Михаил Попов - Колыбель
— Понятно.
— У них тут налажен некий сельскохозяйственный процесс.
— Я заметил.
— Придется его поломать.
— То есть деревья рубить нельзя, а промышленную революцию устроить можно?
Товарищ инженер уловил неприязненную иронию в тоне собеседника, но решил на нее не реагировать:
— Видимо, здешняя социально–производственная сфера по природе своей допускает какие–то эксперименты. Так, по крайней мере, я понял. Кое–кого мне удалось вывести из привычного распорядка.
Денис оглянулся на Туполя и Черепана, что–то чертивших тонкими палочками на песке. Архимеды хреновы!
— Мне тоже, — сказал Денис, кивнув в сторону Астерикса и Бунши.
Товарищ инженер мягко улыбнулся:
— Ты же понимаешь разницу.
— Какую разницу?
— Мои, извини, приставлены к делу, твои бездельничают исключительно для твоего развлечения.
— А с чего это вы решили, дядя Саша, что мое, как вы выражаетесь, безделье хуже, чем ваши опыты с их «социально–производственной» сферой?
Товарищ инженер глубоко вздохнул, стараясь сдержать нарастающее неудовольствие. И не сдержал.
— Я строю корабль. Собираюсь строить по крайней мере, а ты только жрешь и развратничаешь!
Денис резко вскочил и отошел шагов на пять. Это был классический случай укалывания глаз правдой, и оттого, что, по существу, ответить было нечего, Денис злился особенно сильно.
Дядя Саша тоже встал:
— Я не хочу ссориться.
— Но все для этого делаете.
— У нас, Денисушка, очень трудное положение. Если мы прямо сейчас не начнем строить наш корабль, мы, очень может быть, никогда отсюда не выберемся, а ты разводишь обиды, игру в самостоятельность.
— Я не ваш подчиненный.
— Никто об этом и не говорит. Но если мы не будем работать вместе…
— Я под вашим руководством?
— У меня есть план, я инженер, в конце концов!
— Теплотехник.
Дядя Саша на секунду замер, потом двинулся к своим людям, они встали при его приближении. Он отдал им какие–то команды, и они отправились к помойке. Там они стали набивать пустыми пластиковыми бутылками принесенные с собой корзины.
Денис с интересом и неприязнью наблюдал за ними. Что бы это могло значить?
Товарищ инженер подошел к напарнику, на лице его читалось смутное неудовольствие, он сказал через силу, ему не нравилось происходящее:
— Понимаешь, я не могу тратить силы на твое вразумление. Мне надоели абсолютно бесполезные споры с тобой. У меня есть конкретное дело. Оно потребует от меня всего времени и, как я уже сказал, сил. Ты не хочешь мне помогать по причинам, которые я считаю ну совершенно…
— Договаривайте.
— Я договорю. — дядя Саша поглядел на Дениса снизу вверх прищуренным, все еще надеющимся глазом, но напарник возвышался над ним башней самой отвратительной самоуверенности. — Я переселяюсь. Хотел сказать, что ухожу от тебя…
— Это значило бы признать, что хутор остается мне, — хмыкнул Денис, — а вам это поперек характера?
Товарищ инженер поморщился, но ничего не ответил. Черепан и Туполь ждали с загруженными мусором корзинами на руках. Дядя Саша махнул им рукой — пошли!
И они пошли гуськом за своим шефом.
Казалось бы, что тут такого? Уходит назойливый поучатель, учитель абстрактной нравственности, скрытный маленький человечек — он что–то видел, собака, там, на горе, — и отлично! Но во внутренности Дениса внезапно вцепилось быстро ветвящееся холодными щупальцами ощущение, что он переигран, обойден, обставлен и даже — брошен! Надо было во что бы то ни стало оставить за собой последнее слово! Он хлопнул себя по голым бедрам и крикнул:
— Параша!
И с удовольствием отметил, что ровность походки напарника поколебалась. — Параша! — Где, кстати, эта вещь в себе? А, стоит возле умывальника и выжидающе наблюдает, как будто понимает смысл происходящего, в отличие от Астерикса, Бунши и старухи Цокотухи, присутствовавших при событии вполне нейтрально.
— Есть не хочу, пить не хочу! Спать хочу!!!
Груженная мусором колонна уже подошла к дальнему концу «лысины» и сейчас нырнет в цветущий проем.
— Параша, в койку!
Подействовало! Напарник вернулся, физиономия подсвечена яростью, глаза — горизонтальные щелки над вертикальными морщинами на щеках.
— Я вот что подумал, дорогой.
— Слушаю, — великодушно улыбнулся Денис.
— А ведь это несправедливо, если я уйду, а ты останешься.
— Вас волнует судьба хутора или этой простой души?
— Понимаю, ты будешь заниматься своим свинством, что бы я тебе ни пел, но мне не хочется, чтобы ты занимался им здесь. Именно здесь.
— Это, надо понимать, малая родина, да?
— Ты сейчас соберешь манатки и уберешься отсюда.
— Куда? Где же я буду харчеваться? — Денис паясничал, но отчасти и задавался реальным вопросом: везде ли для него на острове будет и стол и кров? — И во что я соберу, как вы говорите, манатки?
— Я одолжу тебе пару корзин. И могу тебя успокоить, без куска банана тебя здесь не оставят.
Денис понял, что за выяснением мелких деталей он упустил момент согласия по принципиальному вопросу — он уходит с хутора! Все выглядит так, что он согласился, но глупо это делать просто так, без торга.
Туполь отдал Бунше запасную корзину, вторую предоставила Параша, и в них посыпались бутылки с колой, спрайтом, салфетками, орешками и прочая барщина.
— Ты, кажется, хочешь что–то сказать. Может, одумался и пойдешь со мной?
Это было сказано не тем тоном. даже если бы Денис начал одумываться, он бы после этой фразы перестал это делать.
— Нет, я вот про что: ладно, пусть этот холм будет нейтральной территорией, но остальной остров мы поделим.
На лице напарника проступила живая заинтересованность.
— Да, границей будет Глиняный ручей.
Товарищ инженер согласно промолчал.
— Вам лучше согласиться, дядя Саша, я ведь все равно так или иначе буду представлять собою разрушительную силу для ваших планов, всех дикарей вам не заграбастать под свой контроль, так пусть лучше будет граница. Я не мучу воду на вашей стороне, вы не тащите моих идиотов на свои верфи.
Товарищ инженер обдумал эти слова и не мог не отметить, что они совсем не лишены смысла.
— Граница так граница. Помнишь толстое бревно, лежащее через течение Глиняного ручья? Это будет контрольно–пропускной пункт. Больше никаких контактов — для чистоты эксперимента.
— Как скажете, — улыбнулся Денис, хотя внезапная решительность напарника его немного пугала.
— И еще одно — ты уйдешь отсюда прямо сейчас, так же как и я.
Денис посмотрел на «свои» корзины, они были полны, Бунша и Астерикс были готовы к транспортировке.
— Разрешите попрощаться с хозяйкой этой горы, — ухмыльнулся Денис.
— Не разрешаю.
И они отправились. Шли плечом к плечу по пахучему маршруту меж лиан и цветов, аборигены горбатились сзади. Дениса немного смешила эта ситуация — как забавно распределилось общее имущество: одному вершки, другому корешки. Ну, не дурак же дядя Саша совсем, почему пустые бутылки ему милей полных, ведь первые так легко сделать из вторых. Покорность партнера была непонятна, а значит, и неприятна. Ах, да! Он вспомнил — нож! Товарищ инженер присвоил самое высокотехнологичное изделие на острове — многофункциональный швейцарский нож. Тогда все понятно и справедливо.
И в этот момент, уже на выходе в долину, напарник сказал:
— Ты младен, еще на коленях будешь проситься ко мне на борт, а я ведь еще подумаю, пускать тебя или нет.
Денис и вспыхнул, и вспотел от этой фразы, но ничего не успел ответить, раздалась телефонная трель.
Само собой, все встали, Денис ловко выхватил трубку из гнезда и приложил к уху и тут же закричал в нее:
— Потерпевший кораблекрушение, двадцать миль южнее Кичпонга, на острове, Денис Лагутин, сообщите в российское консульство или в штаб поисков! Что?! Да я тут один! Совсем один.
Товарищ инженер сделал знак своим техникам — уходим, и они двинулись направо по тропе, что должна была привести их к пограничному ручью.
— Что?! Что вы хотите знать? Долго ли продержатся большевики? Да, да, они пришли всерьез и, блин, надолго! Для вас — навсегда! Готовьтесь — террор, расстрелы, процессы. И кровь, и ложь, ложь и ложь!
Попутчики завернули за выступ рощи.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Его величество разбудил привычный шум, доносившийся каждое утро снизу, с центральной площади, где между главным костровищем Вавилонского царства и Большими рисовыми складами располагалась «канцелярия» Астерикса. С утра, как всегда, явилось с полдюжины озабоченных пахарей за живым подтверждением обстоятельств Основного Завета. Некогда каждый из них заключал его с царем и шел по жизни, неся в кладовой сознания его утешительную весомость и баснословную выгодность. Отчего–то убудцы не бывали долго сыты одним давним фактом Завета, время от времени у них просыпалась необходимость сверки. Без этого их начинала томить подозрительность, и они постепенно теряли способность к обычному труду. Синдром «скупого рыцаря», убудцу хотелось время от времени спуститься в подвал, к своим «сундукам с золотом», и пошелестеть монетами дорогих слов. Но для этого им требовался особый помощник, эту роль издавна играл обладатель феноменальной памяти Астерикс.
