Александр Иванин - Быдло
— Точно не обижаетесь?
— Нет. Вы замечательный человек, а на замечательных людей я не обижаюсь.
Звуки её голоса растекались по телу приятным телом.
— И чем же я такой замечательный?
— А у меня с утра как-то тяжело на душе было. Сама не знаю почему. А вы мне конфету протянули и все как рукой сняло.
— Так может, это конфеты такие? — весело предположил я.
Мы рассмеялись. Со стороны мы выглядели как два родственника или очень близких человека, которые разговаривают и смеются о чём-то своём. Смеялась она просто обворожительно.
— Нет, от конфет только сладко во рту, а все остальное от человека, — резонно ответила девушка.
— Может быть, — согласился я.
— Вы сегодня вылечили мой день от плохого настроения. Пусть и у вас сегодня произойдёт что-то очень-очень хорошее и важное. Мне так хочется, — заявила она.
И мне стало ещё теплее. Она одарила меня своим удивительным светом.
Мы так и ехали до метро глядя друг на друга и улыбаясь. Мне было хорошо, как никогда. Я купался в её лучах. Я влюбился в неё окончательно и бесповоротно. Вот так сразу и по уши. Несмотря на разницу в возрасте, не смотрят на то, что я её совершенно не знаю, что у меня семья, дети, прожитые годы, ипотека, жизненные планы и все остальное. Я влюбился!
Может, это весна виновата? Или кризис среднего возраста? А может как в пословице: «седина в бороду — бес в ребро», хотя до седины у меня ещё было какое-то время.
Мы вышли из автобуса вместе, но я свернул к метро, а она, озорно помахав мне рукой, побежала куда-то совсем в другую сторону.
Я снова подумал о том, что она сегодня одна — без своего «дедушки». Впервые за пять лет я видел, как она едет на автобусе самостоятельно. Почему-то мне это показалось неправильным. Я невольно замер и посмотрел вслед неземной красавице.
Она буквально летела над землёй легко и красиво, как нимфа из чарующей сказки. Как хорошо, что есть такие люди, которые украшают эту планету просто своим присутствием и, не зная того, несут в мир светлую радость, они лучатся ею.
Сердце обречённо заныло. Появилось такое ощущение, что я теряю её навсегда, и мы больше никогда не увидимся. Стало больно. Я провожал её глазами, а сам старался уверить себя в том, что будет ещё одно утро и ещё одна встреча на остановке, и ещё утро, и следующее, и ещё…
Девушка тем временем добежала практически до конца пёстрого ряда киосков и кинулась на шею высокому тощему типу с короткой стрижкой и хмурым лицом. Да, именно так! Она бежала к нему и окутала своим светом именно этого сутулого хмыря со впалыми щеками. Боже мой! Какой мезальянс. Ему, наверное, лет пятьдесят. Да и рожа у мрачного типа была явно уголовная. Он не подходил для неё! Невольно напрашивалось сравнение — красавица и чудовище.
Тип ей в отцы годился и нёс на себе отпечаток злой ауры от пережитых тягот и невзгод. Или это прорывалось наружу его угрюмая сущность?
Болезненный толчок в спину вернул меня в реальность. Вокруг текла, бурлила и суетилась безразличная людская толпа. Я обречённо вздохнул. На сегодня я уже получил свой неожиданный кусочек счастья, и пусть он останется со мной. Не стоит мешать другим. Пусть моя ненаглядная красота дарит тепло души и внутренний свет тому угрюмому типу. В конце концов, это её выбор и её дело, а угрюмый тип, может, и заслуживает большего, чем я думаю. Неужели он ещё более замечательный, чем я?
Я зло усмехнулся и скомандовал сам себе: «Слюни подобрать! Губу закатать! Манию величия не распускать!». Теперь я снова вернулся к своему прежнему состоянию задолбанного жизнью мужичка среднего возраста. А может и не вернулся…
Заждавшиеся ноги сами понесли меня к жерлу подземной дыры московского метрополитена. Но счастье на этом не кончилось. Нечто тёплое и ласковое грело меня изнутри. Скребущее предчувствие чего-то плохого растворилось, и в душе осталась только радость и кусочек счастья.
Образ милой красавицы плотно засел у меня в голове. Я не мог и не хотел его отпускать. Память меня раз за разом возвращала в автобус, и я опять слышал её голос и смотрел в глаза.
В таком блаженном настроении я приплыл на работу и вознёсся в лифте на свой этаж к собственному рабочему месту. Коллеги здоровались со мной, а я автоматически здоровался с ним, отвечал на вопросы, что-то спрашивал сам.
Верное кресло приняло меня в свои натруженные объятия, а компьютер деловито осветил отдохнувшим монитором. Рабочий день начался с кружки чая и просмотра новостей в интернете. Не то чтобы я ленился. Я так настраивался на работу. Уделив себе минут десять, я открыл планировщик и скорректировал свой рабочий план на сегодня.
Дождавшись когда подчинённые придут в более-менее рабочее состояние, я объявил утреннюю планёрку. Фишка моих планёрок была в том, что каждому отводилась не более минуты, чтобы доложить о своей работе. Ещё минуту я давал на обсуждение и тридцать секунд оставлял себе на постановку или корректировку задачи. Если минуты было мало, то подчинённый должен был сказать об этом заранее. По опыту я знал, что такой подход заставляет людей взбодриться и поднимал общий тонус работы.
Глава 2
Лестницы, эскалаторы, лифты и ракеты
Сегодня все было как-то не так. На меня бросали украдкой внимательные изучающие взгляды, мне смущённо улыбались, а девушки принялись откровенно кокетничать. Они не понимали, что со мной, а я сегодня был просто счастлив.
Моё стояние не укрылось и от других коллег. Сразу после планёрки ко мне заявилась начальник смежного отдела Маша, которая за буйный весёлый нрав и явно пацанские замашки получила кличку — «свой мужик». Я до сих пор не мог понять: обижало её это прозвище или наоборот — нравилось. Зачастую она сама кичилась такой особенностью своей натуры. Хотя внешне она выглядела вполне женственно и одевалась неизменно со вкусом в отличие от некоторых более обабившихся сотрудниц.
— Здаве будь, боярин! Колись, сердечный, чего у тебя случилось, — без лишни церемоний поинтересовалась Маша.
— Да вроде ничего такого.
— Физдишь и не краснеешь. Выглядишь ты сегодня как ёлочка новогодняя.
— Иголки обсыпаются, что ли? — пошутил я.
— Нет. Огоньками сверкаешь и радость приносишь в дом, как в детской песенке про неё самую поётся.
— И вот она нарядная на праздник к нам пришла… — фальшиво затянул я избитый мотив.
— И много, много радости детишкам принесла! — с сарказмом в голосе подхватила Машка. — Ну, ты колись, чего такой радостный.
— Ничего. Просто настроение хорошее.
— Ну, чего ты к человеку пристала. — Дверь в мою загородку подпирал с неизменной кофейной кружкой в руке наш аналитик Боря. — Пятница сегодня. Выходные на носу. Дай человеку до вчера настроение сохранить. Если получится.
Боря пригладил рукой отращиваемую бородку.
— Так, чего-то он слишком радостный для пятницы. Довольный — это я понимаю, а вот для радости повод нужен, — не унималась Машка.
— Так, ты считаешь, что в нашей конторе и поводов для радости быть не может, окромя пятницы? — подколол я Машу ещё раз.
К месту весёлой разборки уже подтягивались любители бить баклуши и точить лясы, в надежде с интересом убить четверть часа рабочего времени. Нашу беседу пришлось срочно сворачивать, а то местные балагуры и лоботрясы, были только рады уничтожить не только своё, но и чужое рабочее время.
Я не был завзятым работоголиком или занудой, но именно сегодня и именно сейчас не мог я тратить время на всяких бездельников. Проблема была в том, что в компании по нашему направлению работы не было профильного зама и начальника департамента, поэтому мы напрямую подчинялись исполнительному директору. А исполнительный директор уже полгода бился над стартапом нового проекта нашей компании. При этом большинство своих текущих дел он простодушно свалил на меня.
В итоге на отчётных собраниях за все подразделения целого направления отдувался тоже я вместо исполнительного директора. Мне приходилось готовить еженедельные отчёты, присутствовать на совещаниях у генерального директора, а потом доводить волю высокого начальства до моих коллег и подчинённых.
Мне откровенно завидовали, но делали это абсолютно напрасно. Такой карьерный рост был сомнительным. Я остался на прежней должности, зарплаты мне не добавили, зато проблем и головной боли добавилось многократно. Близость к телу начальства была для меня откровенной обузой. Я не мог участвовать в совещаниях «на равных» с остальными замами и начальниками департаментов, и вышестоящие коллеги свешивали на меня всех собак, нагло используя моё подчинённое положение. Зачастую меня превращали в мальчика для битья, пользуясь тем, что я не могу ответить «на равных».
И сейчас для избавления от Машки, Бори и прочих бездельников я набрал номер нашего контрагента, с которым назревал большой конфликт. Все равно, нужно было ему звонить и пытаться уладить ситуацию. Набрав номер, я включил громкую связь. Сразу же после приветствия разговор между нами перешёл на повышенные тона, и куча скучающих бездельников покинула мою загородку, вежливо прикрыв за собой дверь.
