Джанни Челати - Из сборника «Девушка в тюрбане»
Утром Баратто поднимается и на цыпочках идет через гостиную мимо спящей Марты. Сельская школа, где он преподает, находится довольно далеко, и он вынужден чуть свет уезжать из дома.
На мотоцикле он едет по опустевшему городу до памятника павшим на войне, до моста через широкую реку. Путь его лежит мимо старой гостиницы, что стоит под аркой моста, и в неверном утреннем свете пятна сырости на стенах гостиницы проступают особенно отчетливо. А за гостиницей тянутся вдаль, теряясь во мраке, ленты железнодорожного полотна. Баратто прибавляет скорость, чтобы проскочить переезд, и, выехав на дорогу, пролегающую вдоль реки, всматривается в даль, словно ищет что-то среди деревьев на другом берегу.
После полудня Баратто отправляется побегать по дамбе реки Треббья (после того как дамбу заасфальтировали, ее используют в качестве тренировочного трека, здесь всегда полно людей в спортивных костюмах, которые выбегают размяться). У самого края дамбы начинается старинное предместье, где стоит большой серый заброшенный дом; кое-кто называет его «домом с привидениями». За левым крылом дома открывается глубокий овраг, превращенный в свалку; если смотреть на него против света со стороны дороги, он выглядит странно и таинственно, будто космическая бездна.
Дойдя до этого места, Баратто принимается напряженно его разглядывать, даже один глаз закрывает. Затем, приподняв ногу, чешет ею икру другой ноги; в такой позе стоит долго и задумчиво, покачиваясь, стараясь удержать равновесие.
Если отсюда пройти немного и свернуть направо, набредешь на известную во всей округе остерию. Там в большом зале с баром (окна его выходят на закрытую навесом площадку для игры в шары) по вечерам собираются члены «Общества досуга», в том числе и Баратто. В половине шестого все они приходят сюда выпить вина и обменяться новостями. Вещает гигант с маленькой головкой:
— Да говорю же вам, я ехал на мотоцикле, а он стоит на одной ноге, один глаз закрыл, другим уставился на тот дом. Дом странный, не спорю, но он же не первый раз его видит! Я его окликнул, а он будто и не слышит. Бьюсь об заклад, он все еще стоит там и смотрит.
Завсегдатаи уже почти в сборе. Один из них, учитель физкультуры Бертé, вставляет слово:
— Мне его директор жаловался, что и в школе Баратто молчит, как воды в рот набрал. Да, дело дрянь. Как же так — учитель молчит!
Регбист с ячменем на глазу (его имя Бикки) заявляет:
— Ну да, недавно ушел с поля посреди матча, а с тренером говорить не захотел. По-моему, он свихнулся.
В разговор вмешивается старый бармен:
— Ну, не знаю, в конце концов человеку может надоесть играть в регби. А в школе Баратто преподает физкультуру, так зачем же ему разговаривать? Свисти в свисток — и все дела.
Берте вздыхает.
— А вот директор сказал, что если нагрянет комиссия, то ему несдобровать, ведь он своевременно не сообщил об этом странном случае. Шутка ли — человек молчит, а вдруг он и не соображает ничего? Такой все что угодно может выкинуть. Нет, учитель не имеет права молчать.
Присутствующие начинают горячо обсуждать этот вопрос: тема и в самом деле интересная. Особенно обеспокоены трое: они вместе с Баратто входят в состав добровольной группы, оказывающей помощь душевнобольным, которые только что выписались из клиники, — время от времени возят их на автобусные экскурсии, в загородные рестораны поужинать, а летом ходят с ними в бассейн и обучают разным стилям плавания. Однако на последнем собрании группы — по разработке программы мероприятий на апрель — Баратто отсутствовал.
— Что же с ним такое? — озабоченно спрашивает один из этих троих. — Может, он в депрессии?
— А может, ему просто надоело общаться с людьми? Сказать по правде, это очень утомляет — отвечать всякий раз, когда с тобой заговаривают. Хочешь, не хочешь — отвечай! Я, если хотите знать, им восхищаюсь.
Это говорит старый бармен: он сам частенько устает от своих клиентов. Многие полностью согласны с барменом и спешат выпить за его здоровье.
Баратто живет в квартале маленьких особняков, и лишь недавно здесь выросли многоэтажные башни, появились асфальтированные площадки для игр и огромный супермаркет. Подъезд Баратто всегда открыт, потому что замок сломался, и квартира у него теперь почти все время нараспашку: с тех пор как он замолчал, запертые двери действуют ему на нервы.
Во вторник на второй неделе молчания два члена «Общества досуга», Берте и Бикки, решили пойти к Баратто домой и попытаться вывести его из этого состояния. Они обнаружили, что дверь открыта, а дома никого нет. На лестнице они встретили пенсионера, который собрался поливать свою азалию. Старик завел разговор о погоде, о запоздалой весне и только о жильце с верхнего этажа ничего сообщить им не смог.
В среду Баратто, возвращаясь после разминки на дамбе, столкнулся в плохо освещенном подъезде с женой Бикки, которая его поджидала. Блондинка в красном платье подошла, преградила ему дорогу и объявила:
— Бикки мне рассказал, что ты теперь не разговариваешь. Признаюсь тебе, молчаливые мужчины всегда меня привлекали.
В полутьме лестничной площадки Баратто пытается получше разглядеть шею и грудь женщины.
— Слушай, — продолжает она, — а может, как-нибудь на днях прокатишь меня на мотоцикле?
Но тут на лестницу выходит пенсионер и заговаривает с женщиной о погоде. А Баратто тем временем проскальзывает к себе. Жена Бикки, явно разочарованная, удаляется, не дослушав пенсионера, который продолжает рассуждать о погоде.
Весь четверг идет дождь, поэтому разминка на дамбе отменяется. Трое из группы добровольной помощи бывшим душевнобольным являются к Баратто домой и застают его в гостиной: он одевается, словно только что встал с постели. Они без околичностей заявляют Баратто, что он не имеет права вот так пренебрегать своими обязанностями, и добавляют, что молчание — удобный способ увильнуть от решения насущных проблем. Баратто не обращает на гостей ни малейшего внимания — будто и не замечает их. Он заканчивает одеваться уже в ванной, но трое посетителей не сдаются, обращая свои увещевания к закрытой двери:
— Если тебя что-то не устраивает, скажи, мы поговорим, обсудим. А молчать, как ты, это же просто неразумно.
Спустя полчаса они догадываются заглянуть в ванную: она пуста и окно распахнуто. Баратто вылез на террасу, которая сообщается с лестницей, спустился по ней и отправился на мотоцикле по своим делам.
На несколько дней все оставляют Баратто в покое; тем временем устанавливается прекрасная погода. Но однажды, прослышав о его молчании, в открытую дверь квартиры заглядывает старый школьный товарищ. Он адвокат, к тому же недавно стал проповедником секты Свидетелей Иеговы, вот и ходит в свободное время по домам, толкуя людям о скором пришествии царствия Господня. Надеясь обратить Баратто в свою веру, он притащил с собой папку душеспасительных брошюр.
Баратто только что вернулся с дамбы, а теперь стоит, голый, потный, перед бывшим однокашником, сверля его взглядом. Адвокат напоминает о прежней дружбе, рассказывает о своей миссии, но слова его как будто не доходят до голого Баратто. Тогда приятель начинает раскладывать на столе свои брошюры.
— Я слышал, ты замкнулся в себе, не хочешь ни с кем говорить, должно быть, разочаровался в жизни. Что делать — жизнь состоит из одних разочарований. Но мы можем заверить тебя, что пришествие царствия Господня — не выдумка, оно предсказано с точностью. На этом пути ты обретешь себя, только позволь нам помочь тебе. Скажи, Баратто, ты готов стать свидетелем Иеговы?
Адвокат долго ждет ответа. Смотрит на часы, несколько раз повторяет свой вопрос и наконец добивается определенной реакции. Баратто опускается на стул, закрывает глаза и задерживает дыхание, словно его вдруг одолел сон, а точнее, он погрузился в состояние апноэ.
Адвокат какое-то время пребывает в замешательстве, а затем решает закончить свой визит.
— Ну вот и прекрасно, я верю, что мы поняли друг друга. Почитай брошюры, и тебе многое станет ясно. Моя секретарша тебе позвонит.
Выйдя из дома, он в некотором недоумении останавливается возле горшка с азалией. К нему тут же подходит пенсионер.
— Кажется, наконец наступила весна, — замечает он. — Нынче утром на клумбе расцвел львиный зев.
Каждую субботу Баратто ходит в супермаркет и закупает продукты на неделю. И в период немоты он не изменил этой привычке. Сперва он всякий раз снимает деньги со счета в автоматической кассе банка. Ни в магазине, ни в банке разговаривать не нужно: все происходит в полном молчании.
Во время этих вылазок многое привлекает его внимание. Он то и дело останавливается в толпе, наблюдает за людьми, смотрит на дома, на придорожные канавы, на небо, на водосточные трубы. Прогулки по городу отнимают столько времени, что порой Баратто не успевает в супермаркет до закрытия.
