Юрий Петкевич - С птицей на голове (сборник)
На избирательном участке скучали за длинными столами члены комиссии, и, когда появились старики, вышло им развлечение; они обрадовались несчастным и подмигивали друг другу, подхихикивали. Кузькин не мог сообразить: за кого голосовать, куда подойти, как встать, куда бросать бюллютень, а его Варя вообще была женщина темная. И он, и она все сделали, как им сказали, и рады были, довольны собой, что все правильно сделали, как положено, и, вышедши с участка на улицу, побрели по берегу замерзшей реки в гости к Дусе.
Вслед выехали три милиционера на белых лошадях, за ними увязалась крохотная такая же белая собачка — тявкала на лошадей и на милиционеров; те смотрели вдаль, на линию горизонта — все так голо и пустынно, и если бы не комнатная белая собачка на берегу замерзшей реки, — совсем было бы страшно.
Пока Дуся расставляла на столе посуду, смотрели в окно, где посыпался снег, и это было хорошо, прекрасно, и можно было так всю оставшуюся жизнь просмотреть, да только старик на избирательном участке, переволновавшись, вспотел, у реки его продуло, и он поспешил разлить вино. Оно оказалось такое горькое, что даже старик скривился. Дуся где-то вычитала, что вино подливают в чай, и они решили попробовать.
Пока закипал на плите чайник, смотрели, как падает за окном снег. Наконец вода закипела, заварили чай, разлили по кружкам, капнув в них этого отвратительного вина, и напиток получился изысканный.
Как отправились обратно — ветер переменился, опять дул в лицо; вместо снега начался дождь — прежде снег был теплый, а дождь брызгал — холодный, ледяной. Старик еле волочил ноги, почувствовав, что заболевает, и горячий чай с вином не помог.
Дома старик поскорее улегся в постель и позвал жену. Варя потушила свет, разделась и легла рядом с ним, хотя они уже не спали вместе. Кузькин обнял ее и поцеловал, и старуха, счастливая, быстро уснула, а он не мог уснуть, ощущая, как сердце прыгает в груди.
2
Назавтра он получил первую свою пенсию. Обрадовавшись, Кузькин сразу купил бутылочку, затем подумал и спрятал от жены деньги. Но, после того как выпил эту бутылочку, ему опять стало плохо. Когда Костя и Настечка узнали, что старик заболел, они решили, пока не поздно, еще раз сходить к дедушке, потому что если он умрет, никогда они уже не получат свою шоколадку. Конечно, им было очень страшно идти сейчас к нему, да откладывать нельзя, они даже решили прогулять в школе уроки и, когда вышли из своей деревни, услышали на мосту, как в церкви на другом берегу зазвонили в колокольчик, очень бодро, и весело, и настойчиво. Хотя небо висело пасмурное, неподвижное, свежая белизна снега ослепляла, и пелена на небе истончалась, готова была прорваться, и на нем собиралось просиять солнце.
Перед тем как зайти к дедушке на другом берегу, решили сходить в церковку помолиться, чтобы старик вернул шоколадку. Там из распахнувшихся «царских врат» шагнул священник, благословляя, и — шепотом, едва слышно запел. Широкое, бородатое лицо его ярко горело, и на иконах в этой церковке святые раскраснелись — такие же круглолицые. Вдруг слышно стало, как потрескивают свечи, и батюшка продолжал шепотом молиться. И над иконами, над батюшкой, над его слабым простуженным голосом летала в благоухающем дыму от кадила, ожила зимой у алтаря бабочка, трепыхалась в волнующемся воздухе. Между словами батюшки стало тесно, и, не понимая, о чем он поет, дети растерялись. Народу в церковку набилось много, и когда дети выбрались из нее, ослеплены были выпавшим, пока они молились, снежком, который освежил, обновил все вокруг, и у Настечки закружилась голова. Костя поддерживал сестру, чтобы не упала в обморок, и от нее промелькнула к нему отчетливая мысль, что дедушка заболел, как только получил паспорт, и если бы не получил его, остался бы здоров, и зачем они попросили тетю Дусю.
После церковки дети еще сильнее стали бояться, и запели про себя, как бы стыдясь своей слабости, и, вошедши в дом, подошли к кровати, на которой лежал под одеялом старик.
Он похудел, осунулся, под глазами появились синие круги, и взгляд у старика уже направлен был куда-то очень далеко, где ни страха, ни страданий, и — как ужасно это ни оказалось — любопытство перед смертью у детей возрастало. Бабушка ходила от одной стены к другой и посматривала в окно, ожидая врача. В такой обстановке нельзя было напомнить дедушке про шоколадку, еще прошел час, и старуха, переволновавшись, села на стул у окна и, глядя в него, уснула, положив руки на подоконник и на них голову.
— Сразу купил бутылочку, — старик повернулся к внуку и внучке, — а после того как выпил, забыл, где спрятал от бабушки деньги, — пробормотал он. — Теперь придется ожидать следующей пенсии.
Услышав сквозь сон про пенсию, бабушка Варя подхватилась — и во сне ли, наяву увидела ангела. Дети спрятались от нее за шкаф и не увидели этого ангела, которого увидела бабушка. Но она моргнула — и ангел исчез… У старика по щекам пролились слезы, и он, застыдившись их, повернулся к стене.
Выглянув из-за шкафа, дети увидели слезы и выскользнули из дома. Во дворе Костя схватил за руку сестру. Настечка в недоумении оглянулась, а он показал ей на березу у сарая. После того как на улице спилили деревья, эта береза во дворе осталась одна и возвышалась над заснеженными крышами. Девочка подняла голову и ахнула, а Костя вместо слов сжал еще сильнее ей руку. На каждой ветке сидела розовогрудая птичка с хохолком — это были свиристели; они всегда неожиданно появлялись зимой, прилетали целой стаей; при виде их возникала в душе радость и оставалась надолго. Костя с Настечкой задумались, почему свиристели прилетели к старику во двор и уселись на его березе именно в этот час и в этот день?
Дети побрели в свою деревню на другом берегу, молча, глядя в землю; начинало вечереть, небо посинело, нахмурилось, и — они простили старику шоколадку и не вспоминали про нее никогда.
3
После поминок, когда все разошлись, бабушка Варя стащила с себя дырявые сапоги — весь день на ногах, и они промокли насквозь, — поставила сапоги сушиться у печки, сняла чулки и повесила их на веревку, протянутую от печки к стене, а перед тем как лечь в постель, вспомнила: не все еще сделала, что нужно, и, не зная молитв, первый раз в жизни поклонилась перед иконой, даже не зная, кто изображен на ней — круглолицый, румяный и молодой.
Намаявшись за этот тяжелый день, она легла — будто под землю провалилась, а под утро видит сон: въезжает во двор машина с дерьмом и остановилась у сарая. Из машины выпрыгнул мужчина в расцвете сил, но она знает, что это ее старик, только он все время поворачивается спиной, затем открыл сарай и стал что-то искать на полочке у верстака.
Старуха подхватилась, вспомнив из сонника, что «дерьмо — это к деньгам», набросила поверх ночной рубашки пальто и босиком, по снегу, выбежала во двор и в сарае, под полочкой у верстака, нашла пенсию мужа. В доме старуха пересчитала деньги и не могла в себя прийти от радости, и все же надо было как-то дальше жить — она увидела, что не прибрана постель, и стала ее застилать. Тут неизвестный ей святой с иконы сказал, что она не так положила подушку.
— А куда? — она спросила.
Он сказал, и старуха положила туда, куда он сказал. Белая подушка отразилась в зеркале — стало светлей в комнате, и еще стало тепло от этого света и сладко запахло. И при таком счастье она вспомнила про шоколадку, пошла в магазин и купила самую дорогую и еще резиновые сапоги. Она пришла домой, натянула на ноги сапоги, а шоколадку положила на полочку под иконой. Старуха сидела, счастливая, в сапогах, и смотрела на шоколадку, и ей так захотелось попробовать, что она не вытерпела, распаковала и отломила кусочек; после этого отдавать ее детям было стыдно, и она весь день отламывала по кусочку и сама съела шоколадку, а вечером прямо в новых сапогах легла в постель и сладко уснула.
Назавтра она проснулась в слезах. Она вспомнила, как намучилась за жизнь с пьяницей Кузькиным, и не могла забыть его изможденного лица, когда старик болел, и, чтобы развеяться, отправилась к соседям, где застала дома одну девочку хромоножку. О чем разговаривать с ней старухе после похорон мужа? — и она повернула назад, но девочка остановила ее. Хромоножка рассказала, что ей приснился старик — пел веселые песни, и, когда девочка спросила: ну, и как вы сейчас поживаете? — он ответил: ты не представляешь, как мне здесь хорошо!
День рождения папы
Папа сделал вид, будто не замечает Сашу с девушкой, а тетя Маша не знала, что сказать, и захихикала. Саша поставил чемодан и предложил Асе сходить на речку. Они спустились с крыльца, и Саша задумался — на каждом шагу надо было задумываться. Убирая в доме, тетя Маша открывала окна и ведрами выбрасывала через них мусор, и за несколько лет, как папа привел эту женщину после похорон мамы, во дворе образовалась свалка вровень с заборами — и к речке лучше было пройти по саду.
