Елена Ляпота - Через тернии к свету (СИ)

Летающих гномов Химка никогда не видел. Впрочем, обыкновенных тоже.

Неожиданно Котофеич вздрогнул, выгнул спину дугой и зашипел. Химка кубарем скатился на землю и растянулся на колючем снегу. Нос мгновенно замерз и покрылся инеем.

— Что за странная компания? — спросил кто-то грубым и хриплым голосом.

Химка поднял мордочку и увидел, что под деревом развалился большой серый волк. Из пасти торчали преогромные белые клыки, а глаза напоминали жуткие зеленые фонари. С длинного красного языка, капала слюна — волк явно был голоден.

— Мы, — дрожащим голосом начал Химка, — Мы идем Новый год спасать!

— Вот как! — воскликнул волк и рассмеялся, — Еда на еде едет. И как раз — к празднику. Вот хорошо, а то мне с вечера кусок в горло не лезет.

— А почему не лезет? — спросил свин.

— Не знаю, — пожал плечами волк, — Тоска напала.

Тут волк задрал голову к небу и громко и протяжно завыл на луну. Химка набрался храбрости и дернул Котофеича за лапу. Кот, приготовившийся было удирать, куда глаза глядят, вспомнил про своего спутника и опустил ему хвост. Но Химка не стал никуда лезть. Вместо этого он снова обратился к волку.

— А знаешь ведь, братец волк, что тоска твоя оттого, что новогоднее настроение украли. И пока мы не найдем гномов, не отберем у них праздник, ходить тебе голодному до самого рождества.

Волк устало потянулся и почувствовал, как в животе у него заурчало.

— Да уж, — вздохнут волк, — Есть охота, а не естся. Непорядок! А вы знаете, кто праздник украл?

— Четыре серых гнома! — заявил морской свин.

— Эти старые пеньки? — закричал волк, — Да я их в клочья порву.

— Ты знаешь, где они живут? — обрадовался Химка.

— Конечно! — рявкнул волк, — В подземной пещере, вход в которую — на опушке леса, под корягой. Прыгайте на спину, я вас мигом довезу!

Но Котофеич не спешил взбираться на волчью спину. Неохота было становиться чьим-то ужином в новогоднюю ночь. Но волк только хмыкнул.

— Да что у вас жрать-то? Только костями хрустеть да шерстью неделю плеваться. Не боись, кот. Сейчас есть не буду.

Котофеич схватил Химку зубами за шкирку, прыгнул волку на спину, и они быстро помчались через лес. Шерсть у волка оказалась жесткая, колючая, но теплая. Котофеич с Химкой с удовольствием грелись, развалившись на волчьей спине.

Наконец, волк добрался до опушки леса и остановился.

— Ну все, — хищно улыбнулся волк, — Сейчас кому-то будет больно.

— Погодите, — закричал Химка, — А вдруг гномы волшебные?

— Конечно, волшебные, — хмыкнул волк, — Раз им под силу праздник украсть — тут без волшебства никак.

— А если они нас заколдуют? — в ужасе воскликнул свин, — Нужно что-то придумать, чтобы защититься.

— А что тут думать? — воскликнул волк, — Рвать в клочья — и все!

— Драпать надо, — прошептал кот. Но Химка не собирался так просто сдаваться.

— А давайте их просто попросим. Вдруг вернут?

— Ага, — рассмеялся волк, — держи карман шире.

Пока они переговаривались, решая, что делать, в яме под корягой показалось четыре пары блестящих глаз. Затем высунулись любопытные носы и не менее любопытные уши. Маленькие серые гномы внимательно слушали, о чем говорят звери. Как вдруг один из них выкатился на улицу, упал на снег и стал кататься по земле, держась руками за живот. На всю поляну раздавался его громкий смех.

— Ой, насмешили! Не могу — насмешили. Еда на еде едет и едой погоняет.

Остальные гномы тоже вышли из пещеры. Длинные, до колен, бороды, тряслись от смеха.

— Посмотрите, а у хомяка еще и дождик на шее, — пискнул один из гномов, и тоже упал, дрыгая ногами в воздухе.

— Я не хомяк, — возмущенно буркнул Химка, — Я морская свинка!

— Ага, а кот — это твой корабль? — продолжали смеяться гномы.

— Как вам не стыдно, — пожурил их Химка, — Украли у целого мира Новый год, а сами веселятся на всю катушку. Бессовестные негодяи!

— Верните сейчас же Новый год! — поддержал его Котофеич.

— А не то всех порву! — добавил волк.

Но гномы продолжали смеяться. И вдруг прямо на глазах у зверей кожа на их лицах стала розоветь. Бороды побелели, а колпачки на головах стали ярко-алого цвета.

— Глядите! — вскричал Химка, — Вы уже не серые.

Гномы остановились, посмотрели друг на дружку и радостно бросились обниматься.

— Ура! Мы стали нормальными, красивыми гномами!

— Еще бы — мы столько, сколько сегодня, за целую жизнь не смеялись. Спасибо вам!

— Значит, вы отдадите нам праздник? — обрадовался Химка. Но гномы покачали головой.

— Мы не можем, — сказали они, — Нам так понравилось. У нас никогда раньше не было Нового года.

— Но почему? — удивились звери. — Ко всем приходит, а к вам — нет?

— Дело в том, что каждый год Дед Мороз устает разносить подарки по всему миру и забывает о нашей пещере.

— Да-да, — возмущенно воскликнул один из гномов, — Ложится спать, а мы остаемся без подарков.

— И без настроения.

— Разве это справедливо?

— Но тогда целый мир останется без праздника, — воскликнул Химка, — И это тоже несправедливо.

— Что же делать? — переглянулись между собой гномы, — Мы тоже хотим, чтобы было весело.

— Знаю-знаю, — закричал свин, — Давайте напишем Деду Морозу письмо! Тогда он обязательно к вам придет!

— Непременно придет, — поддержал Котофеич, — Дед Мороз — он самый добрый.

— Я не умею писать, — сказал один гном.

— И я.

— И я.

— Мы все не умеем писать, — заявили гномы и почему-то покраснели.

«Наверное, от стыда», — подумал Химка, — «такие взрослые, а до сих пор не научились писать».

— Ничего страшного, — сказал он вслух, — Я попрошу одного из человеческих детишек написать письмо. Он каждый год так делает.

— А ты сможешь ему об этом сказать? — засомневался Котофеич, — Люди не понимают языка зверей.

— Поймут! — в один голос закричали гномы и захлопали в ладоши, — Мы ведь волшебники — мы сделаем так, что поймут.

На том и порешили.

Гномы вернули Новый год. Химка бережно взял его обеими лапками и не отпускал до тех пор, пока снова не очутился в большой комнате с камином. Там он положил праздник под елочку, и всем снова стало весело.

Веселушка захохотала. Паучок стал плести паутинку, звенящую радостными колокольчиками. А Химка со своим маленьким хозяином сели сочинять письмо Деду Морозу, в котором попросили подарков для всех — и для волшебных гномов, и для серого волка, и для кота Котофеича, и для мышиного семейства, и для паучка и даже для зеленой мухи Грет, которая продолжала храпеть за печкой.

Этот Новый год обещал стать необыкновенным.

Оглавление

Путь Единорога

— Бррр… как холодно, замерз, что шелудивый пес, — пробурчал Корбул, пристраивая свой немалый зад на узкой лавчонке возле Кьянти. Паренек нехотя передвинулся на самый край, потому что иначе рисковал быть сброшенным без малейшего сожаления на пыльный деревянный пол. И Корбул даже не подумал бы извиниться.

— Лето на дворе, — возразил Кьянти, — Какой может быть холод?

— Ну его к демонам, такое лето, — выругался Корбул, и тут же опасливо прикрыл ладонью рот. Вспоминать демонов было опасно. В последнее время Корбул не очень-то с ними ладил.

Лето действительно выдалось сырым и холодным. Целыми днями моросил дождь. Иногда в окрестные деревеньки врывался самый настоящий ураган, веселился всласть, оставляя от ветхих поселений одни лишь мокрые щепки.

Посевные поля напоминали болота, а крестьяне — сборища квакающих от голода лягушек. Все королевство жило впроголодь. За плесневелую краюху хлеба нередко просили целый золотой. Поэтому в таверне, обычно шумной и людной, сейчас было совсем мало народу. В углу еле слышно пиликал на своей растрескавшейся от сырости скрипке одинокий музыкант. Хозяин драл цены втридорога и подавал прокисшее пиво. Но никто не жаловался. Непонятно, где хозяин таверны доставал еду, но все-таки она у него была.

— Ну как, достал что-нибудь? — прищурив глаза, спросил Корбул, — Жрать охота, прям живот свело.

— Где уж там, — смущенно пробормотал Кьянти, — Кругом одни нищие.

— Тьфу ты, — в сердцах воскликнул Корбул, — Опять придется ужинать по-старому. Ну что ты смотришь, щенок? Иди, лови крысу.

Кьянти поморщился, представляя, как ему сейчас придется вставать из-за стола, покидать теплую таверну и пробираться в сырой чулан ловить крыс. Всегда одно и то же.

— Корбул, я давно хочу тебя спросить: обязательно превращать крысу в монеты? Почему бы сразу не превратить ее в, скажем, кроличье рагу?