Энтони Капелла - Брачный офицер
— Гм! — Эрик задвинул ящик стола. — Что ж, это легко проверить. Пошли!
Джеймс проследовал за американцем через несколько кабинетов, — причем в каждом царила та же деловая суета, что и в первом, — пока они не оказались в огромном зале, где в прежние времена, вероятно, проходили дворцовые балы. В центре огромного зала располагалась огромная же картотека, высотой примерно в восемь футов, вокруг которой вились, точно пчелы вокруг улья, многочисленные секретарши.
— Вот это да! — с завистью воскликнул Джеймс.
— А! Это не наше. Наследие немецкого консульства. Надо отдать должное фрицам. Безукоризненное делопроизводство. — Тут как раз Винченцо вынул ящик справа. — Ну, вот вам.
И протянул Джеймсу папку.
Сверху находилось адресованное германскому консулу письмо на итальянском языке от некого Dottore Скотерры. Джеймс быстро пробежал его глазами. Доктор Скотерра писал, что желает предложить свои услуги в качестве информанта.
Он давал понять, что платы за услуги не ожидает; напротив, даже если бы господин Гитлер пожелал оплатить его услуги, доктор Скотерра вынужден был бы отказаться, поскольку фигурирование денежных средств, пусть даже с самыми невинными намерениями, могло бы внушить недоверие к его информации тем, кому она будет сообщена. Доктор Скотерра руководствуется исключительно стремлением к справедливости и верности закону, служению которому он посвятил свою жизнь и деятельность, а также своим восхищением перед германской нацией, не говоря уже о жгучем желании стать свидетелем, как все эти мерзавцы социалисты, наживавшиеся в годы безволия и коррупции, будут призваны к ответу. Далее следовал длинный список имен, многие из которых уже были знакомы и самому Джеймсу из его беседы с доктором Скотеррой, правда, в данном случае из фанатиков-коммунистов они превратились в фанатиков-фашистов. Письмо завершалось надеждой, что немецкая сторона смогла бы в дальнейшем опросить его где-нибудь в тихом местечке, скажем, в каком-нибудь баре.
— Вот сукин сын! — с сердцем вырвалось у Джеймса. — Хотел нас использовать для решения своих проблем. Даже выставил меня на марсалу.
— Это такая штука, куда бармен плюхает яйцо?
Джеймс кивнул:
— Понимаете, тогда мне показалось, что он крайне голоден. Пожалуй, вчера он поел впервые за целую неделю.
Эрик Винченцо расхохотался:
— Получается, вы — fottuto, как выражаются в здешних местах. Это значит…
— Я знаю, что это значит, — сухо оборвал его Джеймс. — Мудак. Распиздяй.
— Выходит, вы говорите по-итальянски? — Эрик с любопытством посмотрел на Джеймса. — Я заметил, что письмо не вызвало у вас затруднений.
— А вы говорите?
— Учу, но дело движется медленно.
— С вашим-то именем?
— Я итальянец в третьем поколении. Родители хотели, чтоб я стал настоящим америкашкой, поэтому дома по-итальянски совсем не говорили. Но это не помешало властям, едва разразилась война, шесть месяцев продержать их за решеткой как граждан враждебного государства. — Он передал Джеймсу папку. — Ну что, по рукам?
— В каком смысле?
— В общем, сдается мне, что хоть помыслы вашего информанта и далеки от благородства, все же он может быть весьма полезен. Надо бы провентилировать это дело с нашим начальством, но, по-моему, совместные действия пойдут и нам, и вам на пользу.
Оба начальника одобрили идею совместной операции против черного рынка, но при условии, если руководство возьмет на себя одна из сторон. Забавно, что американский начальник, видимо, считал, что это дело англичан, в то время как майор Хеткот категорически придерживался мнения, что задача больше подходит американцам. После некоторых взаимных препирательств было решено, что до поры до времени Джеймс с Эриком будут отчитываться перед майором Хеткотом.
Операция началась на рассвете следующего утра и состояла из двух этапов. Итальянские carabinieri, предводимые Карло и Энрико, получили задание захватить участников черного рынка на Виа Форчелла. К большому удивлению Джеймса, Карло и Энрико восприняли свою миссию с большим энтузиазмом, вырядившись по этому случаю, точно статисты из фильма про Аль Капоне: канотье, яркие пиджаки, галстук-бабочка и короткие гетры. Непонятно откуда, кроме того, они извлекли также груду автоматов зловещего вида. Оставалось лишь надеяться, что с оружием они будут обходиться осмотрительней, нежели их киноидолы, — хотя, глядя, как грозно итальянцы потрясают автоматами, Джеймс чуть было в этом не засомневался. И еще Джеймсу с Эриком было поручено обыскать помещения аптекаря.
Постучав в дом к сеньору Дзагарелла, они застали его за завтраком. Известие об обыске в его доме на предмет изъятия пенициллина хозяин воспринял с невозмутимостью.
— Валяйте! — повел он плечами. — Ничего вы тут не найдете.
Искали целый час. В квартире не только не оказалось пенициллина, здесь вообще не обнаружилось ни намека на контрабанду. С упавшим сердцем Джеймс осознал: их здесь ждали. Наконец в мусорном ведре под раковиной Джеймсу попалась одна пустая пенициллиновая ампула. Он показал ее Дзагарелле, но тот и бровью не повел.
— Придется вам пройти с нами, — сказал Джеймс, с трудом сдерживая ликование.
— Куда?
— Сначала в «Подджо Реале». — Так называлась городская тюрьма. — Вас продержат там, пока будет проводиться расследование.
— Друг мой, — благодушно сказал Дзагарелла, — если вас удручает жизнь в Неаполе, я могу поспособствовать, чтоб вас перевели.
— Напротив, — сказал Джеймс, — жизнь в Неаполе, на мой взгляд, начинает налаживаться.
Аптекарь пожал плечами и протянул руки. Джеймс защелкнул наручники.
— Если угодно, сажайте меня в «Подджо Реале», но, уверяю вас, завтра вы меня там уже не застанете.
Словом, появился отличный повод отметить в «Зи Терезе» первый успех сотрудничества.
— Скажи, Джеймс, что будешь делать, когда война кончится? — спросил Эрик, когда они уже приканчивали бутылку вина.
— Особенно не думал, — повел плечами Джеймс. — Наверно, продолжу учиться в университете. Нам обещали, что после войны можно будет получить диплом. А ты?
— Хочу стать джазовым музыкантом. Или шпионом. Я еще не решил.
— Серьезно? — И то и другое показалось Джеймсу мальчишеством. — Чтобы стать шпионом, нужно ведь специальное образование. Да и музыкантом-профессионалом просто так не станешь.
— Самое главное на что-нибудь решиться. Дальнейшее зависит только от тебя, — махнул рукой Эрик.
— Ты так думаешь?
— Конечно. Пойми, после войны все изменится. Откроется куча возможностей.
— По мне бы лучше, чтоб все встало на прежние места.
— Приезжай к нам в Америку, — тряхнул головой Эрик. — В Америке незачем учиться в университете. У нас можно и так кем хочешь сделаться.
— Что ж, спасибо за информацию. Хотя не думаю, что готов сменить гражданство.
Эрик рассмеялся, подлил еще вина. Бутылка была уже почти пуста. Он чисто символически вытряхнул из нее последние капли.
— Сейчас допьем и коктейль попробуем, — объявил он. — Они тут варганят вполне приличного «Тома Коллинза».
— Что это, «Том Коллинз»?
Эрик снова рассмеялся, хотя Джеймс не думал шутить. Внезапно Эрик спросил серьезно:
— Девушка у тебя есть?
— Ну да, — машинально ответил Джеймс. — В смысле, дома.
— Как зовут?
— Джейн. Джейн Эллис.
— Красиво, — одобрительно сказал Эрик. — Хорошенькая?
— Вроде бы, да.
— Черт! Мне бы хорошенькую! — сказал Эрик. — Уж с месяц ни одной хорошенькой.
— Целый месяц? — произнес Джеймс автоматически. — Надо же!
— Итальяночку бы мне в самый раз. Хотя, если язык не знаешь, никакого толку. — Эрик поднял стакан. — За союз и сотрудничество, за начало нашей дружбы и за Джейн!
Джеймс поднял свой:
— Per cent' anni, как говорят итальянцы!
Он презирал себя, что в разговоре снова возродилась легенда о несуществующей невесте. Но если работа его чему и научила — то тому, что раз уж начал врать, останавливаться уже нельзя.
А, пусть! Здесь, в «Зи Терезе», греясь в теплых лучах Эрикова оптимизма, окрыленный удачей операции против черного рынка, Джеймс с изумлением открыл, что боль измены, изводившая его столько времени, уже не так его тяготит и что он почти готов представить себе свое будущее, где присутствие Джейн вовсе необязательно.
Когда они подходили к стойке, чтобы заказать себе коктейль, Джеймс заметил знакомую физиономию. «Слон» Джеффрис в одиночестве трудился над тарелкой с внушительным количеством морских ежей.
— А, это ты, — отозвался мрачновато на приветствие Джеффрис.
— И как деликатес? — осведомился Джеймс.
— Так себе, — кивнул Джеффрис на блюдо перед собой. — Элена заставляет. Считается, что здорово возбуждает.
