Дмитрий Глуховский - Рассказы о Родине
— Да нет, ничего я не хочу, — устало поморщился второй. — Просто чертов кондиционер неправильно был выставлен, всю ночь как под ледяным душем, горло дико болит…
— Ты хочешь сказать, что нырять мы не будем, — определил первый. — И чего мы сюда девять часов летели? Позагорать и на Красной Поляне можно было отлично. В Тыву бы еще съездил, — он возмущенно фыркнул.
— Расхотелось нырять, — согласился наконец второй.
— Да мы ведь столько собирались! Ты же сам мне говорил — барракуды, акулы тигровые. Гигантские скаты! После антикризисного собрания тогда, помнишь? Я тут график весь перелопатил, а ты мне…
— Ну прости. Я просто расслабиться не могу, все про это думаю. Как лучше обставить, — вздохнул второй.
— А что тебе-то про это думать? Есть специально обученные люди. Славику скажешь, он все сделает. Давай, что ты как это самое? Искупаемся, голову проветрим немного, все у тебя сразу прояснится. Я тут такое видео смотрел, про гигантских морских черепах…
— Хочется, чтобы красиво все было, — раздумчиво почесал нос второй.
— А я про что? Там знаешь, какая красота? И эти… как лобстеры по-русски будут?
— Да я это о своем, — нахмурился второй. — Идея нужна, понимаешь? Или слоган. Такой слоган, чтобы больше никто вопросов никогда не задавал: ни зачем, ни почему. Ни «Кто виноват?», ни «Что делать?».
— Это называется национальной идеей, — ухмыльнулся первый. — Этот «слоган», — он взял слово в издевательские кавычки, — мы уже семнадцать лет ищем.
— «Русский ренессанс» думал, но чувствую — Рублевкой слишком отдает. Самой такой сивушной Рублевкой, со всеми мещанскими вензелечками… Наездился мимо них, подцепил все-таки, — поделился второй. — Потом еще «Возвращение сверхдержавы» было. Идея простая: во-первых, «возвращение» — слово правильное, архетипическое такое. Ну и понятно, куда возвращаться — на международную арену. С гордо поднятой головой.
— «Возвращение короля», — подсказал первый. — Кино такое было. Или «Снова на арене», — иезуитски улыбнулся он.
— А ты вообще почему так настаиваешь на том, чтобы мы нырять пошли? — подозрительно спросил второй.
— Да ты что вообще? — всплеснул руками первый. — Я поплавать просто… Со скатами там… Дельфины еще дикие тут… От отпуска уже всего-то осталось!
Второй молчал. Обстановка на верхней палубе начинала накаляться, казалось, что скоро вскипит бассейн с соленой океанской водой; и даже безгласный француз что-то почуял: сделал музыку потише и повлек свою спутницу в каюту.
— А что, здесь правда система ПВО установлена? Я слышал, он «Пэтриоты» заказал? — оглядывая горделивый стан мегаяхты, первый попытался перевести разговор в игривое мужское русло.
— И корпус весь бронировал, — сдержанно отозвался второй. — Двести миллионов. Старую ребятам скинул. Ума не приложу, что они с таким богатством будут делать.
— Жируют, — неодобрительно откликнулся первый.
— Уже нет, — пожал плечами второй. — Больше никто не жирует. Даже жалко ребят, такие все бледные ходят.
— Что, опять пошлины снизишь? — приподнял бровь первый.
— Не знаю даже. Бюджет трещит. И ребят жалко, и вернуться хочется красиво. Хотя… Дай подумать. Бюджет трещит, шахтеры касками стучат, учителя бастуют, и тут…
— Только без чрезвычайки, — попросил первый.
— Да зачем она? Не нужна никакая чрезвычайка. И так все пройдет. По старой памяти.
— А я тебе кресло нагрею, — вздохнул первый.
— Да ладно, что ты? Мы же так и договаривались с самого начала, мол, если что, если рука дрогнет, я рядом.
— Ну да, — без энтузиазма согласился первый. — Пойдем, может, поныряем?
— И вот тут… Как подлинный гарант! «Возвращение стабильности»? А, черт с ним! Давай искупнемся. Вдруг и вправду там что прочистится?
— Отлично! — первый радостно потер руки. — Может быть, даже подстрелим кого-нибудь!
— Раньше погружались? — строго спросил плечистый инструктор по дайвингу, больше похожий на военного диверсанта в самоволке.
— Да, — сухо подтвердил второй.
— Нет, — предвкушающе покрутил головой первый.
— Тут ничего сложного, — сказал гид. — Я сам вас обучу и за вами в воде буду присматривать. Но вы на будущее учтите, что ныряют всегда тандемом. Всегда с напарником. Между напарниками должно быть полнейшее взаимное доверие.
— Мало ли что под водой приключится, — кивнул первый.
Внимательно посмотрев на него, инструктор продолжил — медленно и раздельно:
— Бывает всякое. Декомпрессия и потеря сознания. Нападение акулы. Разрыв или отсоединение шланга. Это значит — надо постоянно внимательно следить за вашим напарником.
— С курса может сбиться, — предложил свой вариант второй.
— Что? Да. Есть и такая опасность. В панике на глубине случается, что люди даже путают верх и низ, не говоря уже об остальных направлениях. Если что-то произойдет — запомните: главное, ни в коем случае не всплывать наверх слишком быстро. Крошечные пузырьки воздуха, которые на глубине сжаты из-за высокого давления, могут резко расшириться и повредить сосуды, кости, нервные ткани. Короче говоря — от слишком быстрого подъема может просто разорвать мозг.
— Знаем, — кивнул второй.
— Отлично. Тогда короткая тренировка в бассейне и поплыли!
Солидная моторка, обшитая полированными досками, с урчанием отошла от борта яхты и полетела к рифам. Винт разрубал воду, и от кормы расходились два пенных гребня — будто края ткани, по которой застежкой-молнией неслась лодка, расстегивая океан.
У руля, как и обычно, стоял второй.
Соленые брызги окропляли его непроницаемые очки, но он даже и не думал прятаться за ветровое стекло. Он окончательно решился и теперь на полных парах несся навстречу судьбе.
Остановились неподалеку от кораллового кольца. Натянули синие гидрокостюмы, навесили ярмо свинцовых грузов, пристегнули акваланги. Закусили патрубки дыхательных шлангов и шагнули в пучину.
Если бы не далекий гул тычущихся в отмели атомных подводных ракетоносцев — главком выслуживался — можно было бы подумать, что они находятся в одной из лучших серий эпопеи Кусто. Но и о навязчивом сопровождении удалось позабыть, для этого достаточно было опуститься на каких-то десять метров.
Кораллы, у поверхности покалеченные туристами, здесь разрастались в причудливый ажурный лес, расцветали небесно-голубым, а рядом вдруг белели слоновой костью. Шеренгой ползли прямо на людей большие треугольные рыбы, раскрашенные под Зверева, вились вкруг выморочных подводных деревьев огромные змеи, и тучи черной с фиолетовым мелюзги то ползли за аквалангистами, то рассеивались вмиг, чтобы тут же снова собраться.
Двинулись еще глубже, уже не помня вообще ни о чем другом, оставив на борту лодки и склоки, и обиды, и подозрения. Свет ослаб и цвета потускнели, зато из-под камней тут выглядывали твари действительно поразительные. На бреющем полете проследовал мимо неимоверной величины скат, словно сбитый американский B-52, выплыла откуда-то из-за спины гигантская реликтовая черепаха, уставилась в упор и штопором ушла вниз.
Дна видно не было.
Первый, наметив себе цель, потянул из кобуры гарпун. Второй на всякий случай последовал его примеру.
И тут синяя мгла перед ними разом сгустилась, выталкивая из себя чудовищную тень. Туша размером с два столкнувшихся маршрутных такси, обманчивая леность движений, туповато и мертво поблескивающие глаза, будто крышки консервных банок. Акула!
Гид рванул вперед, вспоминая морпеховскую выучку, обернулся на миг к остальным, приказал — убирайтесь! И сам заслонил обоих от твари своим телом. Первый дернулся было вверх, но повторил инструкцию, умерил дыхание, стал поворачиваться ко второму, и ненароком зацепил гарпуном за карабин. Попытался высвободить, потащил на себя, а тот сработал… Стрела чиркнула в сантиметре от лица и как бритва рассекла второму воздушный шланг.
Тот взорвался пузырями, забарахтался, потом собрался и заторопился вверх — к воздуху, солнцу, к мучительной гибели от декомпрессии. Но что-то держало его за ногу. Все же заговор?! Второй лягнул вслепую — тиски не разжимались… Дыхание кончалось. И вдруг в пустоте перед ним возник его напарник.
Оторвал от себя струящийся кислородом патрубок и протянул ему.
Вверх поднимались медленно, с остановками.
Дышали по очереди.
Гид так и не всплыл.
— Герой. Назовем в его честь улицу? — спросил второй.
— Давай лучше авианосец, — предложил первый.
— Тогда уж подводную лодку, — возразил второй. — Нет, я серьезно, авианосцы все расписаны на двадцать лет вперед, там очередь как на канонизацию.
Помолчали.
— А я ведь думал, мне все, конец. Ты когда меня за ногу схватил, — признался второй.
