Феликс Кандель - Коридор
Проснулись Кукины‚ муж и жена. Вообще-то проснулся только он‚ а она ночью не спит‚ она воров боится. Воры могут дверь взломать‚ с крыши по веревке спуститься‚ в окно залезть‚ могут за шторами стоять‚ под кроватью лежать‚ в шкафу сидеть. Она уже привыкла не спать‚ ей и не хочется: лежит всю ночь с открытыми глазами‚ дом стережет и звуки определяет – какой откуда. Сам Кукин спит спокойно: в случае чего жена разбудит; утром встает‚ бреется "Жиллетом"‚ идет умываться. Вышел в коридор – дверь на ключ. Пришел‚ постучал – снова на ключ. Она и готовит в комнате: чай‚ два яйца‚ гренки с джемом. Поели‚ дверь на висячие замки заперли‚ – она сама запирает‚ ему не доверяет‚ – и на службу. Он работает во Внешторге‚ она во Внешторге. За границу ездят‚ вещи привозят.
Проснулся Хоботков Сергей Сергеевич. Потянулся‚ захохотал – настроение веселое‚ всегда по утрам веселое: редкое для людей свойство. Сергей Сергеевич на раскладушке‚ Вера Гавриловна на диванчике‚ няня на полу‚ Лёка с Костиком в кроватках. Вся комната одна большая постель. Няня встала‚ матрац закатала и в магазины – к "Трем поросятам"‚ к "Туркам"‚ в консервный: рано не пойдешь – очередь не займешь – ничего не достанешь. Сергей Сергеевич сгреб Лёку в охапку‚ за спину закинул и в ванную‚ а Вера Гавриловна завтрак приготовила‚ Лёку в школу‚ мужа на работу выпроводила‚ спящего Костика поцеловала и тоже бежать. У нее‚ у Веры Гавриловны‚ начальник строгий. Если кто опаздывает‚ он на его место садится. Пришел – он сидит. Как прогонишь? Надо просить: "Разрешите‚ я сяду". – "Ах‚ – говорит‚ – простите! Ах‚ извините! Рассеянность моя проклятая". Зато у него никто не опаздывает‚ все до звонка по местам сидят. Сергей Сергеевич со своим подчиненным попробовал: тот пришел‚ стул из-под него выдернул и даже извиняться не стал. Когда дома рассказывал‚ все по полу катались‚ а он пуще всех.
Ушли на работу – тихо стало. Тихо стало – Костик проснулся.
2
Его‚ как обычно‚ будит тишина. Он всегда просыпается в это время‚ когда родители убегают на работу‚ Лёка в школу‚ а няня по магазинам‚ и в комнате становится непривычно тихо‚ и в коммунальной квартире тоже. Он просыпается сразу‚ без потягиваний и полусонного бормотания‚ и тут же‚ не раскрывая глаз‚ уползает с головой под одеяло‚ и ползает там долго‚ очень долго в душной‚ таинственной темноте‚ чтобы запутать всех на свете‚ чтобы никто не догадался‚ откуда он наконец вылезет.
Потом он потихоньку высовывает наружу руку‚ шарит вслепую по стулу в поисках одежды‚ а на стуле ничего нет. Рубашка‚ штанишки‚ носочки‚ туфли – лежит на полу аккуратный человечек из одежды‚ рукава в стороны раскинул‚ будто над хозяином хохочет-потешается. Такое у них в семье правило: когда вещь не на своем месте‚ швыряй ее на пол. Вчера вечером Костик заигрался перед сном‚ забыл сложить одежду‚ – все видели‚ но никто не напомнил: кто же будет напоминать‚ когда за вещами идет охота? Костик обиженно хмыкает и бежит кругами по комнате‚ выискивая непорядок‚ и наконец находит пепельницу: на стуле‚ в неположенном месте. Он мстительно хохочет и тут же ставит ее на пол‚ а подумав‚ загоняет под шкаф‚ чтобы труднее было доставать. Это отец придумал такое правило‚ и он разложил человечка из одежды‚ и он же нарочно оставил пепельницу на стуле‚ чтобы Костик тоже мог порадоваться.
Отец у Костика выдумщик‚ веселый человек‚ инженер‚ у него даже подчиненный есть. "Люди! – говорит Софья Ароновна. – Посмотрите на этого инженера‚ люди! У нас на весь Бобруйск один инженер был‚ так он свой дом имел. Три этажа с подвалом". А отец Костика хохочет‚ тощий‚ нескладный‚ морщинистый от смеха‚ отец поднимает Софью Ароновну и несет ее в комнату‚ к Семену Михайловичу. Семену Михайловичу это неприятно. Семен Михайлович не любит‚ когда его жену на руках носят. Он и сам не носил и другим не позволяет. А отец плевал на эти китайские церемонии‚ отец подмигивает Семену Михайловичу и большой палец показывает: мол‚ соблазнительная женщина Софья Ароновна‚ еще хоть куда! И обидеться на него невозможно и рассердиться нельзя. Где другой смешного не увидит‚ он захохочет. Где другой улыбнется‚ он от смеха переломится. С работы придет‚ ребят в охапку и кувыркаться. На диване борются‚ на полу‚ под столом: писк‚ визг‚ хохот‚ всю мебель расшвыряют‚ хоть святых выноси‚ а потом ложатся посреди комнаты на спины‚ на потолок смотрят‚ песни поют. Костик всё к отцу пристает: "Тебе сколько лет?" – "Двадцать шесть". – "Нет‚ тебе сорок пять". – "В сорок пять я не смог бы с тобой кувыркаться. Так что выбирай: двадцать шесть и кувыркаться или сорок пять и не кувыркаться". Костику задача: ему и повозиться охота‚ и правда дорога. "Мне двадцать шесть‚ – повторяет отец. – Мне еще долго будет двадцать шесть. А потом сразу сто".
Брат Лёка весь в отца, быстрый‚ решительный‚ а Костик тихий‚ задумчивый – в маму. Это она захотела второго ребенка‚ чтобы не остался Лёка один‚ когда их не будет на свете‚ чтобы было на кого опереться детям – другу на друга‚ брату на брата. В каждом доме есть человек‚ который определяет всю семью. У них – она. Тихая‚ нежная‚ деликатная: ни с кем не повздорит‚ грубого слова не скажет. Все в квартире давно переругались‚ – шутка ли‚ сбили в тесную кучу столько народу‚ тут уж не до целованья‚ – а с ней дружит каждый. Посредник‚ миротворец‚ добрая душа. Кому поможет‚ кому подскажет‚ кому ласковым словом посветит. И на службе ее хвалят: золото – не работник. "Надо позвонить". – "Позвоню". – "Надо напечатать". – "Напечатаю". – "Надо сбегать". – "Сбегаю". Никогда не жалуется‚ никогда не устает‚ никогда у нее ничего не болит. А если заболит‚ всё равно не скажет. Вроде красивый Сергей Сергеевич‚ веселый‚ обходительный‚ по бульвару ходит – женщин оглядывает‚ а уехал в командировку (сам себе хозяин‚ бабья кругом навалом) – извелся‚ истомился в одиночестве‚ истосковался по родной душе. Вернулся домой‚ вздохнул облегченно и сразу на бульвар – женщин оглядывать.
Костик поднимает с пола штанишки‚ рубашку‚ носки‚ одевается кое-как‚ бежит в коридор. В коридоре мрак‚ темнота‚ экономия электричества. Темными массами громоздятся соседские шкафы‚ которым нет места в комнатах‚ а на них санки‚ лыжи‚ детские велосипеды до потолка. Выключатели высоко – не дотянуться‚ да и при свете коридор еще мрачнее. Сто лет ремонта не было‚ управдом товарищ Красиков только обещает‚ а самим жильцам не поднять такую махину. Коридор длинный‚ прихожая громадная‚ потолки высоченные – четыре метра‚ а на них чернота‚ полосы, разводы: этаж последний‚ крыша протекает. Ее каждое лето ремонтируют‚ крышу‚ а она всё одно протекает. Еще хорошо‚ жильцы аккуратные попались: каждый день пол подметают‚ раз в неделю кухню моют‚ раз в месяц коридор натирают‚ а пыль-паутину обметают под праздники. А не то от грязи задохнешься в такой толчее! Восемь комнат – семь семей. Шестнадцать взрослых – пять детей. Да еще гости приходят.
Выходит в коридор Нинка. Нинка босиком‚ пятки твердые‚ красные от половой мастики. Отец Нинку как воспитывает? Отец Нинку так воспитывает: возьмет кусок хлеба‚ шварк его об пол‚ а потом Нинке в рот: "Наворачивай!" Нинка наворачивает‚ интеллигентные соседи за сердце хватаются‚ ждут у Нинки колик‚ судорог‚ брюшного тифа‚ а ее отец гордо улыбается. "Небось‚ – говорит отец‚ – у нас не протекёт". Он кровельщик. Он это дело лучше знает. А Нинка съедает кусок и еще просит‚ Нинка идет в коридорный угол ковырять штукатурку. Она ее ест. У нее в организме штукатурки не хватает. Костик тоже ест. У него‚ правда‚ всего хватает‚ но не отставать же от Нинки.
Нинка дверь распахивает и коридор освещает. Не потому‚ что темноты боится‚ – "Чего бояться? Не к акуле в рот едем"‚ – а просто на свету драться способнее. Костик тоже ничего не боится. У него для этого дела брат Лёка есть.
– А мне скоро платье пошьют‚ – гнусавит Нинка и пяткой пятку чешет. – От за мной убегаетесь.
– Я не буду‚ – мотает головой Костик.
– Будешь. Мамка сказала‚ все убегаются.
Мамка у Нинки портниха. Мамка приносит с фабрики всякие лоскутки и шьет Нинке платья. Нинка ходит яркая‚ пестрая‚ разноцветная‚ как лоскутное одеяло: тут в горошек‚ там в цветочек‚ здесь в полосочку. Очень удобные платья‚ рви с свое удовольствие. На таком платье и пятно не пятно‚ и заплата не заплата.
– Если я за тобой не бегаю‚ – удивляется Костик‚ – чего это я стану бегать за твоим платьем?
Нинка шлепает по дубовому паркету голыми пятками‚ упирается пузом в пузо‚ молча хватает Костика за волосы. У нее никогда не поймешь‚ что к чему. Держит за волосы и ждет: то ли драть‚ то ли бежать‚ то ли еще как.
Костику драться неохота. Драться – это хлопотно: махать руками‚ плеваться‚ потом реветь. Уж лучше пострелять из пулемета‚ или водой побрызгаться‚ или к дяде Пуду пойти‚ супу поесть.
