Стефано Бенни - Девушка в тюрбане

ДЕВУШКА В ТЮРБАНЕ

(сборник итальянской прозы)

Афанасий Веселицкий

ЗАВЕРШАЮЩЕЕ НАЧАЛО

Жизнь наша завязана тысячей обстоятельств: времени и места, быта и философии, биографии и судьбы...

I

Отдаваясь наслаждению и счастью, люди снова и снова подвергают себя рождению и смерти.

Через точку, лежащую вне прямой в той же плоскости, можно провести более чем одну параллельную ей прямую.

На протяжении десятилетий мы считали себя самой переводящей державой мира и несказанно гордились этим: при неискоренимой любви к книге, заложенной со всей вероятностью в самом генетическом коде России, нетрудно было измерить наше знание о литературе любого народа — миллионы экземпляров. Но громада количества неизбежно должна была подвести и к мысли о качестве. И когда это произошло, то оказалось, что за великими тиражами скрывается весьма ограниченный круг зарубежных авторов — в первую очередь всемирно признанная классика да писатели, получившие широкую известность еще в непосредственно послевоенный период. Современная итальянская литература оказалась в этом смысле в особенно невыгодном положении: обилие величайших имен прошлого в сочетании с такими мастерами, как Моравиа (или, скажем, Родари), позволяло гордиться невиданными тиражами в рубрике «Италия». На деле же из сферы нашего чтения почти начисто выпали по крайней мере три поколения современной литературы, не говоря уже о внушительности размеров «белых пятен», когда речь идет даже о мастерах: нам известен далеко не весь Пратолини, или Павезе, или Витторини. А кто, кроме специалистов, читал Пазолини?!

Разумеется, кое-какие попытки сознательно расширить эти рамки даже в условиях тяжелого идеологического пресса предпринимались, причем как раз «Прогрессом» — «Радугой». И отрадно, что сейчас та же «Радуга» делает следующий шаг, отдавая свои мощности практически неизвестным в СССР авторам. И не очень уж молодым — еще одно доказательство серьезности инициативы, ее удаленности от модных увлечений современными «Пушкиными». Возраст писателей, представленных в сборнике, уже достиг или даже перевалил отметку в сорок лет, все они давно и успешно работают в жанре прозы, переведены на многие языки. Однако объединение их в одном сборнике мало общего имеет с возрастом, жанром, темой. На суд читателей мы представляем книгу особого свойства: ее организующая концепция — весьма необычная для нашего чтения идея «завершающего начала», сформулированная Стефано Бенни и высвеченная в разных гранях другими авторами сборника.

Сразу же хотелось бы предупредить: «Девушка в тюрбане» — не для тех, кто ждет острого сюжета и влюблен в искусство интриги, не для тех, кто склонен признавать лишь видимое и осязаемое и у кого все непонятное, не сообразующееся с привычным сознанием вызывает раздражение или полное неприятие. Но не стоит расстраиваться, если эта книга окажется не по душе или не по зубам: автослесарь, не имеющий водительских прав, не садится за руль, академик-химик не отчаивается оттого, что незнаком с философской мыслью средних веков, никто, надеюсь, даже в наше сумасшедшее сегодня не станет предлагать себя в качестве дирижера оркестра, не овладев основами музыкальной грамоты.

Так называемая беллетристика также имеет свои категории, определяемые специалистами: для дошкольного, для старшего школьного и т. д. «Девушка в тюрбане» — для начального взрослого чтения. Для тех, кто уже достаточно повзрослел, чтобы допустить, хотя бы интуитивно, существование иных, чем земной, миров, но пока не обладает знаниями, давно накопленными человечеством и не вошедшими, в силу бесчисленных обстоятельств, в наше образование.

С осознанно грустной иронией, прекрасно отдавая себе отчет в наличии масс читателей, которым становится «неловко и скучно при виде теснящихся слов и строчек», Джанни Челати утверждает, что вовсе не обязательно выискивать идеи в самой книге — «их вполне можно взять из предисловия, где все разжевано».

Но разжевать можно лишь то, что жуется. Причем (такова позиция автора этих строк) значение личностного начала в подобной констатации первостепенно. Хочу привести в этой связи очень близкую мне мысль В. И. Вернадского, высказанную им почти семь десятилетий назад: «...в трагические моменты нет ничего большего, на что можно было бы опереться, кроме личного "я". Те, кто может, могут опираться на соборное сознание, вроде церкви, но для меня оно чуждо, и, придавая ему огромное значение, я считаю его равноценным — но не выше — искреннему и творящему личному сознанию...

Одна из наших ошибок была — рационализирование жизни, но жизнь сложнее всех наших логических построений, и я, к удивлению, сейчас вижу, как, вопреки логике, при гибели отдельных лиц — и целого строя — идет сейчас в России творческая научная работа, и она захватывает не только отживающее, но и новые поколения. И то же идет в других областях духовной жизни. В этом я вижу залог будущего и принимаю его как факт, как эмпирический факт, который существует, хотя я не могу дать ему объяснения».

Прекрасно, разумеется, понимая, что всякие аналогии — это весьма опасный и скользкий путь, рискну тем не менее заявить, что ситуация, в которой мы сегодня оказались, не менее трагична, чем та, на которую ссылался наш великий соотечественник в 1925 году. Более того, социальная, экономическая, экологическая бездна, грозящая поглотить человечество, сегодня требует особых духовно-нравственных усилий, ибо именно в данной сфере — истоки глобального кризиса.

Предлагаемая в нашем сборнике идея «завершающего начала» может стать первым импульсом в этом направлении. Главное — не торопиться с безоговорочным отрицанием на основе словесной оболочки. Небольшое мыслительное напряжение — и за художественным образом мы увидим извечный закон материальных миров, гласящий, что действие и противодействие равносильны и противоположны: так, день, угасая вечером, пройдя через ночь, вновь рождается утром. Признавая многомерность мироздания, мы часто сосредоточены исключительно на зримом и материальном фоне, составляющем предельно малую часть целого — вечности. При этом больше всего страдают от трехмерной обыденности представлений живые существа — человек в первую очередь. С традиционной точки зрения предлагаемый сборник, хотя и представляет безусловный интерес, расширяя наши познания о путях движения современной итальянской литературы, не является чем-то особо выдающимся.

Так, остановись наше внимание лишь на сюжетных перипетиях романа Бенни, и перед нами окажется яркий — да, талантливый — безусловно, но все же очень знакомый образ современного общества, пусть даже возбуждающий наше воображение яркостью красок, смелостью авторской манипуляции ими. При этом можно, конечно, не задуматься о том, почему большинство «комиков, напуганных воинов» наделено кличками из животного мира, можно пройти мимо то и дело появляющихся ремарок о китайцах, которые в данное время или спят, или крутят педали велосипедов, или... Можно, но...

Но движение по традиционному пути трехмерности приведет нас в полный тупик при чтении «Осеннего равноденствия» Конте и рассказов Табукки; утомительными покажутся сферически расширяющиеся описания одного и того же душевного состояния в новеллах Челати; мы не поймем глубинных мотивов, подтолкнувших Марту Мораццони на создание ее исторических миниатюр. О чем? Для кого? Зачем?

Идея «завершающего начала», которая движет авторами сборника, является великолепным ключом для разгадки многих, больших и малых, тайн, заключенных в этих страницах.

Разумеется, каждый волен принимать или не принимать ее. В конце концов, в нашем контексте это лишь обобщенный художественный образ, а не научное — пусть и для какой-то необычной сферы мышления — определение. И все же убежден: при непредвзятом подходе и минимуме фантазии этот образ после совсем недолгого над ним размышления предстанет перед читателем во всей его емкости, универсальности и одновременно вселенской простоте.

В недавнем прошлом подобной констатацией приходилось и ограничиваться: столь велика и всеобъемлюща была нетерпимость к любому нетрадиционному слову. В лучшем случае можно было бы, уповая на снисходительность редактора и на изначально «не наши», относящиеся лишь к буржуазному строю обстоятельства, сослаться на то, что «герои мечутся в поисках границ нравственности, пусть даже этот поиск не всегда рационально осознан и идет на уровне внутреннего "я"». Цитирую свои собственные слова, написанные каких-нибудь три года назад, когда рождался замысел «Девушки в тюрбане» и готовилась традиционная заявка в издательство.