Раймонд Карвер - Рассказы

В самом деле, простые, будничные истории и отношения, о которых повествует Карвер, завораживают своей глубиной, недосказанностью и загадочностью не меньше, чем самый закрученный детектив.

О чем хотел поведать нам Карвер в новелле «Ванна», одной из четырех, которые читатель сможет прочесть на страницах этого альманаха? О хрупкости человеческой, особенно детской, жизни, которая оказывается под угрозой даже от сравнительно «легкого» столкновения с движущимся автотранспортом? О силе инерции повседневного существования, которая даже при таком потрясении, как тяжелая мозговая травма сынишки, все равно влияет на поведение любящих его родителей, заставляя их вновь и вновь мечтать о горячей ванне для себя как о главном жизненном удовольствии (что и вправду весьма типично для американцев)? Или речь идет о том, что никакая катастрофа не может остановить течения жизни?

Этот рассказ о несчастном случае, который произошел с мальчиком по дороге в школу в день его рождения, и о том, как переживали это несчастье его родители, рождает много вопросов. Отвечать на них каждый читатель будет по-своему, потому что у каждого из нас — свой опыт и своя реакция на происходящее в жизни, но и потому еще, что подтекст прозы Карвера, как и у Чехова, и у Хемингуэя, неисчерпаем, и более всего — потому, что Карвер, подобно своим предшественникам, не торопится подсказать нам один единственный верный ответ и вряд ли сам уверен, что знает его.

Вглядываясь в обычную жизнь людей с более чем скромным достатком, так хорошо знакому ему самому, Карвер вовсе не бесстрастен, хотя и пристрастным его тоже не назовешь. Он умеет передать озабоченность теми симптомами духовного неблагополучия, которые он называл «эрозией» человеческих отношений: распад семейных связей, усиливающееся отчуждение и одиночество, формальность контактов даже между самыми близкими людьми (как в рассказах, публикующихся в настоящем издании: «Кое-что напоследок», «Что не танцуете?» и в некоторых других из того же сборника «Так о чем мы говорим, когда говорим о любви»), атрофия чувств и вялость эмоциональных реакций, открывающая дорогу цинизму и насилию (рассказы «О чем мы говорим. когда говорим о любви?», «Как же много воды вокруг», «Скажи женщинам — мы идем» из того же сборника и новеллы, вошедшие в другие книги, изданные в разные годы). Вновь и вновь фиксируя эти опасные проявления рутинного существования, Раймонд Карвер, умеющий подметить и страшное, и смешное, вовсе не стремится «обличить», «разоблачить» или сразить своих персонажей убийственной иронией, столь хароактерной для литературы постмодернизма — особенно для тех, кого называют «черными юмористами». Позиция Карвера-повествователя — меньше всего позиция судьи или «ликующего нигилиста», по выражению Гарднера; Скорее он ощущает себя одним из тех, о ком рассказывает, потому за внешней невозмутимостью и видимой сдержанностью интонации угадывается тревога, горечь или сочувствие.

Франсуа Лакэн, один из переводчиков прозы Карвера на французский язык, признавался, что когда он увидел фотографию писателя с характерным для него серьезным, внимательным и добрым выражением лица, он понял, что совершил непростительную ошибку: «Я перевел его книгу в ироническом тоне, а человек на фотографии никогда бы не поставил себя выше своих персонажей.» И Лакэн перевел книгу заново.

Рассказы Карвера зовут людей к размышлению об общих бедах и неурядицах, к поискам пути выхода из духовного кризиса и депрессии. Этот путь вовсе не представляется писателю ясным и очевидным. Во всяком случае, он явно не склонен искать выход в сфере социальных потрясений, хотя о необходимости решения социальных проблем на основе более радикальных и продуманных программ оздоровления экономических и общественных отношений, чем в годы пребывания у власти республиканцев во главе с Рейганом, он охотно говорил и писал в конце жизни. В рассказах Карвера, созданных в это время, намечается кроме того и еще одно средство лечения эрозии человеческих отношений, которое вновит в его творчество «особенно яркие проблески надежды.» Это заметно в рассказах «Видоискатель», «О чем мы говорим, когда говорим о любви», «К нему все пристало» (сборник «О чем мы говорим, когда говорим о любви»), «Лихорадка» и особенно — «Собор» из одноименного сборника, где из шелухи повседневности, отупляющей стереотипности бытовых условий, беспросветной разобщенности, словно величественный храм, где люди, собравшись вместе, могут устремляться душой к самым высоким идеалам, вырастает убежденность в нетленности таких ценностей, как любовь, взаимопонимание, помощь в беде и радость сопричастности самому чуду бытия, каким бы сложным и грустным оно порой ни было.

«Писать и оставаться добрым» назывался документальный телефильм режиссера Джин Уокиншо о Карвере, впервые показанный по седьмому каналу телевидения США осенью 1993 года. Название этого фильма как нельзя более точно определяет суть творческого кредо Раймонда Карвера, чья смерть хоть и была безвременной, не смогла прервать его писательской биографии. Потому, что настоящий писатель, как и всякий большой художник, живет в созданных им творениях.

«Третья жизнь» замечательного американского писателя ХХ века Раймонда Карвера у него на родине полнокровна и разнообразна. После того августовского дня в 1988 году, когда он был похоронен на тихом кладбище маленького городка Порт-Анжелес в штате Вашингтон, куда вместе со своей второй женой Тэсс Гэллахер он вернулся в начале 80-х годов и где был так счастлив среди зеленых полей, густых лесов и чистых горных рек Северо-Запада, только в одном издательстве «Вантэдж» вышли десять книг его рассказов и стихов, которые быстро разошлись тиражом в полмиллиона экземпляров — цифра для «не самой читающей страны» огромная. Особенно популярны были сборники «О чем мы говорим, когда говорим о любви» и «Откуда я взываю»; последний авторы литературных обзоров окрестили «величайшим хитом Карвера».

Творчество Карвера изучается на уроках литературы в школах, составляет непременную часть университетских курсов, посвященных современной американской словесности. Герои прозы Карвера впервые появились и на киноэкранах: в 1993 году вышел большой трехчасовой фильм известного режиссера Роберта Олтмана «Срезая Углы» (Short Cuts), в том же году завоевавший приз «За лучший фильм» на кинофестивале в Венеции. Одна за другой появились книги отзывов и воспоминаний о Карвере: «Когда мы говорим о Карвере» под редакцией Сэма Халперта (1991) и «Вспоминая Рэя: коллективная биография» (редакторы Уильям Стэл и Морин Кэррол, 1993) среди них. В создании последней, как прежде — в подготовке к печати поздних произведений Карвера, принимала большое участие Тэсс Гэллахер, «добрый гений» его «второй жизни».

Слава Карвера растет и за пределами Соединенных Штатов. Его произведения переведены более чем на двадцать языков, в том числе — и на русский. Первое знакомство отечественного читателя с карверовской прозой состоялось за год до его смерти, в 1987 году, когда в серии «Библиотека „Иностранной литературы“» вышел сборник рассказов «Собор» под редакцией А.М.Зверева. Нынешняя публикация четырех рассказов Раймонда Карвера в переводе Ивана Ющенко, первая на Дальнем Востоке — продолжение этого приятного знакомства, которое, будем надеяться, на этом не завершится.

КОЕ-ЧТО НАПОСЛЕДОК

Из книги «О чем мы говорим, когда говорим о любви» (1981)

Максин, жена ЛД, выгнала его из дома как-то вечером, когда пришла с работы и увидела, как тот, пьяный, донимает Рэю, их пятнадцатилетнюю дочь. ЛД и Рэя сидели на кухне за столом и спорили. Максин даже не успела снять пальто и положить сумочку.

Рэя сказала:

— Мам, скажи ему. Скажи ему, что мы говорили.

ЛД повертел в руке стакан, но пить не стал. Максин сверлила его яростным взглядом.

— Не суй нос, куда не знаешь, — произнес ЛД. И добавил: — Как я могу всерьез принимать человека, который целыми днями рассиживает с астрологическими журналами.

— При чем здесь астрология? — возмутилась Рэя. — Нечего меня оскорблять.

Сама она уже несколько недель не показывалась в школе. Сказала, что никто ее туда не загонит. Максин ответила, что это еще одна драма в длинной череде трагедий маленькой зарплаты.

— Может, вы оба заткнетесь? — проговорила Максин. — Господи, уже голова раскалывается.

— Мам, скажи ему, — потребовала Рэя. — Скажи, что вся проблема — у него в башке. Кто угодно скажет, это всем известно.

— А сахарный диабет? — спросил ЛД. — А эпилепсия что? Их тоже мозг контролирует, да?

Он поднял стакан и допил прямо на глазах у Максин.

— И диабет, — подтвердила Рэя, — и эпилепсию. Всч! Мозг — самый могучий орган человека, к твоему сведению.