Перихан Магден - Компаньонка

Девчонка убегает прочь. Я бегу следом. Добежав до своей каюты, она запирается на ключ. Я колочу в дверь.

— Отстань от меня! — кричит она.

Я, как сумасшедшая, продолжаю колотить:

— Открой, или я выломаю дверь!

Через некоторое время она открывает. На лице — ангельская улыбка. А с запястий стекает кровь. С трудом понимая, что происходит, я толкаю ее на кровать. Выкидываю на пол содержимое тумбочки, где стояла шкатулка с драконом. Шкатулки там нет. Выворачиваю содержимое других ящиков. Ее нигде нет.

Кричу ей:

— Где проклятая шкатулка?

Она молчит.

И продолжает спокойно лежать на кровати. На простыне под ее запястьями расплываются красивые кровавые пятна.

Вбегает Мэри Джейн. Затем все происходит, как в замедленной съемке. В каюту вбегают какие-то незнакомые люди в белых халатах. Берут на руки девочку. В их руках она похожа на маленькую птичку. С изумлением замечаю пятна крови на ковре. Мэри Джейн в ужасе смотрит на меня. Глаза у нее такие холодные, что кожа у меня на лице, там, где ее коснулся ее взгляд, мерзнет. Девочка зовет меня. Ее выносят, и я догоняю их уже на палубе.

— Шкатулка у изголовья, — лепечет она. — На тумбочке.

Нахожу шкатулку. Она совершенно пуста.

— Она приняла снотворное!!! — кричу я кому-то невидимому. Будто кто-то дал мне пощечину. Темнеет в глазах. Обморок.

Восемь

Какой-то шепот… Качаюсь на волнах… Перед глазами всплывает лицо актрисы Норан. Будто вижу ее во сне. Пытаюсь пошевелить пальцами. Очень устала. Очень. Внутри — пустота.

— Вы пришли в себя.

Красивые глаза и нежная улыбка Норан — видимо, приз за страдания. Чувствую у себя на лице ее дыхание.

— Где я?

Вокруг все такое белое. Глаза болят.

— Вы в медицинском кабинете. Упали в обморок, но врач сказал, ничего страшного. От сильного нервного перенапряжения. Беспокоиться не о чем. Я распорядилась, чтобы вам приготовили еду повкуснее. Есть хотите?

— Вы сидели здесь и ждали, пока я очнусь?

Взмах ресницами — как крылья бабочки — и самое красивое на свете «да». Прекрасный ангел моего детства несколько часов ждал у моей кровати, пока я очнусь! На коленях у нее «Анна Каренина». Она мгновенно ловит мой взгляд:

— Нашла ее у вас в каюте, взяла почитать, пока вы не очнетесь. С маленькой хулиганкой тоже вроде бы все в порядке. Отдыхает в одной из больниц Неаполя.

Маленькая хулиганка! Самое мягкое выражение, какое только можно употребить по отношению к подростку с алкогольной и наркотической зависимостью, который, к тому же, вскрывает себе вены. Норан явно нравится сцена «самоотверженного дежурства у постели больного». Она не раз играла такое в кино.

Внезапно я понимаю, что именно меня настораживает в ней: все, что она делает и говорит, она когда-то играла в кино. В реальной жизни она вновь проигрывает эти сцены. Совершенствуется в них. Так она научилась быть богиней. А может, она давно утратила связь с реальностью, и для нее что жизнь, что кино — все одно. Но богиня должна беречь себя. Она прекрасно это сознает. Как и важность репетиции. «Важность репетиции», — бормочу я.

Она улыбается:

— Простите, я не расслышала, что вы сказали.

Не стану ее пугать. Она такая красивая. Как Белоснежка из мультфильма Диснея.

Я говорю:

— Мне следовало быть внимательней. С этим ребенком. Она как бомба с часовым механизмом, всегда готова взорваться. А я такая рассеянная, такая грубая, такая… Я глупо вела себя с ней.

— Это не ваша вина, — ее глаза наполняются слезами.

(Опять — сцена, которую все видели много раз.)

— Говорят, она не впервые пытается совершить самоубийство. Такое уже было… Так грустно…

Плечи ее трясутся в беззвучном плаче.

— Ради бога, перестаньте, — говорю я. — С детства не могу смотреть, как вы плачете.

От этой сцены у меня самой слезы на глаза наворачиваются.

— К тому же, это вовсе не попытка самоубийства. Она сделала это только чтобы наказать меня. Потому что я, видите ли, мало ее люблю. То есть, не могу ее любить.

— Понимаю… Как, должно быть, тяжело оказаться в такой ситуации… Пытаться и не суметь полюбить ребенка… Но какого ребенка! — она смотрит куда-то вдаль, гордо выпрямив спину. Теперь она просто светится самолюбованием. Может быть, потом ей захочется сыграть и мою роль: роль няни проблемного ребенка. Уж она-то справилась бы с этой ролью! И текст бы произносила без запинки, и любовь бы изобразила. Ведь в кино с ней уже не раз бывало такое.

А между тем, вы, прекрасная Норан, не должны сталкиваться с жизнью никогда. Грубая, жестокая, полная неожиданностей, которые, кстати, нельзя отрепетировать, жизнь — не для вас. Вы созданы для декораций, грима, света, бутафории, сценария, актеров. Вы должны слышать только одно слово — «Мотор!»

— Можно мне пойти к себе в каюту? Мне уже лучше. Хочу немедленно сойти с корабля. Да и Мэри Джейн с ребенком вряд ли станут продолжать путешествие после происшествия. Мне не стоило соглашаться на эту работу, — говорю я. И тут же чувствую легкую боль.

— Ах, ну что вы! Лежите. О вас есть кому позаботиться. Ах да, совсем забыла. Вам факс пришел. Если не ошибаюсь, от некой… От госпожи Тамары.

Она краснеет. Потому что, конечно же, его прочитала. Но настоящая актриса всегда должна знать, что написано в сценарии. И этот факт меня совершенно не беспокоит. Усталость и боль мгновенно испаряются. Вскакиваю:

— Дайте мне его!

Она неспешно переворачивает страницу «Анны Карениной», затем протягивает мне лист:

— Вот он. Пожалуйста!

— Если вы позволите, я все-таки вернусь к себе в каюту.

— А поесть вы ничего не хотите?

— Поверьте, я сейчас не в состоянии есть. Может быть, позже.

— Понимаю.

На ее лице и в самом деле появляется выражение понимания. Мы вместе выходим из медицинского кабинета. Она идет медленно, плавно покачиваясь, ступая ногами в дорогих легких туфлях на низком каблуке. Выглядит стильно и красиво.

— Я вам так благодарна: как мило с вашей стороны сидеть у моей постели!

— Прошу вас, не стоит благодарности, — у нее дрожат губы, руки, глаза. — Да я и не сидела у постели. Скажем так, я находилась рядом, когда вы очнулись, — звезда краснеет. Как изящно получилось сыграть скромность!

Пожимаем руки и расходимся, она напоследок смотрит мне в глаза, но уже с совершенно другим выражением: она узнала меня по фотографии на книге, которую я ей послала! Она все помнит, помнит мой звонок! В самом деле, помнит? Или я просто неправильно воспринимаю непривычное выражение ее лица? Кинозвезда! Нереальное, ненастоящее, поразительное существо. Можно ли быть в чем-то уверенной с таким существом? Никогда. Кто знает, из какой пьесы она сейчас произносит текст? Никто не знает.

Но я все равно восхищаюсь ей.

Надеюсь, к тому моменту, когда вы получите мое сообщение, у вас уже все наладится.

ПРЕЖДЕ ВСЕГО: Пожалуйста, даже не думайте о том, чтобы покинуть корабль. Мы слишком долго вас искали, чтобы так легко потерять.

Девочка с Мэри Джейн вернутся на корабль утром. Корабль отплывает по расписанию. Ни о чем не беспокойтесь.

Существует высокая вероятность того, что в Марселе к вам присоединится девочкина бабушка. В данный момент я стараюсь это организовать. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ДЕТАЛИ:

1) Девочку лечат с четырех лет. Я лично убеждена, что ни медицинская, ни психологическая помощь ей пользы не приносят.

2) У нее и раньше были проблемы с лекарствами. Вам полезно будет знать, что у ее матери зависимость от кокаина и других наркотических препаратов.

3) Каждый раз при встрече мать дает ей огромное количество таблеток. Поэтому мы, естественно, всячески противимся их личному общению.

4) Формального образования она не имеет; она никогда не общалась с другими детьми. Она не знает, что такое детство.

5) У ее отца были психологические проблемы. Первые годы, когда у ее родителей были еще более-менее хорошие отношения между собой, с ним иногда бывало очень тяжело. Но она была маленькой и не помнит этот период своей жизни.

Не буду растягивать. Вы нужны этому ребенку. Я не могу просто так взять и выбросить еще одного человека из ее жизни.

Искренне верю, что вы проявите уважение к моему решению и перестанете быть ее сообщницей.

Захожу к себе в каюту. Умываюсь. Переодеваюсь. Задумчиво и бесцельно брожу по комнате. Разбиваю уродливую пепельницу, стоявшую у изголовья. Собрав осколки, бросаю их в мусорное ведро. Потом внезапно решаю, что осколки в каюте будут мне мешать. Высыпаю все в огромный желтый конверт, чтобы оставить его перед дверью. Замечаю в коридоре большое мусорное ведро и думаю, что лучше бросить конверт туда.

Доносится чей-то смех. Быстро возвращаюсь в каюту и захлопываю дверь. Пташки летят домой после веселого дня в Неаполе!