Майя Новик - Ларёк
— Он выкрутится.
— Ага.
Это известие не вызвало у меня никаких эмоций, чему я сама была рада. Я посмотрела назад, и обнаружила, что все прежнее уже так не волнует и не ранит. Я по-прежнему не могла думать о мужчинах в положительном контексте, внутри словно все спеклось. В какой-то момент времени я перестала плакать. Не могла, и все. Что бы ни происходило в моей жизни, какие бы обиды ни затаились в душе, выжать из себя хотя бы слезинку я не могла. Наверное, в первые месяцы после развода я выплакала весь многолетний запас слез. И теперь по ночам оставалось лишь зубами скрипеть.
Глава четырнадцатая
Осень прошла незаметно. Так же незаметно минул декабрь. Наша смена приходилась на первое число января. Новый год я встретила дома. У Аленки была какая-то чересчур шумная компания, Валерия уехала в деревню, поэтому мне ничего не оставалось, как есть салатики в обществе отца и мамы. Чувствовала я себя неважно, рано легла спать. Утром у меня поднялась температура. Я представила себе, что сейчас мне придется работать за двоих целые сутки, поскольку Ванечка, конечно же, заявится «под шофе», потом будет отсыпаться, потом опохмеляться…. В ларьке будет стоять приторный запах перегара, в окно будут ломиться похмельные рожи. Я плюнула на все и никуда не поехала. Позвонила позже в офис, сказала Веронике, что заболела.
— Саша рвет и мечет, — ответила мне она. — Ванечка пришел только к одиннадцати, пьяный. Саша его застукал. Женя с Мишей согласились отстоять еще одну смену, но потребовали двойную оплату. Так что держись.
Я «держалась». То есть пошла в больницу и взяла больничный. На работу я позвонила через неделю.
— Нагулялась? — спросил Саша.
— Наболелась, — в тон ему ответила я.
— Значит, так. В этом ларьке ты уже не работаешь.
— Догадалась.
— Через неделю открываем ларек у «»Волшебницы», выйдешь туда.
Я сразу прикинула: магазин «Волшебница» тоже находился на другом конце города, на кольце другой трамвайной линии. Не работать мне рядом с домом.
— Хорошо.
Не могу сказать, что я сильно расстроилась. Зарплата, конечно, в прежнем ларьке была хорошая, но присутствие Ванечки и остальных начинало действовать на нервы.
Ларек открылся через две недели. Две недели я наслаждалась свободой, отдыхала от матов, перегара и читала книги.
Когда я приехала на смену через две недели, ларек стоял без света, как будто в нем никого не было. Я постучала, и дверь открыл невысокий парень.
— П-привет, — сказал он, постукивая зубами, и впустил меня внутрь.
Шагнув в темноту, я поняла, почему его зубы стучат — тепла не было, а на улице было минус тридцать пять..
— И долго ты так сидишь? — спросила я.
— С двух часов ночи, — ответил он. Парня звали Захар, до этого он работал в ларьке на станции Суховской, которая располагалась в шести километрах от Ангарска, сейчас его перевели в город.
— Свет вдруг пропал. Я ходил по кабелю, но так и не нашел, куда он уходит, кажется на крышу вот этой четырехэтажки, — он ткнул в сторону ближайшего дома.
— Предохранитель смотрел?
— В н-норме. Примешь товар?
— Давай подождем Сашу, вдруг тепло не дадут?
Вскоре появилась напарница Захара Ольга. Это была сорокалетняя разбитная белокурая женщина, которая, как я позже убедилась, не унывала ни при каких обстоятельствах. Она была невысокой, худенькой, спереди не хватало одного зуба, но это ей не мешало — она непрестанно смеялась. Раньше она где-то работала бухгалтером, но потом ее сократили, и ей ничего не оставалось, как пойти в ларек.
— Здорово! — почти крикнула она, заходя. — Ну что, тепло дали?
— Кулями, — ответил Захар.
— Ясно, — Ольга взобралась на ящик, закуталась и закурила, — будем ждать Сашу.
Приехавший Саша почесал в затылке, подумал.
— Ладно, принимай смену, вызову электриков, наладят.
— Саша, а кто мой напарник?
— Не знаю, этим Сергей занимался.
— А они кого-то нашли, — вмешалась в разговор Ольга, — Валера там кого-то из своих друзей посоветовал.
— Какой Валера?
— Ну этот… забыла фамилию… Он еще со своей женой в вашем ларьке работает. Раньше еще с ментом работал.
У меня подкосились ноги. Я представила себе такого же пьяницу, как Валера, и мне стало плохо. Наверное, на лице у меня отразились все переживания, потому что Ольга сказала:
— Не боись! Все нормально будет!
Я не ответила.
В холоде, то и дело отогревая замерзающую ручку дыханием, мы пересчитали товар. Саша быстро привез электриков. Оказалось, что кабель перерубили. Пока электрики восстанавливали его, Саша сидел в ларьке. На улице все еще было темно. Неожиданно у ларька затормозила иномарка, задняя дверца открылась, и из машины вылезло что-то большое, толстое, высокое. Оно напялило на себя шапку, расплатилось с водителем и двинулось к ларьку.
— Ну все, абзац, рэкет приехал! — пошутил Саша, открывая дверь.
— Я вас приветствую! — войдя, басом сказало нечто, Ларек вдруг оказался каким-то маленьким, низеньким, у нечто было круглое, окладистое лицо и такие же круглые совиные глаза, — Меня зовут Олег, и я буду работать в этом ларьке.
Мы переглянулись.
— Я — Лиана, — представилась я, — Вы будете моим напарником.
Нечто искоса глянуло на меня, дернуло плечом.
— Я в курсе…
Да уж, представляю, что ему наговорили…
— А что я стерва, каких мало, вы не в курсе?
Нечто опешило. Саша рассмеялся и взялся за ручку двери.
— Ладно, я поехал, работайте.
Так я познакомилась с Олегом Шаповаловым. Вопреки ожиданиям всех и вся мы, что говорится, посмотрели друг на друга…. и решили, что мы одинаковые. А значит, воевать нам ни к чему, да и не из-за чего. Он был спокойным. Вернее, он был спокойным со мной, с остальными он вспыхивал, словно порох. Он выпивал, но это как-то не мешало работе.
— Слушай, я знаю, что ты терпеть не можешь, когда пьют. Но тут уж ничего не поделаешь, я пью, — поставил он меня в известность в первую же смену.
— Много?
— Ну… бутылку.
Я удивленно посмотрела на него.
— Водки?
— Другое я не пью.
Я с тревогой ждала, что же из этого выйдет. Не вышло ровным счетом ничего. Он оказался спокойным пьяницей.
— Я не люблю шума, — сказал он после полбутылки, — мне нужно просто посидеть, поговорить…
Это вполне соответствовало и моим представлениям о выпивке. Поговорить с ним было интересно. После бутылки он мирно отключался на лежанке. Спал он тихо, как женщина, что было удивительно для такого крупного мужчины. И просыпался, стоило тихо позвать его.
— Олег… Оле-ег, у нас неприятности.
Он просыпался сразу и моментально же «врубался» в ситуацию, какой бы острой она ни была. «Вывозить базар» он умел виртуозно, мог запутать самого прожженного бандюка, и было очень интересно следить за нитью такой вот беседы, он ставил «наезжающего» в логический тупик, из которого тот самостоятельно уже не мог выбраться, и отваливал от ларька, не солоно хлебавши.
— Я должен тебе кое в чем признаться, — сказал он через две смены, после половины своей обычной нормы, — а то проговорюсь по пьянке, а ты еще испугаешься, решишь, что я монстр какой-нибудь… — он собрался с духом и выпалил. — В общем, я сиделый! Три раза! Чтоб ты знала!
Сиделый означало зэк. Я открыла рот, посидела так немного, потом опомнилась и сказала:
— Ну и ладно! Сиделый так сиделый. Все бы сиделые были такими, и все было бы нормально.
Как мне показалось, он вздохнул с облегчением.
Ему было тридцать четыре года, и это было для него невыносимым.
— Ты представляешь, — говорил он мне, — через четыре года мне будет тридцать восемь! Туши свет!
Детство он провел в интернате, и «неприятности» с милицией начались о-очень давно. Он был в третий раз женат и с огромным уважением и любовью говорил о своей жене.
— В первый раз я женился по молодости, по глупости, ничего серьезного, развелся через два года, и даже вспоминать не хочется. Второй раз женился, когда жил на севере, два сына с ней прижил. Сел, не дождалась. Еще и года не успело пройти, как она гулять стала, все вещи мои раздала… Такое не прощают… Она сейчас здесь живет, но чтобы я ей хоть копейку дал! Не дождется! А как я со своей Ниной Матвеевной познакомился! — продолжал он совсем другим тоном. — Эта же целая история! В общем, сбежал я с химии, мне год оставался-то, чего сбежал, сам не пойму… Голодно в Абакане было. Добрался до Ангарска, а куда деваться? На работу не пойдешь. Ошивался черт знает где, подрабатывал то грузчиком, то шабашил. Познакомился с Ниной Матвеевной в какой-то компании, сразу понял — конец. От этого не убежишь, не скроешься… Понимал одно — ее родители не обрадуются. Единственная дочка, интеллигентные родители, высшее образование, в общем, принцесса. И ждали, соответственно, принца. А я кто? Вахлак! Ни образования, ни ума и сиделый к тому же! Я ей, конечно, чего—то то там про себя наплел, но не дурак, соображал, что долго это не продлится. Ну вот, хлебнул как-то лишку, поехали мы с ней на одну квартиру в семьдесят шестом квартале, стали выходить из автобуса, тут какие-то придурки прут, ее оттолкнули, меня тоже. Я и вызверился на них, объяснил по-нашему, что к чему. У Нины Матвеевны моей глаза на лоб. Пришли на квартиру, меня и развезло. Что ей говорил, не помню, мол, придется тебе меня подождать, пусть это будет вроде как из армии, только подольше.
