Юрий Хвалев - Автопортрет Буиёна
— Как видите, упорхнула через чёрный ход.
— У вас с ней серьёзно?
— Что именно?
— Ну, это…
Гулиён показал пальцем на измятую постель.
— Ну, нет. Это всего лишь мимолётное увлечение. Мы просто друзья. Потом вы же знаете, я смертельно болен.
— Первый раз об этом слышу.
— Странно. По-моему, весь город знает.
— Буиён, понимаете, я люблю её. Если бы не она, то я не стал бы притворяться инвалидом.
— Так вы не инвалид?!
— Нет. Я хотел быть к ней ближе. Только и всего.
— Гулиён, когда вы так ходите. Шарк, да шарк. На вас жалко смотреть.
— Что же мне делать?
— Всё честно ей рассказать. Или. На худой конец поменяйте болезнь.
— Вы думаете, она оценит?
— Думаю, да. Возьмите за основу сердечную недостаточность.
Гулиён схватился за сердце и чувственно вздохнул.
— Ах…
— Очень хорошо.
Из деревянного корпуса часов донеслись лязгающие звуки, будто карябали металлом о металл. Затем раздался бой. Створки часов со щелчком распахнулись; из глубины отверстия выскочила кукушка.
— Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку.
— Вот те раз. Год молчала. К чему бы это?
Гулиён в ответ сердечно улыбнулся.
Войдя в здание, нотариус, естественно, из нотариальной конторы устремился к лестнице; на пути стоял лифтёр.
— Зачем же пешком? Сделайте одолжение, пройдите в лифт.
Лифтёр показал искусный реверанс.
— Не волнуйтесь, мне не трудно подняться самому.
Нотариус взирал на происходящее свысока.
— Но, я вас прошу, сядьте!
Реверансы лифтёра смахивали на танец гопака.
— Ну, хорошо. Только, пожалуйста, скорее.
Сдрейфить нотариусу не давала кожаная папка, которую он трепетно удерживал в руке, потому что в ней хранилось завещание Буиёна.
— Сию минуту…
Лифтёр перевёл малое колесо зубчатой передачи лебёдки в положение «вира помалу».
Войдя в лифт, нотариус наткнулся на сидящую в полумраке полную женщину.
— Здесь какая-то женщина сидит. По-моему, она спит.
От высокомерного тона нотариуса лифтёра передёрнуло.
— Тише вы. Это, по всей видимости, докторша. Наверно, забыла выйти. Посмотрите, если есть сумочка с красным крестом, то это точно она. Есть?
Глаза нотариуса без резких скачков свыклись с полумраком.
— Красный крест вижу. Ещё какая-то одежда раскидана. А-а-а! Женщина почти нагая! Немедленно выпустите меня!
Лифтёр странным образом среагировал на крик; просто закрыл лифт на замок.
— Что вы орёте. Это наша докторша. Наверно уснула от усталости. Вот разорался. Лучше бы посмотрели, она полуголая или полуодетая.
Сквозь защитную решётку лифта виднелось жалобное лицо нотариуса, словно человека ошибочно приговорили к тюремному заключению.
— М-м-м, поймите, женщины не моя стихия!
Лифтёр пожалел агента.
— Понимаю. Вы, наверно, гомосексуалист? Я, между прочим, тоже педераст, но к женщинам отношусь с симпатией.
Нотариус сделал усилие над собой.
— Ну, хорошо, сейчас взгляну: (после паузы) она полуодетая.
Лифтёр принял величественную позу.
— Заметьте, полуодетая: (после паузы) это говорит о том, что она даже когда спит, блюдёт этичные нормы.
У нотариуса на лбу выступила испарина.
— Тьфу, довольно молоть языком. Поднимайте.
Лифтёр мёртвой хваткой вцепился в ручку лебёдки.
— Для безопасности я закрыл вас на замок. Вас же двое…
Нотариус показал язык.
— Я сам по себе…
Когда речь заходила о земле, то Гулиён, как опытный ритуальный агент, мыслил готовыми схемами. Главное считал он размер могилы (1.8 Х 2.0), а всё остальное приложится. Водя указкой по чертежу городского кладбища, Гулиён делал краткие пояснения, стараясь вести себя простодушно.
Чертёж с пояснениями вызывал у Буиёна неподдельный интерес.
— А здесь что?
— Это аллея сюрреалистов.
Буиён слегка сморщил лоб.
Гулиён тут же передвинул указку.
— А тут?
— Тут лежат баталисты.
Буиён криво усмехнулся.
Гулиён неловко шагнул и, балансируя в границах плохого самочувствия, проткнул указкой чертёж.
— Гулиён, а здесь кто?
— М-м-м, Буиён. Э-э-э, это ваше место.
Ужасная мысль, что факты — упрямая вещь, исказила лицо Буиёна.
— Что, моё место здесь? Я буду лежать рядом с сюрреалистами? Гулиён, вы с ума сошли!
Гуиён вовремя отвернулся, иначе пришлось бы брать сказанные слова обратно.
— Я думал вам понравиться. Тем более цена соответствует качеству. Посмотрите, рядом растёт редкая туя, а дальше открывается приличный пейзаж.
Буиён громко простонал, словно большие кошки скребли ему сердце.
— Гулиён, я не ботаник, а портретист! Вы понимаете разницу?
Положа руку на сердце, Гулиён кивнул.
— В начале аллее портретистов есть одно место. Правда…
Буиён от радости вспыхнул.
— Покажите, где?!
Гулиён сделал усилие над собой и, словно ученик, увидевший впервые глобус земли, машинально указал.
— Вот здесь! Правда, совсем рядом городская свалка. Но вы не беспокойтесь, она практически не расширяется, потому что сюда разрешено свозить только исторический хлам.
Гулиён довольно потёр ладони.
— Это другое дело…
Нотариус и лифтёр, удерживая доктора под подмышки, потому что она по-прежнему спала, стояли напротив двери Буиёна, и недовольно косились друг на друга. Лифтёр убедил себя в том, что статус нотариуса, естественно, выше, поэтому звонить в колокольчик ему. Вообще-то лифтёр мечтал быстрее смыться, так как задолжал Буиёну денег, но оставлять доктора с извращенцем, побаивался. Самолюбивый нотариус был не прочь позвонить, но Буиён, увидев его в такой компании, мог чёрт-те что подумать, правда, другого выхода не было.
Нотариус крепко сжал папку.
— Лифтёр, я прошу вас, позвоните.
Лифтёр вежливо сконфузился.
— Инструкция нам строго-настрого запрещает по пустякам беспокоить жильцов. Пожалуйста, звоните сами.
Нотариус просто вспылил.
— Во-первых, у меня заняты руки! Во-вторых, меня ждут одного! В-третьих, считаю до трёх и вхожу один! Раз…
Резко дёрнув колокольчик, лифтёр, возможно, не рассчитал силы, потому что вместо короткого дзинь, прозвучало протяжное дззззззззззззззззззззинь.
Входная дверь распахнулась, на пороге стоял Буиён.
— Что, что с ней случилось?!
Нотариус и лифтёр успели переглянуться.
— Она спит.
Видя, что на Буиёне нет лица, лифтёр не сдержался от пояснения.
— Она перепутала таблетки. Вместо противозачаточных средств выпила снотворное. Поэтому и уснула.
Нотариус не выносил мелких мошенников, поэтому мгновенно рассвирепел.
— Так ты, скотина, лазил по карманам?!
От обиды лифтёр скрипнул зубами.
— Таблетки я нашёл в лифте! Да! Две упаковки. Шесть красненьких таблеток — против беременности, и шесть жёлтеньких без одной — снотворное.
От осознания предосудительного поступка Буиён смутился.
— Так, давайте положим её на диван.
Доктора пронесли мимо Гулиёна, который на почве ревности кусал ногти, и положили на постель.
— Буиён, она беременна?!
Буиён плюхнулся на край постели.
— Этим вопросом вы меня ставите в тупик. М-м-м, если да, то я здесь не причём.
Гулиён, наблюдая за реакцией Буиёна, накрыл доктора пледом.
— Буиён, больше никогда не прикасайтесь к ней.
Художник, всегда пропускавший обиду мимо ушей, на этот раз обиделся.
— Гулиён, вы жестокий человек. Если бы мы были в равном положении, я вызвал бы вас на дуэль.
Ритуальный агент растерялся.
— Буиён, у меня доброе сердце. Я люблю её, а вы её не любите. Превращать дуэль в фарс — глупо.
Буиён отвлёкся на часы, из которых снова донесся перестук.
Нотариус, наблюдавший за любым жестом Буиёна, понял, что пришло его время.
— Буиён, я принёс завещание, в нём прописано всё как вы просили. После смерти всё ваше состояние перейдёт одному лицу.
У Лифтёра от зависти выскочил минорный свист.
— Фьють.
Гулиён подошёл к художнику и протянул руку.
— Буиён, простите меня, я не знал, что всё так серьёзно.
Ритуальный агент был левша, поэтому Буиёну пришлось сделать левое рукопожатие.
— Гулиён, не принимайте это близко к сердцу. (После паузы). Скажите, Бьён вы ей звонили?
Нотариус одобрительно кивнул.
— Три раза. Она должна прийти с минуты на минуту.
Буиён от радости показал два больших пальца.
— Отлично, Бьён! В графу «Срок вступления в наследство» я впишу: «Вступить через десять лет». Нет, мало! Лучше через пятнадцать лет. Это хороший срок. Ей тогда будет, сколько? Ах да! Пятьдесят лет, как раз круглая дата. Вот тогда пусть тратит мои денежки.
Колокольчик зашёлся истерическим звоном.
Художник Буиён и ритуальный агент Гулиён повернули головы, нотариус Бьён и лифтёр, для лучшего восприятия, сделали пол-оборота в сторону, доктор приподнялась на локте и открыла глаза.
