Олег Бондарь - Убитое счастье (СИ)
Юля немножко успокоилась. Оставаться самой в доме не хотелось, и она увязалась за Игорем. Вдвоем они обошли периметр, огороженный сеткой, но, где сумел пробраться злоумышленник, найти не смогли. Не было и следов постороннего человека. Правда, в сумерках их легко было не заметить.
— Может, это была собака? — предположила Юля.
— Все может быть, — согласился Игорь.
Просто, чтобы успокоить жену. Потому что сам он относительно ночного визитера иллюзий не питал. Вид раны, от которой погиб щенок, красноречиво свидетельствовал о том, что нанести ее мог только человек. Собаки, как известно, с топорами не ходят.
Они тщательно закрылись на все запоры, но всё равно сон был чуткий и неспокойный, если, вообще, был. К счастью, ничего неординарного не произошло.
Игорь несколько раз поднимался, якобы выпить воды, выходил на веранду, всматривался сквозь стекло в тени во дворе, и снова ложился. Под утро он выглядел уставшим, с темными кругами под глазами. Его рука, когда он держал чашку с кофе, подрагивала.
— Ты не можешь взять отгул? — спросила Юля.
— Увы, я и так попал в черный список. Теперь придется пахать за двоих, чтобы удержаться на месте. Хорошо, хоть завтра выходные…
Юля с ужасом ожидала момента, когда Игорь уедет, и она снова останется наедине со своими страхами.
* * *Весь день Игорь чувствовал себя, словно на иголках. Несколько раз пытался дозвониться к матери, но та снова ушла в глухой отказ и трубку не брала. Подобные отношения начинали утомлять.
Почему у него все не так, как у людей?
Разве мало в жизни проблем, чтобы еще создавать их самим?
Возникло желание поехать к ней, поговорить серьезно, расставить все точки над «і». Только мысль эта исчезла сразу, едва возникла. Подобное, возможно, и возымело результат при разговоре с нормальным человеком. Его же маму считать нормальной можно было с большой натяжкой. И то, что разговоре с другими могло помочь, здесь только бы усугубило.
Так же неспокойно на душе было из-за Юли.
Как она одна, чем занимается, что чувствует?
С какой неохотой, с какой тоскливой обреченностью она утром провожала его. Старалась держаться, но было заметно, что ей очень страшно.
Опять мысли вернулись к маме. Будь она адекватной, Юлю можно было бы днем привозить к ней…
Только, что зря рассуждать о несбыточном и в основе своей — невозможном?
Нужно быть реалистом.
А если отправить жену на некоторое время к ее родителям? Пусть отдохнет, расслабится.
Только ведь не захочет.
Гордая!
Хочет быть хозяйкой и трудно ее в этом упрекнуть.
Да и ему, Игорю, в таком случае придется несладко.
Возвращаться одному в пустой сельский дом…
Жуть!
Нет, только не это!
Может, вместе поехать погостить к тестю с тещей?
На один денек, еще, ладно, даже на выходные — прилично.
А дальше?
К тому же, страшно оставлять дом без присмотра. Не для того в него столько сил и денег вложено, чтобы отдавать кому-то на растерзание. А если кто-то уже повадился, вряд ли просто так откажется от своих намерений.
Нет, нужно рассчитывать лишь на самих себя. Иного им не дано. Когда жизнь подбрасывает испытания, их нужно выдерживать с честью.
Игорю таки удалось сорваться с работы раньше. По дороге домой он заехал на птичий рынок и почти задаром приобрел лохматую дворнягу, еще недостаточно взрослую, чтобы всерьез обозлиться на всех, но уже достаточно большую, чтобы напугать не прошеных визитеров.
Если так и дальше пойдет, — подумалось, — скоро я стану постоянным клиентом на рынке, и ловцы бродячих собак смогут здорово на мне подняться.
Тут же, отогнал нехорошие мысли. Слишком они были циничны.
Юля предложила не отпускать собаку на ночь, а держать на привязи возле крыльца. Ради ее же безопасности.
Может, в этом и был смысл.
Игорь надел на шею дворняге, которой так и не удосужились придумать имя, ошейник и та покорно приняла неволю. С удовольствием поужинала вареной картошкой с куриными костями, обследовала конуру и, похоже, осталась довольной новым жилищем.
Игорю с Юлей тоже стало спокойней. Теперь ночью их никто врасплох не застанет. По размерам новый сторож гораздо больше погибшей Псины, не всякий вор пожелает мериться с ним силами.
Перед сном Игорь по привычке набрал номер матри, но она снова проигнорировала его звонок. Удивился, что совсем не расстроился по этому поводу. Скорей, воспринял, как должное.
К плохому, оказывается, тоже можно привыкнуть. Смириться с ним и воспринимать, как должное. И вовсе необязательно забивать голову ненужными мыслями, изнурять себя бесполезными переживаниями. Если мать решила обидеться на него, она имеет полное право. Но это не означает, что Игорь должен скорбеть и чувствовать себя виноватым.
Именно этого мать, скорей всего, и добивается.
Что ж — ее проблема.
Игоря она должна касаться лишь косвенно. Он взрослый человек, у него своя семья, свои проблемы и свои заботы. Сидеть под маминым крылышком до скончания века и угождать каждой ее прихоти он больше не намерен.
От подобных мыслей Игорь даже воспрял духом и ощутил некое моральное удовлетворение.
Вопреки всему, настроение у него улучшилось.
Жизнь полна парадоксов…
Когда он вернулся к дому, Юля взглянула на него с удивлением, но ничего не сказала, а новый питомец, гремя цепью, бросился навстречу и начал радостно подпрыгивать, пытаясь дотянуться мокрым языком до его щеки.
Не все так плохо в жизни, если есть люди и животные, для которых ты по-настоящему дорог, и которые искренне тебя любят. Все остальное, по сравнению с этим, бесполезная жизненная суета, на которую и внимания особо обращать не стоит.
Глава четырнадцатая
На смену сентябрю незаметно пришел октябрь. Листья на деревьях пожелтели и начали осыпаться. Они мягко шуршали под ногами, напоминая о тленности всего живущего, и Игорю каждое утро перед работой приходилось сметать их с тропинки. Не потому, что листья мешали или раздражали, просто он хотел, чтобы в его хозяйстве всегда был порядок.
Погода продолжала радовать затянувшимся бабьим летом. Солнце, хоть и не жарило, как раньше, но приятно согревало. Его лучи нежно ласкали, с некой тоскливой грустью, настраивая на меланхолический лад. Словно извиняясь за то, что скоро придут холода, и они больше не смогут радовать привычным теплом.
А ночами уже бывало по-настоящему прохладно. Благо, Игорь заранее запасся углем, печка работала исправно, и в жилище их было хорошо и уютно.
Юлин животик заметно округлился, Игорь любил подшучивать над женой по поводу проглоченного мячика. Она весело улыбалась, и все у них было прекрасно. Они были довольны жизнью и не уставали радоваться ей.
Вот только, счастье не может быть долговечным. Когда, кажется, что жизнь наладилась, и все вошло в колею стабильности, нельзя расслабляться, ибо судьбою уже уготован сюрприз, который лишь выгадывает удобное время, чтобы нанести удар больнее.
Днем Игорю на работу позвонила мать и слабым голосом сообщила, что ей очень плохо и нужна его помощь.
Правда это или нет, рассуждать было бесполезно.
Дверь ему открыла та самая толстая женщина, которую он уже видел раньше. Она неприязненно буркнула что-то, вроде приветствия и неохотно пропустила его в квартиру.
Мать лежала на диване в гостиной с мокрым полотенцем на голове. Рядом на стуле высилась гора из упаковок с таблетками и какие-то пузырьки. Выглядела мать неважно, лицо бледное, кожа, стянутая с неприродной желтизной.
— Что с ней? — спросил у толстой женщины.
Та ничего не ответила, фыркнула и ушла на кухню.
Игорю мамина подружка не понравилась сразу, с первого взгляда. И не потому, что она демонстративно его игнорировала. Было в ней что-то неприятное, хамское, злое.
Что мать в ней нашла?
Или, может, вопрос нужно поставить по-другому: что ей нужно от его матери?
В бескорыстную дружбу и помощь почему-то не верилось.
И вот теперь, она ведет себя словно хозяйка, а Игорь в своей квартире пребывает в роли гостя. Более того, всем своим видом она показывает, что гостя — нежеланного.
Игорь вошел в гостиную, подошел к матери. Она дышала тяжело с каким-то глухим свистом. Открыла глаза, долго на него смотрел, кажется, не могла узнать. Наконец, прошептала:
— Игорюнчик… Как хорошо, что ты здесь…
Игорь не узнавал ее. Куда девалось прежнее высокомерие. Перед ним лежала несчастная, изнуренная болезнью женщина. Прежние размолвки остались далеко в прошлом, сейчас преобладало лишь чувство жалости и сильное беспокойство.
— Мамочка, что с тобой? Давно ты так?
Она не ответила. Поймала сухонькой ладошкой его руку и легонько сжала. Ладошка показалась Игорю слабой и горячей.
