Нора Шарифф - Тайны Норы
— Прошу прощения, если чем-то обидел вас.
— Все в порядке, не беспокойтесь.
— Что вы делаете здесь с самого утра?
— Ждет Шпеита, — ответил вместо меня Реда.
— И он заставляет вас так долго ждать!
— Да, она ждет его с позавчерашнего дня!
— Быть того не может. Немедленно свяжитесь с ним и скажите, что я хочу с ним поговорить!
Через две минуты передо мной появился мсье Шпе-ит. Краснея от смущения, он повторял раз за разом:
— Я не знал, что вы кузина господина депутата.
Я посмотрела на депутата, и тот беззаботно подмигнул мне. Однако я не знала, что этот человек может потребовать от меня взамен, поэтому решила сразу расставить все точки над «i»:
— Мы с ним не родственники. Я пришла, чтобы с вами поговорить.
Шпеит переводил взгляд с меня на депутата, ничего не понимая. Я продолжила:
— Но даже если я не являюсь родственницей ни одного из ваших почетных гостей, все равно не заслуживаю такого отношения. Я жду вас уже три дня, мсье Шпеит.
— Вот как? И зачем же?
— Я ищу работу.
— В какой сфере? Вопрос меня обескуражил.
— Возможно, в сфере питания, — не очень уверенно ответила я.
— И опыт работы имеется?
— Нет, но я быстро обучаюсь.
— Вы еще так молоды. Боюсь, что работа будет слишком трудна для вас.
— Позвольте мне попробовать. Уверена, все у меня получится.
— Мне необходимо подумать. Вам позвонят и сообщат о решении.
— Вы не заставите ждать слишком долго?
— Обещаю, что ответ вы получите быстро.
Я ушла с сомнением, позвонит ли он. Но неделю спустя мне позвонил мужчина.
— Это вы та самая Нора, которая прождала три дня в холле отеля?
— Информация у вас поставлена хорошо. В трубке послышался смех.
— Вы должны приступить к работе в субботу в час дня. Но сначала зайдите в мой кабинет, чтобы оформить необходимые формальности.
— Хорошо, а с кем я разговариваю?
— С директором ресторана.
— Мсье Шпеит, это вы?
— Нет, мсье Шпеит — это управляющий отеля «Хилтон».
— Вы хотите сказать, что…
— Да. Вы взяли слишком высокую планку, когда требовали с ним встречи.
— О боже мой! Я не знала, — проговорила я, стыдясь своего поступка.
— Все в порядке. Ему впервые пришлось столкнуться с такой целеустремленной особой.
— Он, должно быть, принял меня за идиотку. Директор ресторана снова рассмеялся. Положив трубку, я огласила весь дом криком ликования.
В субботу я вошла в кабинет директора ресторана. Настоящего на этот раз. Он встретил меня с улыбкой.
— В следующий раз, заканчивая говорить по телефону, убедитесь, что трубка положена правильно.
— В смысле?
— От вашего крика у меня до сих пор звенит в ушах. Вы кричали так, словно выиграли миллион в телеигре.
Я покраснела от стыда, но главное — я получила работу, которую желала.
Отель располагался на окраине, поэтому добираться до него нужно было целый час на автобусе, идущем из центра города. Довольно часто работа заканчивалась в полночь, и меня подвозили до дверей дома. Риск был большой. Засады террористов росли, как грибы после дождя, и я очень рисковала: меня могли похитить и увезти в горы. Мужчины из нашего квартала, в большинстве своем военные, считали, что я каждый день направляюсь прямо в волчью пасть. Мать постоянно нервничала и обеспокоенно дышала, когда я возвращалась чуть позже. В такие дни я находила ее в крайней степени волнения.
— Когда-нибудь ты меня убьешь, — говорила она вместо приветствия. — Ложилась бы лучше спать. А так ты ждешь меня и выдумываешь разные ужасы. Вполне естественно, ты начинаешь себя накручивать.
— То, что показывают в теленовостях, — это хроника, а не художественный вымысел.
— Не беспокойся, мама, ничего со мной не случится. Наш транспорт вполне безопасный, и я выхожу из него там, где постоянно дежурят жандармы.
Мои слова были малоубедительны для нее.
— Это ты так говоришь, — отвечала она.
— Мне необходимо выходить из дому. Я задыхаюсь здесь. Или ты думаешь, что постоянно сидеть дома и не заниматься ничем, кроме детей, — это нормальная жизнь?
— Я согласна с тобой, но все, что ты делаешь, очень опасно.
— Если бы мы остались во Франции, мы не оказались бы в такой ситуации, — парировала я, теряя терпение. — Теперь, когда ты замужем и с маленькими детьми на руках, мы не сможем уехать отсюда. Поэтому позволь мне жить так, как я хочу. Разреши мне работать!
— Конечно, доченька, ведь у меня нет другого выбора…
Подобные разговоры повторялись довольно часто. Я старалась успокоить мать, но она ничего не могла поделать с собой, постоянно находилась в состоянии стресса. Мне было очень жаль ее, но в восемнадцать лет, да еще и с таким характером, как мой, не могло быть и речи о том, чтобы похоронить себя в четырех стенах.
Мой темперамент оказался весьма кстати в завязывании знакомств с жандармами. Однажды днем, возвращаясь с работы, я шла мимо правительственного здания, когда один из постовых засвистел мне. Я продолжила свой путь, не обращая на него внимания. Тогда он крикнул:
— Эй ты, а ну повернись, когда с тобой разговаривают! Я развернулась и подошла к нему, трясясь от обиды.
— Вы не говорите, вы свистите! Даже если вы жандарм, у вас нет никакого права неуважительно относится ко мне. С девушками так себя не ведут.
Подошел их командир. Я рассказала ему обо всем, что произошло. Пристыженный жандарм не переставая извинялся. Несколько его сослуживцев сгрудились вокруг нас. Я продолжала:
— Я тяжело работаю, чтобы кормить семью. Встаю в три часа утра каждый день и тружусь до полуночи. А вы проявляете ко мне такое неуважение!
Я гордилась собой: дрожала от волнения, но не могла позволить кому-то сесть мне на голову. Тем более, каким-то мужчинам. На следующее утро, как обычно, ожидая автобус, я вслушивалась в топот марширующей караульной смены. Было полпятого утра, и густой туман мешал различать людей и предметы далее пяти метров. Военные остановились рядом и отдали мне честь. Я покраснела от удовольствия.
Должна признать, что профессию военного отдыхом назвать трудно. Однажды вечером, когда автобус двигался к конечной точке своего маршрута и осталось доставить нового повара и меня, водитель отказался ехать в квартал, где жил мой новый коллега. Парень умолял его, пока тот не сдался. Он сильно рисковал, ведь среди его пассажиров была девушка. Он гнал по темным улицам, не сбавляя скорости даже на поворотах. Мы сидели на сиденьях молча: страх сковал наши языки. В конце дороги мы заметили караульный фонарь, а возле него жандарма со странным выражением на лице. Коллега сошел, и водитель перекинулся парой слов с жандармом.
— Что ты тут делаешь один?
В руке жандарм сжимал бутылку вина. Он был пьян.
— Я несу службу, — ответил он заплетающимся языком.
— А почему ты тогда пьешь?
— Чтобы не видеть, как приближается смерть. Поезжай, брат мой. Поезжай, но только не останавливайся. Комментарии здесь излишни.
* * *Атмосфера жестокости в стране накалялась, но, несмотря на это, мать с Хусейном соблюдали месяц Рамадан. В течение девятого месяца по исламскому календарю верующие воздерживаются от еды в светлое время суток. Пост позволяет мусульманам приблизиться к Богу и примириться с собой и своими близкими. Что касается меня, я обожала дух праздника, который продолжался целый месяц. Даже если было много работы, мы с радостью помогали друг другу. Перед заходом солнца по радио и телевизору передавали молитву, сообщавшую о начале времени приема пищи. В течение нескольких часов мы ели питательную ночную пищу, а потом пили чай и слушали музыку до самого утра.
В тот вечер мы отмечали Рамадан у соседки, которая для такого случая достала самую лучшую скатерть и посуду. Рассевшись за сервированным столом, мы, умирая от голода, нетерпеливо ожидали конца молитвы. Но как только произнесли «аминь», сильный взрыв встряхнул пол помещения, жалобно задрожали стекла.
Выглянув на улицу, мы увидели, что бомба стерла с лица земли многоэтажный дом в соседнем квартале. Вот такой получился Рамадан. Аппетит, да и праздник в целом, были испорчены. Звук взрыва еще долго звенел в наших ушах.
Сколько семей погибло в тот вечер под завалами? Сколько детей? Как объяснить чудовищность этих убийств во время Рамадана, месяца для мира и совершения религиозных обрядов. Отчего в человеческой расе столько ненависти?
* * *Ресторан гостиницы был огромен: он мог принять двести или даже триста посетителей одновременно. И всех их надо было обслужить. Приходилось выполнять все их прихоти. Напряжение зашкаливало. Времени на отдых не оставалось. Работа требовала немало усилий, а рабочий день часто удлинялся. Как правило, смена длилась от шести утра до полуночи. Случалось, я засыпала на ходу.
