомнила, где находится. Она стала все внимательно осматривать — и игрушки, раскиданные по кровати, и то, что находилось за легким пологом.
