Энтони Капелла - Брачный офицер
— Что ж, Dottore, — сказал Джеймс, откладывая ручку и делая знак бармену подать счет, — информация весьма полезная. Но я убежден, вас уже заждались клиенты.
— Да, разумеется, — сказал адвокат без особого энтузиазма. И вдруг просиял: — Совсем позабыл… есть еще кое-что!
— Да? Что же?
Адвокат повернулся боком, подался вперед и заговорщически зашептал в уху Джеймсу:
— Немецкая танковая дивизия скрывается в недрах Везувия.
В голове у Джеймса мелькнуло, что кто-то в последнее время уже упоминал при нем про немецкие танки, но он никак не мог припомнить, кто именно.
— У вас есть доказательства?
— Мне это известно из весьма достоверного источника, который проверен мною не раз.
Джеймс приготовился записывать.
— Какого именно? — спросил он с занесенной над блокнотом ручкой.
— Они собираются атаковать вас с тыла. Они понимают, что их ждет смерть, но для них это дело чести, они готовы умереть за своего фюрера.
И тут Джеймс вспомнил: это Джексон настоятельно советовал ему не слушать всякие небылицы насчет укрывшейся в пещерах Везувия немецкой бронетанковой дивизии.
— Боюсь, вас неверно информировали, — сказал Джеймс. — Этот слух проверялся, он ложный.
Доктор Скотерра с тоской кинул взгляд на бутылки за стойкой бара.
— Правда, есть еще один вопрос… — начал Джеймс.
Доктор Скотерра оживился:
— Какой же?
— Торговля пенициллином на черном рынке. Не знаете, кто за всем этим стоит?
— Разумеется, знаю! — со смешком отозвался Скотерра. — Это все знают.
— Кто же? — спросил Джеймс, кивнув бармену, чтоб подал еще пару стаканов марсалы с яйцом.
— Аптекарь Дзагарелла. Он занимается этим с легкой руки самого Вито Дженовезе.
— Вы повторите это в суде?
Доктор Скотерра заволновался:
— Если я ввяжусь во что-либо подобное, меня пристрелят раньше, чем я появлюсь в зале суда.
— Хорошо, где можно найти аптекаря Дзагареллу?
— Не собираетесь же вы и в самом деле его арестовывать? — Доктор Скотерра так сильно взволновался, что вскочил с места, несмотря на то, что бармен еще не успел налить ему марсалы. — Я не подозревал, что вы готовы на столь резкие меры. Право же, как адвокат, я должен вас от этого предостеречь.
— Но этот тип проходимец, ведь так?
Их взгляды встретились, но взаимопонимания не возникло.
— Обещайте, по крайней мере, что мое имя не будет упомянуто, — бросил доктор Скотерра, скользнув пальцами к пуговицам пиджака.
— Раз вы не готовы давать показания, это будет вовсе несложно.
— Вы считаете меня трусом?
— Я считаю, что торговлю пенициллином надо прекратить. Подобное воровство угрожает жизням наших солдат.
Доктор Скотерра вздохнул:
— Поживете в Неаполе подольше, сами поймете. Чтобы в этом городе выжить, необходимо быть furbo, изворотливым. Иначе у нас никак нельзя.
Доктор Скотерра поспешно удалился, а Джеймс махнул бармену принести счет.
— Dueccento lire, — бесстрастно произнес бармен, кладя чек на блюдце.
Джеймс оторопело уставился на него. Двести лир? Это немыслимо!
— È troppo.[35]
Бармен дернул плечом. Яйца обходятся весьма недешево.
— Momento. — Метр Анджело торопливо пробирался между столиков с услужливой улыбкой. — Прошу вас! Сегодня угощает заведение.
— Я заплачу, — упрямо сказал Джеймс. — К тому же мне нужен счет.
Анджело вздохнул. Вынув из-за уха карандаш, он принялся на салфетке производить какие-то подсчеты. Это длилось довольно долго и, судя по всему, с использованием нескольких сложных уравнений со всевозможными скобками, вычислением процентов и переводами из одной валюты в другую. Наконец Анджело воскликнул «Ага!» и победно отвесил бармену подзатыльник:
— Attenzione, cretino![36] Ты все не так сложил!
Истинная сумма, заверил он Джеймса с виноватой улыбкой, составляет на самом деле сорок пять лир.
Джеймс протянул банкноту в пятьдесят лир.
— Сдачу, пожалуйста, оставьте себе.
— Вы очень любезны!
Анджело выждал немного, потом сказал:
— Чисто случайно слышал ваш недавний разговор.
— Неужели? С дальнего конца ресторана?
— У меня очень острый слух. Мне не следовало бы этого говорить, но доктор Скотерра в одном, по крайней мере, прав. Приниматься за черный рынок — дело весьма хлопотливое, можно нажить себе немало врагов.
Джеймс отметил про себя это «по крайней мере».
— Я готов пойти на этот риск.
Анджело смолчал. Кивнул.
— В таком случае, можно дать вам один совет?
— Чего уж ждать от вашего заведения, как не совета, — сухо сказал Джеймс.
— Если дело упрется в такую штуку, как camorra,[37] прикиньте хорошенько, не подключить ли вам ваших союзников.
— Это еще зачем?
Вместо ответа Анджело лишь повел плечами.
Когда Джеймс вернулся в Палаццо Сатриано, решение в нем уже созрело. Очевидно, что Джексон позволил себе пустить все на самотек, Джеймс же не видел оснований поступать подобным образом.
— Надо нагрянуть с визитом к аптекарю Дзагарелле, — сказал он Карло и Энрико. — У меня есть основания полагать, что он связан с черной торговлей пенициллином.
Зевнув, Карло почесал в затылке:
— Ясное дело, связан. Он этим заправляет.
— Тогда почему его не посадили?
— Нас всего трое, — поведя плечами, сказал Карло. — А для схватки с camorra понадобится целая армия.
Чем дальше, тем все определенней совет Анджело насчет американцев представлялся Джеймсу резонным.
— Вероятно, Карло, — холодно заметил он, — вы упустили из виду, что как раз армия у нас и имеется.
Он спустился вниз и стукнул в одно из окон, выходящих в центральный двор. Джексон оказался прав: атмосфера у янки впечатляла. По-деловому хлопали двери, приоткрывая один за другим бурлящие деятельностью кабинеты. Посыльные с кипами бумаг сновали взад и вперед; старательные стенографистки впивались в пишущие машинки; военные в оливково-зеленой форме коротко отдавали друг другу приказы. Джеймсу даже стало немного стыдно за относительную летаргию у себя наверху. Неприкрытое равнодушие Энрико и Карло — Джеймс по-прежнему не мог взять в толк, чем, собственно, они занимаются целый день, — совершенно не вязалось со здешней обстановкой.
К окну никто не подошел, тогда Джеймс вошел в помещение, по виду напоминавшее главную канцелярию, ожидая, что кто-нибудь обратит на него внимание. Не дождавшись, он остановил проходившего мимо ординарца и спросил, нельзя ли увидеть кого-нибудь из начальства.
— Вам назначено? — бросил ординарец.
— Нет, я…
— Сейчас книгу принесу.
Ординарец сорвался с места.
Джеймс отметил про себя, что надо бы как можно скорее завести и в Службе контрразведки регистрационную книгу.
— Эй! — послышалось за его спиной.
Джеймс обернулся. Возглас исходил от молодого, примерно одних с ним лет, парня, сидевшего за письменным столом. Тот был в очках в стальной оправе, скрепленной в одном месте медной проволокой. Было очевидно, что он высокий и долговязый; это подтвердилось, когда парень встал. Американец протянул руку, Джеймс козырнул. Американец рассмеялся и тоже отдал честь.
— Эрик Винченцо! Вы, я вижу, новенький в Службе безопасности? — Парень указал Джеймсу на стул в углу. — В чем проблема?
И снова сел, закинув одну ногу на стол. За его спиной на полке лежал кларнет. Вот он, заключил Джеймс, ежедневный возбудитель гремящей сверху по ночам и не дающей спать джазовой какофонии.
Прочитав выражение лица Джеймса, Винченцо заметно встревожился:
— Может, вы жаловаться пришли? Что я соседям спать не даю?
Джеймс заверил парня, что пришел не за этим. Уведомил, что хочет нагрянуть с обыском к аптекарю.
Американец задумчиво поскреб подбородок.
— Так вы предлагаете совместную операцию? Что ж, прежде всего надо проверить этого вашего информанта. Давайте-ка взглянем. — Он взялся за один из картотечных ящиков, тот легко выехал на своих полозках, и пробежал пальцами по карточкам. — Не тот ли это доктор Скотерра, который был секретарем местной фашистской партии?
— Как-то не похоже.
— Гм! — Эрик задвинул ящик стола. — Что ж, это легко проверить. Пошли!
Джеймс проследовал за американцем через несколько кабинетов, — причем в каждом царила та же деловая суета, что и в первом, — пока они не оказались в огромном зале, где в прежние времена, вероятно, проходили дворцовые балы. В центре огромного зала располагалась огромная же картотека, высотой примерно в восемь футов, вокруг которой вились, точно пчелы вокруг улья, многочисленные секретарши.
— Вот это да! — с завистью воскликнул Джеймс.
— А! Это не наше. Наследие немецкого консульства. Надо отдать должное фрицам. Безукоризненное делопроизводство. — Тут как раз Винченцо вынул ящик справа. — Ну, вот вам.
