Анна Козлова - Если есть

Старшая старуха втянула ноздрями воздух и поморщилась.

— Почему не брала, спросите вы? — Она впала в крайнее возбуждение и помолодела лет на сорок. — Я уходила в запой.

Эльдар почувствовал, что еще минута — и он потеряет сознание.

— Вот почему я сказала, что лишь в человеке встретиться могло священное с порочным.

Она замолчала.

Через пятнадцать минут Эльдар осмелился поднять глаза. Все вернулось на свои места. Старшей старухе снова было сто — она стояла у окна и смотрела в сад с презрительной улыбкой.

Вызвать на откровенность младшую старуху было куда проще.

Она любила поговорить.

Ее тоже интересовали мужчины.

Каждое утро она принимала ванну в саду. Эльдар наблюдал за ней, припав к щелям в оконных ставнях. Младшая старуха, без сомнений, знала, что он наблюдает за ней, — это знание сообщало ее хрупкому, похожему на истлевший осиновый лист телу грацию. Грацию истлевшего осинового листа, мятущегося в порывах ветра.

Она ложилась на влажную после ночи траву. Она нарушала безупречный рисунок росы. Она каталась по периметру сада, обнаженная и еще немного сонная, натыкалась на грушевые деревья, царапала спину, а потом вскакивала на ноги. В эти ничтожные секунды после скачка на ноги младшая старуха была похожа на вылезшего из-под земли червя. В ее волосах запутывались листья, сучки и фекалии посетивших сад Божьих тварей. Ее лицо, шея, живот, колени были измазаны землей и глиной. Она грациозно наклонялась за оставленным на траве полотенцем и в наклоне бросала горделивый взгляд на закрытые ставни Эльдарова окна.

В этот момент он заканчивал мастурбировать и, всхлипывая, бросался на свою кровать. Он сжимал челюсти на пухлом углу подушки. В его венах пульсировало имя А.

Через десять минут старшая старуха стучала в его дверь.

— Идите завтракать, — презрительно бросала она и уходила.

Все повторялось до мелочей.

К завтраку младшая старуха выходила густо накрашенная. На каждый день недели у нее был свой цвет. Понедельник — светло-голубой, а вторник — оранжевый, среда — розовая, четверг — серый, пятница — синяя, суббота и воскресенье шли почему-то в паре: черная и белое. Как жених и невеста.

— Как жених и невеста, — подтверждала младшая старуха. — Хотя я знаю, что мужчины потребительски относятся к женщине.

Она много ела. Старшая старуха только выпивала пять чашек кофе и выкуривала трубку.

Младшая старуха вспоминала всех своих мужчин. Она не отпустила ни одного. Иногда по ночам Эльдару казалось, что он слышит, как стонут у дверей ее спальни сотни привидений. Они толпились на половике и умоляли отпустить их с миром. Но в душе младшей старухи не было мира.

Не было покоя.

— Если так пойдет дальше, то я вообще не смогу умереть, — заметила она за завтраком.

Эльдар тихонько расспрашивал ее о старшей старухе.

Она ничего не знала.

Она смотрела на предметы, и каждый из них повторял ее собственные очертания. Ей часто снился Бог. Насколько она могла запомнить, он все время просил ее увидеть что-нибудь, кроме себя. Она отвечала, что если бы могла это сделать, то, конечно, уж давно бы увидела.

— А ты постарайся, — уговаривал Бог, — что-нибудь незначительное. Просто посмотри, вдруг получится?

— Не получится, — отвечала младшая старуха, зевая. — Да и вообще, — за завтраком в четверг она перегнулась через весь стол к Эльдару, — зачем он мне нужен, если я и так есть?

Эльдар вскочил из-за стола.

Все повторялось до мелочей.

За забором снова пронесся Бальзак.

Эльдар понял, насколько он свободен. Он вошел в свою комнату. Достал из шкафа новенький белый костюм и надел его. Он вышел из своей комнаты, более того — он вышел в сад. Он хотел подойти к забору и привычным движением влепить ботинки в ржавые гвозди, но вдруг передумал. Эльдар знал, что либо совершит ошибку, либо не совершит ее — одно из двух, как в сортире. Он осторожно отошел от забора и направился к калитке.

Взявшись за самую ручку, он все еще не верил, что сможет сделать это.

Эльдар обернулся. Старшая старуха курила трубку и смотрела на него с презрением.

Он вышел за забор.

3

Уже тридцать пять лет А. была безутешна. Она не знала, за что ее так ненавидят. Она написала двадцать книг, снималась в кино, играла в театре, водила такси и занималась проституцией. Не было такого дела, в котором А. не потерпела бы абсолютного краха.

Критики писали разгромные рецензии на ее книги — А. комкала газеты, громко хохотала, делала что-то еще, но в конце неизменно рыдала.

Фильмы с ее участием не выходили в прокат — бедняжка А., как горько плакала она на своем чердаке.

Всякий раз, как она появлялась на сцене, в нее летели гнилые помидоры, тухлые яйца и булыжники, вывернутые из мостовой. А. убегала за кулисы: перед самой дверью в гримерную ее отчаянно материл уборщик — несчастная А., она рыдала.

Пассажиры такси не платили А. за проезд. Рыдая, она отдала начальнику таксопарка свое обручальное кольцо. Двести раз ее насиловали прямо за рулем. Какой-то осатаневший негр разжал ее стиснутые зубы (А. подумала, что хотя бы поцелуя без любви не даст) и целый час плевал ей в рот. В ту ночь А. не вернулась домой. Когда негр вышел из такси, она порыдала там несколько минут, а потом решительно завела мотор и поехала в горы. До пропасти, куда она хотела броситься, осталось всего два километра, но машина заглохла. Несколько часов безутешная А. пыталась завести ее, но все было тщетно — машина умерла. Тогда А. бросила ее труп прямо на дороге и побежала к пропасти. Она неслась одна по ночному лесу, мимо волчьих логовищ. Ветки деревьев отвешивали ей хлесткие пощечины, корни ставили подножки.

У самой пропасти (А. успела заглянуть в нее и увидела поросший кустарником склон, по которому так легко покатилось бы ее тело, острые зубья камней, о которые разбилась бы ее голова, и гладкое, сумрачное дно, которое бы так украсили ее мозги) ее настигла целая толпа ангелов. Они вцепились в волосы, порвали те клочья ее одежды, которые остались после негра, и жестоко били ее до утра. Несчастная А. ни на секунду не теряла сознания. Ангелы изувечили ее тело. Улетая, они специально оттащили ее в глубь леса, чтобы она не смогла броситься в пропасть.

А. жила в лесу две недели, пока ее чуть не убил заяц-беляк.

Спасаясь от него (потом А. корила себя за это бегство), А. побежала к пропасти, но от страха не смогла найти ее.

Заяц-беляк гонял ее по лесу двое суток.

А. случайно выскочила на шоссе.

Ее сразу сбила машина — А. надеялась, что все закончилось. Но это было не так.

А. очнулась в больничной палате. От обиды она зарыдала так громко, что было слышно даже в операционной.

За нарушение режима с нее взяли штраф.

А. не понимала положения вещей. Иногда она думала, что именно за это ее ненавидят. Сначала А. наслаждалась своим положением. Ей снились сны, что пройдет совсем немного времени и ее наконец оценят. Она видела площади, заполненные толпами людей. И толпы эти несли штандарты с ее портретами, выкрикивали ее имя и подбрасывали вверх букеты чайных роз.

А. просыпалась в слезах счастья.

Но потом, к тридцать пятому году своей жизни, А. прокляла площади, толпы и взмывающие вверх букеты чайных роз. Она проснулась утром, разлепила опухшие от слез глаза и нечаянно увидела нечто, кроме себя. Этим нечто была сиамская кошка. А. вскочила с кровати и бросилась к ней. С тех пор она не расставалась с кошкой.

Кошка была только первым шагом.

Потом А. начала видеть деревья, воду, дороги, своего мужа, старшего сына, младшего сына. Она увидела книги, которые написала, и сожгла их. А. составила письмо в издательство. Она просила, чтобы следующие (гипотетические, скромно написала А.) переиздания ее книг были снабжены подзаголовком: «Книга написана автором с закрытыми глазами. Заранее извиняюсь за искаженный ракурс».

Ей не ответили.

А. начала звонить в издательство.

Ее послали на хуй.

А. рыдала. Теперь она делала это лишь ради собственного удовольствия, в память о прошлом. А. знала, что может измениться и даже прекратить рыдать. Но ей пока не хотелось.

А. давно смирилась с тем, что живет не так, как, возможно, надо. Ее огорчало только то, что раньше, живя не так, она была несчастна, теперь — тоже.

А. знала, что грань зыбка.

В день, когда Эльдар отважился выйти за забор, она лежала в саду под вишней. По вишне лазила сиамская кошка. Иногда она задевала ветки, и на лоб А. падали ягоды. Налитые густой кровью, как тело перед менструацией, они лопались от удара и брызгали в лицо. Они брызгали кровью. А. вытирала лицо ладонями, а потом облизывала их.

Вкус казался ей теплым и немного горьким.

Вкус напоминал о любви.

А. с жадностью впивалась в измазанные кровью пальцы.