Андрей Жвалевский - Время всегда хорошее
Вожатка и завуч закатили глаза так, что сами стали похожи на религиозных старух из какого-то фильма. А потом объяснили мне, что я должен сделать.
Синичка, 10 апреля 2018 года, день
День в школе не задался с самого начала. Математичка совсем озверела, урок начала с того, что собрала у всех комики. То есть контрольную я писала вообще как без рук, ни тебе с кем поговорить, ни тебе шпор, ни тебе калькулятора. Просто как в доисторические времена! Главное, у многих же есть вторые комики, но как-то не догадались взять их с собой. Да, а потом она вообще учудила, взяла и раздала нам бумажки – это, говорит, контрольная, решайте. Класс аж обалдел. Как, говорит, ее решать?
А она улыбается так ехидно и говорит: ручкой пишите по бумажке. И подробное решение каждой задачи. Жуть! Я уже, наверное, полгода ручку вообще в руках не держала. Могу себе представить что я там нарешала и как это все понаписала. Короче, балла на три, наверное, из десяти…
Так что по сравнению с этой контрольной все остальное было просто семечки. Зато весь день форум гудел. Мы ж даже не можем задания в сетку выложить, никто не сообразил стащить листик, чтоб его отсканить, а наизусть тоже не запомнишь, и в голову не пришло записать. Мы потом на всех уроках уже из сети не выходили, так и трындели по комикам. На кого не посмотришь, у всех комики под партами и только пальцы мелькают – набираются сообщения. А на форуме было одновременно почти двести человек, это вся параллель пятых классов, и еще любопытные из других повлезали. На переменках только и успевали тему пролистать, да на вопросы ответить. Из кабинета в кабинет перейдешь, на парту плюхнешься и сразу в комик, читать, что там новенького случилось. Прикольно так, в класс заходишь – тишина. И все сидят что-то набирают, набирают… Удобнее, конечно, голосовым набором пользоваться, но не в классе же! Потому что тогда сразу все узнают твой ник. А этого ну никак допустить нельзя. Ник – это наисекретнейшая информация.
Я знала пару ников. Красавица – это Нинка, Муреха – это Лиза. И еще догадывалась про несколько человек, но не знала наверняка. Ну и то, что я Синичка – это тоже знали буквально трое. Синичка – потому что фамилия у меня Воробьева. Но если б написала Воробей, все б сразу догадались, что я – это я, написала Синичка. И аватарку нашла такую прикольную – сидит синичка и трющит сало из кормушки.
Однажды была у нас история, девчонку из седьмого класса рассекретили. Кто-то из подружек взял и написал в сети, что Фиалка – это Кирова из седьмого «А». Ужас… Так ей и пришлось потом в другую школу уйти. Потому что ж ты можешь написать, если все знают, что это ты! Даже пофлиртовать невозможно, это как взять и кому-то в открытую в любви признаться! Бррр…
И мой ник только самые-самые проверенные знают. Мы с ними дружим. Даже один раз вместе в кафе ходили, когда у меня день рождения был. Я про них все-все знаю. И аську, и мейл. Короче, эти точно не сдадут!
Так вот, про день, который не задался. Последний урок у нас – классный час. Приходит наша училка и говорит таким сердитым голосом:
– А ну-ка убрали все телефоны.
Мы аж подпрыгнули. Кто-то даже вслух сказал:
– Вы че, сговорились все, что ли!
А училка, наша классная, Елена Васильевна как гавкнет:
– Телефоны на стол! И слушайте внимательно, сейчас, можно сказать, ваша судьба решается.
Мы совсем затихли. А она по рядам прошла и комики поотключала. Ну вообще конец света…
А потом вышла перед классом и прочитала трагическим голосом:
– «Постановление Министерства образования от 3 апреля 2018 года»…
Я коротенько перескажу, своими словами.
В связи с излишней компьютеризированностью школьников и для проверки их знаний учредить в конце каждого учебного года экзамены. Оценка выставляется по десятибалльной системе и выносится в аттестат зрелости. Это чтоб, мол, мы все года хорошо учились, а не только последний класс. Да, но самый-то ужас не в этом, а в том, что экзамены эти будут проходить не в виде тестов, а устно.
– Чего? – спросил кто-то из мальчишек.
Я даже оглянулась, но не поняла, кто спросил, я их вообще плохо различаю.
– Экзамена три, – продолжала Елена Васильевна, – русский язык и литература – устно, математика – письменно, но не на компьютере, а на бумаге, и история – тоже устно. Делается это для того, чтоб вы, современные школьники, научились хоть немного владеть устной речью и писать ручкой по бумаге. Экзамены через три недели.
Класс завис. Так и разошлись в полном ужасе. Я даже до самого дома комик не включила…
Витя, 10 апреля 1980 года, вечер
Вечером мне надо было готовиться к политинформации. Как раз шла передача про то, как американские империалисты пытаются сорвать Олимпиаду в Москве, а люди доброй воли им не дают этого сделать. Но я никак не мог сосредоточиться – сидел и думал про Женьку. Он, конечно, неправ, но все равно на душе было противно.
В конце концов я осознал, что ничего не понимаю из рассказа диктора, и выключил телевизор. К ужину придет папа, принесет «Правду» и «Советскую Белоруссию» – перепишу оттуда. Я позвонил Женьке, но трубку подняла бабушка.
– Он уже второй час где-то бегает. Ты ему скажи, Витенька, – голос у Женькиной бабушки был скрипучий, но приятный, – чтобы он шел домой! Я волнуюсь! Скоро стемнеет!
Я наскоро пообещал и побежал во двор. То, что пришлось говорить с виновницей всей этой истории, расстроило меня еще больше. Бабушка, конечно, старенькая, лет пятьдесят, а то и все семьдесят, но это ее не оправдывает. Нельзя так подводить родного внука!
Архипыча я пошел искать на нашей груше – той, что возле трансформаторной будки. Даже листьев на ней еще не было, но на дереве так здорово сидеть и болтать ногами! Ветки густые, ты всех видишь, а тебя – никто!
– Женька! – крикнул я, подходя. – Слазь, поговорить надо!
С груши послышалось хихиканье. Пришлось лезть самому. Архипыч сидел на самой верхушке, куда я всегда боялся долазить. Когда я был маленьким, еще во втором классе, я навернулся с самой нижней ветки этой груши, и с тех пор жутко боюсь высоты. Сейчас тоже не полез наверх, устроился на любимой ветке в самом центре дерева. Ветка была толстая, надежная и изгибалась очень удобно – как спинка кресла.
– Чего молчишь? – сердито спросил я. – Молчит… Хихикает…
– Здорово, Тарас! – отозвался Женька.
Тарасом звал меня только он, по имени украинского писателя. Мы его еще не проходили, но Женька прочитал половину домашней библиотеки, в том числе и этого Тараса Шевченко. Причем читал бессистемно, все подряд, что под руку попадется. Я так не мог, я читал книги строго по порядку. Пытался даже Большую Советскую энциклопедию освоить, но сломался на втором томе. Слишком много незнакомых слов оказалось. Зато Пушкина прочитал всего – от первого тома до последнего. Сейчас начал Гоголя.
Обычно мне нравилось, когда Женька звал меня Тарасом, но сегодня я почему-то обиделся.
– Я не Тарас! Я Виктор!
– Ты чего такой злой, Тарас? – удивился Женька.
– Ничего! – огрызнулся я. – Говорю тебе: слезай, надо поговорить! А ты чего?
– Давай лучше ты ко мне! Тут здорово!
Лезть не хотелось, но пришлось. Разговор был такой, что… В общем, не хотелось о нем кричать на весь двор.
Когда я осторожно уселся на ближайшую к Архипычу ветку, тот завопил:
– Качка! Свистать всех наверх! – и принялся раскачивать верхушку.
Я вцепился в ветку изо всех сил и взмолился:
– Хватит! Сломается!
– Не сломается! – возразил Женька, но «качку» все-таки прекратил. – Так чего ты хотел?
Я стал рассказывать про разговор с вожаткой и завучихой. Чем больше рассказывал, тем мрачнее становился Женька. Да и меня все больше мутило – то ли от высоты, то ли еще от чего. Когда добрался до самого неприятного, то пришлось даже замолчать на минутку, а то меня точно стошнило бы.
– И чего они хотят? – спросил Архипыч, и в этот момент голос у него стал такой же скрипучий, как у его бабки.
Я кое-как продышался и ответил:
– Чтобы ты сказал, что бога нет! Прямо перед всем классом!
– И всё? – Женька сразу повеселел.
– Не всё, – признался я. – Надо, чтобы ты… в общем… сказал, что твоя бабушка неправильно поступила, что дала нам ту булку. И тебе стыдно, что она верит в бога.
– Ничего мне не стыдно! – опять заскрипел Женька. – Какая разница, верит или не верит? Она хорошая и добрая!
– Это само собой. Но она ведь верит! Значит, тебе должно быть стыдно!
– Глупости это! Не буду я такого говорить!
– Тогда с тобой знаешь что сделают? Из школы выгонят!
– Не выгонят! Я самый умный в классе! Если меня выгонять, то всех остальных тоже гнать надо!
Это было правдой. Архипыч никогда особо не зубрил, но получал одни «пятаки». Я тоже ходил в отличниках, но некоторые пятерки давались мне нелегко. Особенно по русскому языку – ну не мог я написать длинное слово, чтобы не было в нем исправлений! А по рисованию мне четверку вообще только из жалости поставили. Я прямую линию даже под линейку ровно провести не могу. Очень стараюсь, но все без толку. Эх, изобрести бы такую штуку, чтобы она сама линии рисовала! Кнопку нажал – линия, вторую нажал – круг, третью – какой-нибудь хитрый график, как в газете «Правда» на второй странице. А если бы штука еще сама ошибки исправляла… Но это уже, конечно, фантастика.
