Зэди Смит - О красоте
— Да, я мать Джерома, а сегодня вы, должно быть, столкнулись с моим младшим, Леви. Надеюсь, он вам не нагрубил — иногда он может быть ершистым.
— Я знала, что не ошиблась, знала!
Кики неуверенно рассмеялась, продолжая вбирать глазами особенности этого ставшего притчей во языцех, но доселе невиданного явления по имени миссис Кипе.
— Невероятно, правда? Этот случай с Джеромом, а потом вы столкнулись с Леви…
— Ничего случайного, я его тут же узнала. У них такая яркая внешность — у вас красивые сыновья.
Кики была беззащитна перед комплиментами в адрес своих детей, хотя слышала их частенько. Три юных мулата одного роста не могут не привлекать внимания. Кики свыклась с их звездной участью, но не забывала и о скромности.
— Да? Может быть… Для меня они все еще дети, я не думаю о них, как о… — сияя, начала Кики, но миссис Кипе ее не слушала и продолжала:
— А вот наконец и вы. — Она присвистнула и схватила Кики за руку. — Идите же сюда, присядьте.
— Хорошо, — сказала Кики и устроилась у кресла миссис Кипе.
— Но я вас иначе себе представляла. Хрупкой вас не назовешь.
Впоследствии Кики не могла объяснить свою реакцию на это замечание. Ее нутро действовало на свой страх и риск, и Кики привыкла к его оперативным оценкам: к мгновенному ощущению надежности, излучаемой одними людьми, и к тошноте, вызываемой другими. Должно быть, возмутительность слов миссис Кипе вкупе с их сердечностью и совершенным отсутствием в них задней мысли заставили Кики сказать первое, что пришло на ум.
— Точно. Я совсем не хрупкая. Есть что пощупать и спереди, и сзади.
— Так. Но вас это не угнетает?
— Это же мое тело, я к нему привыкла.
— Вам идет полнота, вы умеете ее носить.
— Спасибо.
Странный разговор — словно налетел внезапный ветер, покружил слова и так же внезапно умчал их прочь. Миссис Кипе смотрела перед собой, в свой сад. Было слышно, как она поверхностно дышит.
— Мне… — начала Кики и выждала, но реакции не последовало. — Мне хотелось бы извиниться за эту прошлогоднюю сумятицу — так некрасиво все вышло. Надеюсь, мы это просто… — Она умолкла, почувствовав, как в ее ладонь впился большой палец миссис Кипе.
— Не надо обижать меня, извиняясь за то, в чем вы не виноваты, — сказала она, тряся головой.
— Хорошо, — кивнула Кики. Она собиралась сказать что-то еще, но разговор снова сдуло ветром. Кики решила, что хватит сидеть скорчившись. Она выпрямила ноги и уселась на крыльце.
— Да, да, — садитесь и потолкуем как следует. Что бы там между нашими мужьями ни было, мы тут ни при чем.
Повисла пауза. Кики стало неловко сидеть вот так, на полу, у ног незнакомой женщины. Она обвела глазами сад и неуместно вздохнула, словно окружающая красота пронзила ее только что.
— Как вам мой дом? — неторопливо спросила миссис Кипе.
Стандартный вопрос для светской беседы жительниц Веллингтона, но Кики показалось, что она слышит его впервые.
— По-моему, замечательный.
Ответ как будто удивил хозяйку. Она подалась вперед, оторвав подбородок от груди.
— Да? Не могу сказать, что я от него в восторге. В этом доме все непривычно. Здесь звенят разве что деньги. Вот в Лондоне у меня, миссис Белси…
— Просто Кики.
— А я Карлин. — Она приложила длинную ладонь к своему обнаженному горлу. — Мой лондонский дом такой живой, так и слышишь в нем шуршание юбок. Я уже по нему скучаю. Американские дома… — сказала она, вглядываясь в улицу справа, — словно бы не верят в возможность потерь, их неизбежность. Это, по-моему, очень грустно. Вы меня понимаете?
Кики невольно ощетинилась: всю свою жизнь она слушала, как ее страну поливают грязью, и в последние годы эта тема стала для нее больной. Когда английские друзья Говарда развалились после обеда в креслах и принялись ругать Америку, она вышла из комнаты.
— Что вы хотите сказать? Вам, должно быть, хотелось бы дом, у которого есть история.
— Ну, можно сказать и так.
Это еще больше задело Кики — она подумала, что разочаровала миссис Кипе или того хуже — сказала банальность, на которую и отвечать не стоит.
— Вы знаете, у этого дома она есть, миссис… Карлин. Правда, не очень приятная.
— Хм.
А вот это уже невежливо. Еще и глаза закрыла. Она просто груба. Или нет? Может, все дело в культурных различиях? Кики упрямо продолжала:
— Здесь жил пожилой господин, мистер Вайнгартен. Ему делали гемодиализ в клинике, где я работала, поэтому три-четыре раза в неделю за ним приезжали врачи.
И вот однажды они приехали и нашли в саду его обгорелый труп — это было ужасно. Видимо, у него была зажигалка в халате, он хотел закурить… лучше бы он этого не делал. В общем, на нем загорелась одежда, и он, должно быть, не смог потушить ее. Кошмар. Не знаю, зачем я вам рассказала, простите.
Кики лукавила. Она намеренно рассказала про Вайнгартена. Ей хотелось вывести эту женщину из равновесия.
— Ну что вы, — нетерпеливо сказала миссис Кипе, оставляя без внимания явную попытку выбить почву у себя из-под ног. Кики внезапно заметила, что у ее собеседницы трясется не только голова, но и левая рука. — Я знаю это от мужа. Ему рассказала соседка.
— А… Грустно, правда? Когда ты совсем один.
На это миссис Кипе отреагировала немедленно — ее лицо исказилось и сморщилось, как у ребенка при виде икры или вина. Она осклабилась, кожа на скулах натянулась. Жуткое зрелище — Кики даже заподозрила припадок, но лицо женщины внезапно разгладилось.
— Для меня это была бы пытка, — с чувством сказала миссис Кипе. Она снова схватила Кики за запястье, на сей раз обеими руками. Темные морщинистые ладони напомнили Кики ее мать. Какие же они хрупкие: отдерни руку — и рассыплются. Кики стало ужасно стыдно.
— Я бы тоже не хотела жить одна, — сказала она, не успев взвесить, верно ли это в отношении нее нынешней. — Но в Веллингтоне вам понравится. Веллингтонцы искренне заботятся друг о друге, чувство локтя здесь очень развито. Почти как во Флориде.
— Но когда нас везли по городу, я видела стольких бедняг без крыши над головой!
Кики достаточно прожила в Веллингтоне, чтобы не доверять людям, обличающим язвы общества с таким
простодушием, словно кроме них этих язв никто не заметил.
— Ну, этот вопрос решается, — бесстрастно сказала она. — В последнее время иммигрантов прибавилось — здесь много гаитян, мексиканцев и просто тех, кому некуда идти. Зимой, когда открываются приюты, дело обстоит не так уж плохо. Хотя проблемы все равно есть… Знаете, мы очень благодарны вам за то, что вы приютили у себя Джерома. Вы так добры — у него ведь были сложности с жильем. Жаль, что все пошло наперекосяк из-за…
— Мне понравились слова из одного стихотворения: Надежный наш приют — друг в друге. По-моему, лучше не скажешь. Правда, замечательно?
Кики, которую прервали на середине речи, так и застыла с открытым ртом.
— Это же… кто это сказал? [14]
— Я и сама не знаю. Это Монти у нас эрудит. А я умом не блещу, имена запоминаю плохо. Этот стих я нашла в газете. А вы интеллектуалка?
Возможно, это был самый главный вопрос, который Кики в Веллингтоне всерьез никогда не задавали.
— Нет, не совсем… то есть совсем нет.
— Вот и я нет. Но я люблю стихи. Люблю в них то, что я сама не сказала и не смогу сказать. Нам ведь не все доступно?
Кики засомневалась, не нужно ли ей ответить что - нибудь, но через миг стало ясно, что вопрос риторический.
— А в стихах оно становится доступным. Я долгое время не читала поэзию, меня больше привлекали биографии, но в прошлом году я наткнулась на стихи, и теперь меня от них не оторвешь.
— Завидую вам, у меня со чтением не сложилось. Когда-то я все читала Анджелу{9} — вам не попадались ее автобиографии? Я всегда ее очень…
Кики умолкла. Ее отвлекло то же, что и миссис Кипе: мимо калитки прошли пять полуголых белых девчонок подросткового возраста, со скатанными полотенцами под мышкой и мокрыми, слипшимися в жгуты волосами, напоминавшими змеиную голову Медузы. Все они говорили одновременно.
— Надежный наш приют — друг в друге, — повторила миссис Кипе, когда их щебетание стихло. — Монтегю говорит, что поэзия — первый признак истинно культурных людей. Он всегда говорит потрясающие вещи.
Кики, ничего потрясающего тут не видевшая, промолчала.
— Например, когда я зачитала ему эту фразу, эти слова из стихотворения…
— Строчку.
— Строчку, да. Так вот, когда я ее зачитала, он сказал: прекрасно, но это лишь одна чаша весов. А на другую надо положить L'enfer, e'est les autres{10} и посмотреть, что в мире перевесит. — Она рассмеялась долгим смехом, веселым и не в пример ее голосу молодым. Кики беспомощно улыбнулась — она не знала французского.
