Виктор Кадыров - Золото Иссык–Куля
В горах близ Токмака была благодать. Рабочим людям, трудившимся на производстве, воскресные дни нужны были либо для того, чтобы с хозяйством возиться, у кого оно есть, либо водку пить, чтобы смысла жизни не потерять. Поэтому в горах было тихо, туристов практически не было. Только охотники, чабаны и егеря. Живности в осенних горах, когда я попал туда, приехав в Токмак после военных сборов в сентябре, было много. По осыпям при моем приближении бежали, вытянув свои короткие шеи, сотни жирных каменных куропаток: чилей и кекликов. В зарослях вдоль рек трубно кричали фазаны, внезапно пугая меня шумным вылетом из–под ног, бестолково махая крыльями и неуклюжа волоча за собой свои пышные хвосты. В чаще арчовника на склонах гор можно было вспугнуть стадо кабанов, которые с дикими воплями и громким топаньем спешили скрыться с глаз. На свежевыпавшем за ночь снегу можно было найти следы хозяина этого ущелья – барса. Следы были пугающе большими. Представлялся сильный могучий зверь, который неспешно пересек лог, обходя свои владения. Вокруг скал были видны цепочки отпечатков раздвоенных копыт – это горные козы, любимая добыча снежного барса. Видимо, их–то и высматривал хозяин гор.
Чистый снег – как увлекательная книга: на нем записаны различные истории. Вот, прямо из–под снега, вынырнул какой–то маленький зверек – полевка или пищуха, немного пробежал по поверхности и опять скрылся под снег, заметив опасность. На белом листе появились следы лисицы. Она остановилась и вслушивается, что творится под ее ногами. Уловив деловитое шуршание ничего не подозревающего грызуна, лиса встает на задние лапы и разом обрушивается передними на рыхлый снег. Небольшая ямка, обагренная капельками крови, говорит о том, что охота прошла успешно.
В небе парит пара беркутов. Их острые глаза зорко оглядывают окрестности. Они тоже ждут свою добычу. На белом снегу ее видно издалека.
Возвращаюсь к оставленной палатке и обнаруживаю, что у меня были посетители. Снег вокруг палатки пестрит множеством отпечатков лап то ли волков, то ли собак. Все мои съестные припасы выпотрошены из рюкзака, остался только рис, но и тот рассыпан вокруг. Пришлось мне идти домой не солоно хлебавши. Но я был счастлив, что хоть пару дней дышал природой, наслаждаясь ее первозданной красотой.
Бывал я и в ущелье Шамси, куда теперь лежала наша с Шестопаловым дорога. Один мой знакомый как–то в разговоре упомянул, что на терраске возле реки Шамси видел следы древних построек. Я сначала удивился: зачем надо было возводить какие–либо сооружения далеко в горах? Потом, почитав исторические книги и документы, я узнал, что через ущелья Шамси и Кегеты проходили торговые пути из Нарына в Чуйскую долину. Видимо, в Средние века тоже существовали налоговые службы, которые взимали определенную дань за проход каравана через контрольно–пропускной пункт. В то же время, наверное, эти пункты служили и пограничной охраной. По всей вероятности, такие таможенные крепости существовали во всех ущельях, через которые можно было пройти в густо заселенную Чуйскую долину.
Мы с Шестопаловым решили попытать счастья в ущелье Шамси. Конечно, все памятники истории охраняются государством. И мы знали об этом. Всякие раскопки на территории таких памятников могут вестись только с разрешения Академии наук и под надзором археолога. Поэтому мы договорились вести наши поиски в тех местах, которые не интересуют ученых. Это распаханные поля на местах бывших городов. Для археолога очень большое значение имеет культурный слой. При раскопках ученые осторожно снимают слой за слоем, датируют его, и все находки классифицируют согласно слою, в котором их обнаружили. В полях, которые возделываются десятилетиями, никакой археолог раскопки делать не будет. Поэтому, заключили мы, обнаружив на пашне какие–нибудь монеты или другие артифакты, мы не нанесем ученым археологам никакого урона, а наоборот, может быть, спасем какие–то предметы от разрушения и тлена и выставим в нашем музее для всеобщего обозрения.
3.Вдохновленные этой патриотической идеей, мы въехали в ущелье. Дорога была, мягко сказать, не очень хорошего состояния. Кругом из грунта торчали большие камни, норовя пробить у нашей машины картер или оторвать выхлопную трубу. Мой знакомый в общих чертах описал место, где видел следы строения. Я подумал, что отыскать терраску над рекой будет несложно.
Но, проехав по ущелью, мы поняли, что это не так. Сразу же обнаружилось, что идут две дороги по разным сторонам реки. Террас, подходящих для постройки крепости, тоже было предостаточно. Правда, была еще одна примета, которую описал мой знакомый, – полуразрушенный мост. Какие–то мосты мы проезжали, но считать их полуразрушенными или нормальными мы не могли – не было критерия. Все они были не в лучшем состоянии. В памяти было еще одно замечание нашего «наводчика» – терраса была недалеко от входа в ущелье.
Мы въехали в небольшую горную долинку, в которой стояли два деревянных домика лесника. Рядом был довольно солидный пешеходный мост, сложенный из бревен. Через километр дорога сузилась настолько, что мы решили возвращаться назад. Нужна была дополнительная информация для обнаружения заветной терраски над рекой. Была ли она впереди нас или может, мы ее давно миновали, мы не знали.
Опечаленные неудачей, мы ехали назад. Внезапно за поворотом мы увидели мужчину и женщину. Они отчаянно замахали нам руками. Встретить попутную машину в горах было редкой удачей. Мы взяли на борт счастливую пару, хотя я и переживал за нашу машину. Она едва выдерживала нас с Шестопаловым, а теперь же буквально ползла на брюхе. Опасность пропороть двигатель возросла многократно.
По дороге я разговорился с попутчиками. Оказалось, они гостили у лесника. Родом они были из этих мест, и их детство прошло здесь, в Шамсинском ущелье. Родители пасли в ущелье скот. Мой разговор неизменно вертелся вокруг занимавшей меня проблемы.
Нет, про древний город ничего они не слышали. Родители ничего подобного им не рассказывали. Развалины на террасе? Нет, никогда не видели. Есть только старое кладбище у входа в ущелье. Может быть, оно древнее, еще дед рассказывал о нем…
Мы потихоньку спускались вниз, лавируя между торчавшими зубьями камней. Иногда машину сотрясал мощный удар. Трудно было избежать столкновений в этом жутком лабиринте.
Наконец я задал нужный вопрос: «Может быть, вы знаете какой–нибудь полуразрушенный мост?» Опять недоуменное пожимание плечами, но вдруг мужчина произносит: «Полуразрушенного не знаю. Есть один недостроенный. Там хотели в советское время дом отдыха строить и начали мост возводить. Потом Советский Союз развалился, а мост так и стоит, может, его приняли за полуразрушенный?» – «И где он?» – «Так метрах в двухстах выше того места, где вы нас подобрали».
Я нажал на тормоза. Извинившись перед попутчиками и оставив их на дороге, мы развернули машину и поехали назад.
Вскоре мы стояли около нужного моста. Мы не доехали в первый раз до него метров десять. Густые заросли вдоль реки скрывали его от нас. Прихватив с собой металлоискатель и саперную лопатку Шестопалова, мы перешли на другую сторону реки. Мы оказались в месте слияния двух рек. Одна, вдоль которой мы двигались на автомашине, уходила на запад, другая, более мощная, втекала в первую с юга. Между ними была поляна, усеянная заросшими травой фундаментами так и не построенных зданий дома отдыха. На юге возвышался крутой горный склон, поросший елями и арчой. Над противоположным берегом южного притока, который оказался самой рекой Шамси, возвышалась наша терраса. До нее было рукой подать. Но река Шамси оказалась слишком бурной, чтобы мы могли перейти ее вброд. Пришлось нам вернуться на километр вниз, к домикам лесника и, оставив там машину, перейти реку по бревенчатому мосту. От домиков шла хорошая тропа вверх на небольшое плато–террасу. Вскоре мы с Шестопаловым обозревали открывшуюся нашему взору панораму. Перед нами лежало небольшое довольно ровное плато. Ближе к южной его оконечности возвышался невысокий холмик. Рядом с холмом было видно углубление – наверное, когда–то здесь велись раскопки. Дальше за плато тропа уходила вверх по склону, поросшему елями. Да, лучшее место для постройки крепости вряд ли можно было отыскать. Плато возвышается над рекой Шамси, в этом месте зажатой скальными воротами, проход возможен только через эту терраску. Отсюда же хорошо просматривается и ущелье, уходящее на запад.
Осмотрев плато, мы обнаружили лишь несколько обломков древних кирпичей. Они был грубо сделаны. Лепили, видимо, их прямо на траве и формовали руками, так как на одной стороне были видны отпечатки стеблей, на другой следы рук древних каменщиков. Очевидно, и обжигали их где–то здесь, неподалеку. Кроме этих обломков ничего не говорило о некогда существовавшей здесь крепости.
